Искра божья. Страница 61

На мгновение это заставило Кириако отвлечься, утратить бдительность, и де Грассо наотмашь ударил его длинным мечом снизу-вверх. Противник без труда отбил атаку, но Джулиано уже достаточно приблизился к Рябому, чтобы несильно ткнуть его обсидиановым ножом под ребра.

Рана не показалась Джулиано смертельной. Однако чемпион Дестраза непонимающе моргнул, выронил оружие и уставился на тонкий разрез в синем бархате дорогого камзола. Сделав судорожный вздох, Кириако перевёл взгляд на странный кинжал с костяной рукоятью, зажатый в ладони врага. Нож хищно дрожал и поблёскивал в свете пожара. Он был абсолютно чистым и блестящим, словно впитал в себя всю выплеснувшуюся на него кровь врага.

— Занятный ножичек, — пробормотал Кириако, падая ничком под ноги Джулиано.

Глава 36. Большая клоака

Джулиано торопливо шёл по разорённой улице джудитского гетто. Мелкие камешки, мусор и битое стекло хрустели под подошвой потрёпанных сапог. Клубы вонючего дыма выбивались из окон ближайшего кривобокого дома. Три джудитских тела, залитых кровью, лежали у высокого крыльца с щербатыми перилами. Кажется, одна из жертв ещё дышала и тихо постанывала.

Юноша не стал останавливаться.

Он и сам не мог до конца понять, зачем сейчас идёт по следам убегающего Суслика и семьи Ицхака. После убийства Рябого де Грассо мог с чистой совестью отправиться на поиски разбежавшихся по гетто учеников де Либерти, чтобы попытаться вразумить их, но тихий внутренний голос отчего-то властно звал его на улицу Гончаров. Джулиано более не верил в байку о джудитах-отравителях и не считал их причастными к эпидемии хореи. Впрочем, выступить в открытую против бесчинствующих толп контийцев или помочь одному из раненых сынов Инаевых даже не приходило ему в голову.

Джудитский квартал горел. Из разгромленных зданий доносились протяжные женские причитания и отчаянные детские всхлипы. Один раз дорогу юноше перебежала ватага взбудораженных мужчин, тащивших увесистые свёртки и тюки с награбленным. Завидев Джулиано, бородатый главарь шайки сделал знак остальным, поудобнее перехватил заляпанный кровью топор и направился к де Грассо.

— Смерть проклятым убийцам истианского бога! — проревел бородатый, потрясая над головой топорищем.

— Воистину так, — Джулиано, не сбавляя хода, осенил себя крестом.

Главарь дружески осклабился, признав во встречном единоверца, и убрал оружие за пояс.

Де Грассо замедлил шаг и нахмурился. Пелена мрачных сомнений окутала его душу. Джудиты, конечно, не травили добрых истиан на празднике молодого вина, но это не отменяло их главной вины перед последователями истинной веры. Имел ли он право спасать потомков убийц сына божьего?

Задумавшись, Джулиано не заметил, как свернул на Гончарную, и врезался в широкую спину вооружённого шипастой палицей человека. За его покатыми плечами сжалось насмерть перепуганное семейство Ицхака. Люди сгрудились, подобно беспомощной отаре овец, рядом с сухопарой фигурой Суслика-пастуха. Барбьери, растопырив тощие руки, словно наседка крылья, пытался закрыть их своим телом. Ещё четверо грабителей заходили к джудитам с тыла, отрезая их от спасительного входа в общественные уборные.

Недолго думая, Джулиано с размаха ударил повёрнутого к нему спиной верзилу увесистой рукоятью меча под основание черепа. Человек беззвучно осел на грязные камни мостовой. Взгляды всех присутствующих устремились на юношу. Джудиты просветлели лицами. Бандиты сдвинули брови.

— Ты чего творишь?! — возмутился один из нападающих, заросший густой щетиной до самых глаз. — Не видишь, мы тут проклятое семя истребляем!

— А этот вона нам мешает, — прогнусавил второй, тыча кривым грязным пальцем в сторону Суслика. — Мож и ты с ним заодно?

Вопрос остался без ответа.

Не размениваясь на лишние слова и не занимаясь более самокопанием, де Грассо нанёс стремительный удар в мерзкую небритую рожу первого и с разворота легко вспорол живот второму. Бандит так и не успел поднять свою ржавую саблю, чтобы закрыться от меча Джулиано. Бородатый умер сразу. Второй бандит завыл и скорчился на мостовой, пытаясь собрать растекающиеся внутренности. Оставшиеся грабители тотчас трусливо развернулись и, громко вопя, богохульствуя и призывая на помощь всех святых, умчались вглубь квартала.

— Quae sunt Caesaris Caesari^[111]! — пробормотал Суслик, глядя на распоротый живот раненого и подталкивая в спину медлительных джудитов. — Живее! Сейчас сюда половина Конта сбежится.

Барбьери с силой ударил плечом в расписанную красными маками дверь, на которой поверх цветов была грубо намалёвана человеческая фигура, сжимающая в руках дерзко торчащий…

«Скорее всего, меч», — подумал Джулиано.

Дверь не поддалась. Де Грассо присоединился к Суслику. Двумя слаженными пинками приятелям удалось выбить разболтанные крепления внутренней щеколды. В нос ударил острый запах человеческих фекалий и мочи. Беглецы оказались в узкой каморке управляющего, забитой корзинами с ветошью, сменными губками, палками-подтиралками, пустыми вёдрами и прочей крайне необходимой для отправления естественных нужд любого человеческого организма утварью.

Навстречу ворвавшимся незнакомцам из-за низкой конторки встал помятый мужчина с рыхлым водянистым лицом:

— Сегодня уборные закрыты, — сообщил он слегка нетрезвым голосом, с достоинством потрясая в воздухе указательным пальцем, — извольте испражняться за углом!

— Вот что, папаша, — с напором обратился к управляющему Суслик, — мы сейчас быстро пройдём в подвал твоего благоуханного заведения, а ты плотно закроешь за нами дверь и сделаешь вид, что никогда нас не видел. Иначе те, кто придут следом, разнесут тут всё по кирпичику. Понял?

Мужчина окинул мутным взглядом ввалившуюся к нему толпу и неуверенно загородил впалой грудью проход в общий зал.

— Нэ-э-э, сеньоры, так не пойдёт, — невнятно проблеял управляющий, — а кто мне за это потом заплатит?

— Да что ты с ним возишься? — возмутился Джулиано. — Много чести! Дай ему в рыло и пошли.

— Я пошутил, сеньоры, — проблеял управляющий, тут же пойдя на попятную и медленно отступая за конторку, — всё сделаю в лучшем виде, только не бейте!

— То-то же! — проворчал Джулиано, подпирая дверь тяжёлой скамьёй. — Сиди тут тихо, как мышка, и, возможно, всё обойдётся.

Суслик уже подталкивал неповоротливых джудитов в сторону большого зала.

Джулиано ещё ни разу не довелось побывать в общественных уборных Конта. По давней привычке и в целях экономии скудных средств он предпочитал справлять естественные надобности организма где придётся. Благо, в Себилье туалетом считалось то место, над которым присел человек, истомлённый внутренними позывами. В столице же, под боком чаще всего имелся бесплатный пердонарий в школе маэстро Фиоре, устроенный прямо над одним из рукавов городской клоаки.

Теперь же юноша с любопытством таращился на чистый мозаичный пол с канавкой проточной воды и два ряда мраморных сидений с дырками вдоль белых стен, под которыми весело журчал ручеёк, смывавший нечистоты. Ещё больше его внимание привлекли стены с потемневшими позолоченными фресками, изображавшими сцены гладиаторских боёв.

Суслик заметил его интерес и не без гордости объявил:

— Наследие империи!

— Весело тут, наверное, вот так сидеть и таращиться на гениталии соседа, — усмехнулся Джулиано.

— Традиционное место общения знатных контийцев, — заметил Ицхак. — Очень полезно для гигиены тела и головы. Всё дерьмо, как природного, так и интеллектуального свойства, скопившееся в человеческих организмах за день, оседает в одном месте.

— Тут я бы поспорил с вами, уважаемый, — откликнулся Суслик, — но не сегодня.

Компания беглецов быстро миновала длинную комнату и спустилась в низкий подвал, где запах нечистот стал ещё настойчивее. Барбьери натянул рубашку на нос и толкнул плечом древнюю створку. Ржавые петли протяжно заныли. Тошнотворные миазмы резко бросились в нос, заставляя сжиматься гортань и желудок. Самые младшие джудитские дети отчаянно заупрямились, не желая спускаться в зловонный мрак.