Искра божья. Страница 62

— Плохо пахнет! Мне страшно! — захныкала одна из девочек, и её плач тут же подхватили остальные дети.

— Са́ррочка, миленькая, — Ицхак бен Хаим ласково погладил светлую головку плачущей дочери, — там нечего бояться.

— В клоаке живёт страшный кака-монстр! — подал испуганный голос средний сын.

— Йо́ся, кто тебе сказал такие глупости? — удивился джудитский лекарь.

— Мо́ша, — чумазый мальчишка исподлобья покосился на брата.

— Ай-ай, как не стыдно! Такой большой мальчик… — начал было глава семейства, обращаясь к старшему сыну.

Суслик, запаливший к тому времени факел, решительно прервал нравоучения лекаря:

— Уважаемый Ицхак, мы торопимся.

— Дети, кто из вас хочет сладкую халу^[112]? — неожиданно спросила молчавшая всё это время жена Ицхака.

— Я, я. Я, я! — наперебой запищали капризные голоса ребятишек.

— Тогда вам придётся спуститься под землю за этим дядей.

— И там ты дашь нам халу? — недоверчиво уточнил голубоглазый Моша, пристально вглядываясь в лицо матери, словно желая уличить её во лжи.

— Нет, сначала мы выберемся из города, дорогой, — женщина мягко улыбнулась сыну.

— Ну ладно, — наконец согласился ребёнок, натягивая подол длинной рубахи на нос.

— Не полезу! Боюсь! — заныла Саррочка.

— Пойдёшь ко мне на руки? — спросил Джулиано, привыкший возиться дома с младшими отпрысками многочисленного семейства де Грассо.

Девочка кокетливо выпятила губки и важно кивнула. Джулиано споро подхватил её невесомое тельце и направился вслед за Сусликом, спускавшимся по влажным каменным ступеням в клоаку.

— И я, и меня на ручки! — запищали остальные дети.

— Тихо! — урезонил малышей отец. — Юди́фь, возьми Руфь. Йося, тебя понесу я. Остальные пойдут сами.

Дружный рёв разочарования старших детей был ему ответом.

— Быстрее! — настойчивый голос барбьери подстегнул джудитов.

Он уже стоял у прохода в низкий жёлоб и, ссутулившись, ждал всех у чёрного провала, по которому журчала вода. Оглядев столпившихся джудитов, барбьери всучил второй факел кому-то из братьев Ицхака, замыкавших шествие, и, морщась, полез в вонючую дыру. Следом за ним, пригнувшись, шагнул Джулиано. Ему, конечно, претила идея опять лезть под землю — слишком свежи были недавние воспоминания о каменном склепе языческих императоров, но выбирать не приходилось.

Процессия беглецов оказалась в прямой низкой трубе овоидной^[113] формы. Воняло здесь на порядок сильнее, чем наверху. Под сапогами что-то противно хлюпало. Ноги сразу поехали по наклонной осклизлой кладке стока. Съеденный обед подкатил к горлу. Сзади кого-то вырвало. Джулиано не стал оглядываться. Девочка на руках притихла, доверчиво прижимаясь к нему всем телом, обхватив ногами за талию и спрятав нос под воротником дублета.

Шагов через пятьсот труба открылась в просторный рукотворный грот с арочным потолком, прорезанным световыми окнами уличных стоков. Барбьери с факелом торопливо спрыгнул на небольшой туфовый островок, располагавшийся сразу под жёлобом. Постепенно все джудиты столпились рядом. Под ними расстилалась медленно колышущаяся смрадная река, текущая между базальтовых блоков. Полустёршаяся табличка рядом с жёлобом гласила: «Cloaca Maxima^[114]».

— Мы здесь точно пройдём? — поинтересовался Джулиано, с трудом подавляя рвотный позыв.

— Угу, — не разжимая губ, ответил ему Суслик, — тут не глубоко. Aurea mediocrĭtas^[115]. Дождей давно не было.

— Поверьте моему опыту, вы скоро притерпитесь, — сообщил бледный Ицхак, прижимавший к груди сына.

— Скорее бы, — пробормотал Джулиано, старясь не дышать носом.

Суслик первым спрыгнул в неповоротливую клейкую массу из смеси фекалий, мусора, ила и прочих отходов. Кое-где на поверхности из вонючей жижи выступали каменные островки и земляные наносы, торчали мелкие веточки и целые древесные сучья. Грязная кладка стен влажно поблёскивала чёрной плесенью и белыми потёками солей. Длинные липкие сопли то ли лишайника, то ли водорослей спускались со сводчатого потолка. Беспрерывный стук капель и журчание сотен ручейков сливалось в монотонный гул.

Джулиано спрыгнул за Сусликом. Тошнотворная субстанция противно чавкнула, охватив щиколотки юноши. Он покачнулся, но сумел выровняться, упершись рукой в слизкую каменную стену тоннеля. Де Грассо догадался, что дно клоаки представляет из себя двухскатный сток, идущий под небольшим уклоном к центру жёлоба. За спиной кто-то из джудитов не устоял на ногах и плюхнулся в омерзительный бульон. Джулиано ускорил шаг, чтобы не слушать, как содержимое желудка упавшего извергается в мутную жижу.

Впрочем, дышать стало легче. Из ливневых отверстий долетали свежие ветерки. Вскоре тоннель вывел к просторному коллектору, куда раскрывались ещё несколько рукавов большой клоаки. В центре грота находилось круглое сооружение, наполовину погребённое под слоем нечистот, из которых торчали две мраморные женские фигуры, сжимавшие в руках что-то вроде палок-подтиралок с губками на концах.

— Что это за место? — поинтересовался Джулиано, с любопытством вглядываясь в древнее строение.

— Храм богиням клоаки, — сообщил Суслик, приподнимая факел над головой.

— Писе и Каке? — с детской непосредственностью предположила Саррочка, отнимая лицо от плеча юноши.

— Нет, — Суслик хихикнул, — имена богинь, так же как их изваяния, покрыты толстым слоем, кхм… времени. Увы, никто их уже не помнит.

— Получается, мы знаем лишь прозвания восьми отверженных и малютки Гадэса — их жертвы? — уточнил Джулиано.

— Точно, — подтвердил Суслик.

— Но есть же надписи на статуях, упоминания богов в летописях и свитках? Там полно имён, — удивился де Грассо.

— На стене собора тоже много чего понаписано, — проворчал барбьери, сплёвывая в медлительный поток скопившуюся на языке горечь. — Ты, к примеру, знаешь, кто такая Венера?

— Нет.

— И я тоже, — Суслик брезгливо сдвинул локтем бурые побеги неведомой флоры, свешивающиеся с потолка, перегораживая ему путь, — но сдаётся мне, что в большинстве красоток Сучьего Вымени есть что-то венерическое.

— Дядя, когда мы уже выйдем отсюда? — захныкала Саррочка, теребя Джулиано за потрёпанные тесёмки куртки.

— Скоро, малышка, — подбодрил девочку оглянувшийся Суслик, — я уже вижу свет в конце этой зад… тоннеля.

Суслик забросил догорающий факел в зловонный кисель, и Джулиано различил тусклый свет, пробивающийся из-за ближайшего поворота.

— Хвала тебе, господи! — почти хором воскликнули джудиты.

Глава 37. Алая змея

Дымные осенние сумерки тяжёлым плащом навалились на беспокойный город Конт. Бледная пелена тумана медленно поднималась над остывающими водами Тибра. Болезненный ноздреватый полумесяц скользил в окружении тусклых звёзд по небу цвета закопчённого сурика и кошенили^[116]. Стаи потревоженных птиц с пронзительным граем метались над низкими черепичными крышами простых домов и величественными куполами соборов. На нескольких башнях тревожно перекликались бронзовые колокола.

К шести часам беспорядки выплеснулись за пределы джудитского гетто, но городская стража по-прежнему бездействовала, надёжно запершись за высокими стенами своих казарм. Насилие, убийства, грабежи и массовые потасовки перекинулись на другие районы столицы. По улицам сновали взбудораженные контийцы, вооружённые длинными ножами, мушкетами, а подчас и обычными палками. Богатые палаццо были наглухо закрыты изнутри и превращены в неприступные крепости. При любом подозрительном движении в подворотне они начинали огрызаться градом болтов и пуль, вылетающим из-за массивных дубовых ставней на окнах.

Беглые джудиты во главе с Сусликом, притаившиеся в ивняке у выхода из стоков большой клоаки, отчётливо слышали звуки этой крысиной возни. Шум выстрелов и крики боли далеко разносились над сонной лентой реки. В прохладном осеннем воздухе отчётливо пахло гарью и пороховым дымом.