Нэпман 10. Финал (СИ). Страница 26

Покидая особняк профессора, я чувствовал себя увереннее. Разговор подтвердил мои интуитивные предположения.

Созданная мной промышленная империя не только экономически эффективна, но и имеет шансы на политическое выживание. Предстоящая миссия в Маньчжурии могла стать решающим аргументом в этой сложной игре.

Поздний вечер окутал Москву прохладой. Я шел по пустынным улицам, обдумывая предстоящую экспедицию. Стратегические расчеты, политические интриги, технические детали, все смешивалось в голове.

Но одно я знал точно. Эта миссия станет поворотным пунктом не только для меня лично, но и для всей страны.

За пеленой дождя проступали очертания Кремля, древней крепости, символа нашей государственности. Где-то там, за красной кирпичной стеной, в своем кабинете, возможно, не спал и Сталин, обдумывая свои планы. Планы, в которых мне отводилась особая роль.

Эмиссар Сталина… Эта роль открывала огромные возможности, но и налагала колоссальную ответственность. И я должен оправдать это доверие.

И, что немаловажно, ради доказательства преимуществ созданной мной экономической модели, промышленного НЭПа, который мог вывести советскую экономику на принципиально новый уровень эффективности.

Глава 11

«Катюша»

Следующие три дня после совещания с Величковским я провел в напряженной подготовке к маньчжурской экспедиции.

Кабинеты Наркомата обороны сменялись залами заседаний Генштаба, где оттачивались детали предстоящей операции. Ворошилов лично представил меня группе военных специалистов, которые составляли ядро будущего экспедиционного корпуса. Как эмиссар Сталина, я получил полномочия, внушающие уважение даже бывалым фронтовикам.

Утром четвертого дня, изучив подробные разведданные о японских укрепленных точках, я понял, что операции требуется особый козырь, нечто непредвиденное для противника. И такой козырь у меня имелся.

Московское утро выдалось промозглым, лужи на асфальте дрожали от мелких капель. Тусклое солнце боролось с тяжелыми тучами, изредка пробиваясь сквозь разрывы в облаках.

Мой ЗИС-101 остановился у неприметного трехэтажного здания на окраине Москвы. Раньше тут размещался склад текстильной фабрики, но два года назад я выкупил строение и превратил его в секретное конструкторское бюро.

Внешне здание сохранило прежний облик, облупившаяся штукатурка, потускневшая вывеска «Текстильсбыт», заколоченные досками окна первого этажа. Идеальная маскировка для объекта, где рождалось оружие завтрашнего дня.

Степан, мой водитель, распахнул дверцу автомобиля.

— Ждать здесь, Леонид Иванович?

— Нет, вернешься через три часа. Потом поедем в Кремль.

Массивная железная дверь, выкрашенная в неприметный серый цвет, открылась после того, как я постучал. Часовой бдительно осмот4рл меня. Внутри встретил Мышкин, неизменно подтянутый и собранный.

— Все готово, товарищ Краснов, — произнес он, пропуская меня в просторный вестибюль. — Инженер Овсянников ждет на испытательном полигоне.

Мы прошли по длинному коридору с бетонными стенами, тускло освещенному электрическими лампами в металлических плафонах. Здание снаружи казалось обычным промышленным сооружением, но внутри напоминало подземную крепость. Еще дважды у меня и моего спутника часовые проверили документы.

Железобетонные перекрытия, бронированные двери, новейшие системы безопасности. Даже специально обученная собака не могла обнаружить по запаху, что происходит внутри.

Лифт, замаскированный под грузовой подъемник, доставил нас на подземный этаж. Когда массивные двери раздвинулись, перед глазами открылся просторный ангар размером с футбольное поле. Под высоким потолком с промышленными лампами выстроились в ряд несколько грузовиков «Полет-Д» с необычными конструкциями на платформах.

Навстречу мне торопливым шагом направлялся высокий худощавый мужчина в потертой инженерной форме. Овсянников, правая рука Лужкова, выглядел точно так, как я его представлял по описаниям. Сухопарая фигура, аккуратно подстриженные усы, прямая спина и холодный аналитический взгляд за стеклами очков в тонкой металлической оправе.

— Товарищ Краснов! — четким, по-военному отрывистым голосом произнес Овсянников. — Рад доложить, что испытательный образец реактивной системы залпового огня «РС-82» готов к демонстрации.

— «Катюша», — поправил я его с улыбкой. — Мне больше нравится это название.

— Как скажете, товарищ директор, — с легким недоумением кивнул Овсянников. — «Катюша» так «Катюша». Хотя лично мне кажется неуместным давать боевому оружию столь легкомысленное имя.

— Пусть враги тоже так думают, — подмигнул я. — Пока не встретятся с ней в бою.

Мы подошли к первому грузовику. На кузове «Полет-Д» смонтированы стальные направляющие для ракет, напоминающие гигантский орган из труб разного диаметра.

Конструкция выглядела одновременно простой и изящной. Наклонные рельсы, закрепленные на прочной раме, система наведения, механизм запуска.

— Шестнадцать направляющих, калибр восемьдесят два миллиметра, — с гордостью пояснил Овсянников, поглаживая стальную конструкцию. — Дальность до пяти с половиной километров. Время полного залпа — восемь секунд.

Я обошел машину, внимательно изучая каждую деталь. Конструкция получилась даже лучше, чем я помнил из исторических книг прежней жизни. «Полет-Д» с дизельным двигателем обеспечивал отличную проходимость и мобильность, а сама пусковая установка выглядела более компактной и технологичной.

— Взрывчатое вещество? — спросил я, осматривая ракетные снаряды, аккуратно уложенные в специальные контейнеры.

— Тротил с гексогеном, товарищ Краснов, — ответил Овсянников. — По вашей рекомендации добавили алюминиевую пудру для повышения фугасности. Результаты превзошли ожидания. Разрушительная сила выросла на тридцать процентов при том же весе заряда.

— Точность?

— Вот здесь… — Овсянников замялся, и его обычно бесстрастное лицо выразило легкое беспокойство. — Возникла проблема, над которой мы бьемся уже две недели. Рассеивание снарядов слишком велико. При стрельбе на максимальную дальность отклонение достигает ста-ста пятидесяти метров. Для эффективного поражения точечных целей это неприемлемо.

Я кивнул, ожидая эту проблему. В моей прежней реальности «Катюши» первого поколения отличались именно невысокой точностью.

Сейчас произошло тоже самое. Но мой опыт и знания будущего помогли легко решить затруднение.

— Покажите чертежи ракеты, — попросил я.

Овсянников развернул на капоте грузовика синие листы миллиметровки с техническими схемами. Я внимательно изучил конструкцию реактивного снаряда. Цилиндрический корпус с обтекаемой головной частью, стабилизаторы в хвостовой части, реактивный двигатель на твердом топливе.

— Вот она, проблема, — я указал на стабилизаторы. — Они расположены под недостаточным углом. Из-за этого снаряд недостаточно быстро вращается вокруг продольной оси, что снижает устойчивость полета.

Овсянников подался вперед, вглядываясь в чертеж.

— Но если увеличить угол, возрастет сопротивление воздуха и уменьшается дальность, — возразил он.

— Верно. Поэтому предлагаю вот такое решение. — Я взял карандаш и быстро набросал модифицированную конструкцию. — Вместо четырех прямых стабилизаторов делаем восемь изогнутых под переменным углом. Передняя кромка под малым углом для снижения сопротивления, задняя под более крутым для обеспечения вращения. Плюс смещаем центр тяжести снаряда на двадцать миллиметров вперед.

Овсянников изучал мой набросок, и его глаза постепенно расширялись от удивления.

— Но ведь… — он замолчал, произведя какие-то вычисления в уме. — Это же совершенно меняет аэродинамику! Расчетная точность может увеличиться вдвое или даже втрое! Как я сам не подумал об этом?

— Иногда нужен свежий взгляд, — улыбнулся я. — Сколько времени потребуется на модификацию?

Инженер достал логарифмическую линейку и произвел несколько быстрых расчетов.