Искра божья. Страница 63

— Что теперь? — спросил Джулиано, настороженно прислушиваясь к подозрительным всплескам на Тибре.

— Обождём пока здесь, а там видно будет, — предложил Суслик, старательно отскребая налипшее дерьмо с подошвы сапога острым осколком туфа, торчавшим из воды.

— Дети устали, сеньор Никколо, мы не можем стоять тут всю ночь, — пожаловался Ицхак.

— Вот если бы перебраться на другой берег, — задумчиво пробормотал де Грассо, — можно было бы укрыться в одном из мавзолеев на кладбище Святого Августина.

— Мысль не дурна, — согласился барбьери, потирая треугольный подбородок, — только где взять лодку в такое время? Впрочем, есть у меня тут один знакомый рыбак, у которого я однажды извлёк здоровенный крючок из musculus gluteus maximus^[117]. Если я застану его дома, у нас будет шанс пересечь Тибр.

Смысл сказанного ускользнул от Джулиано, но по кривой усмешке Суслика и загадочному выражению лица джудитского лекаря юноша догадался, что речь идёт о некой интимной части рыбацкого тела.

— Давай, только быстрее, — напутствовал де Грассо уходящего вверх по речному откосу барбьери, — хотелось бы ещё поужинать сегодня.

— У вас, юноша, весьма крепкий желудок, — джудитский лекарь задумчиво погладил себя по впалому животу. — Боюсь, что мне ещё долго не захочется принимать пищу.

Часы на колокольне собора Сан-Джованни дважды пробили четверть, прежде чем Джулиано вновь увидел Суслика. Сгорбившись чуть ли не вдвое, он грёб в сторону стока большой клоаки, сидя на дне утлого челнока и поминутно оглядываясь. Поравнявшись с вонючими арками тоннелей, Суслик громко свистнул, подзывая затаившихся джудитов.

— Что так долго? — поинтересовался Джулиано, подходя к лодке.

— Этот идиот оказался мертвецки пьян. Я так и не смог его добудиться, — Суслик криво улыбнулся, показав выпирающие передние зубы, — пришлось взять его корыто без спроса.

— А другие рыбаки не возражали?

— Не-е, артель решила устроить сегодня праздник. Они изловили какого-то джудита, торговавшего вином на Рыбной улице, и надрались, словно Бахус у Мидаса^[118].

— Помилуй, создатель, Моисея бен Ноама, — вполголоса пробормотал Ицхак.

— Не переживайте, уважаемый Ицхак, торговец жив, — заверил джудита Суслик, — рыбаки ему только бока помяли и закрыли в лодочном сарае. Это он меня надоумил, где взять ключи от цепи ялика.

— Благословенна милость господа нашего, — лекарь молитвенно сложил руки на груди.

— Позже будете хвалу возносить. Темнеет. Лезьте скорее в лодку, — посоветовал Суслик.

Молчаливые джудиты быстро погрузились в узкое судёнышко, просевшее под их тяжестью почти до края чёрного борта. Джулиано оттолкнул челнок от илистого затона, и лодка с трудом, переваливаясь с боку на бок, точно корова, страдающая от вздутия, потянулась к противоположному берегу. Очень скоро посудина начала давать обильные течи по всему дну, и джудитам пришлось ладонями выгребать из неё воду. Дети с радостью приняли участие в этой весёлой игре, и лишь Саррочка жалась к матери, подлизывалась и канючила; словом, пускала в ход всевозможные невинные уловки, позволявшие маленькой девочке отлынивать от какой-нибудь неприятной, но необязательной работы.

Лодка мягко ткнулась в заросший тростником и рогозом топкий берег. Джулиано спрыгнул в мутную воду и помог вытянуть судёнышко на сухое место. Прячась в густом ивняке, беглецы беспрепятственно ступили на территорию древнего кладбища.

Продравшись между старых платанов, раскидистых пиний и зарослей ежевики, компания достигла небольшого кирпичного мавзолея с полуразрушенным периптером^[119]. Тонкие колонны с белыми завитками капителей опоясывали круглое здание с зарешёченными арочными окнами под сферическим куполом. Суслик заглянул внутрь и, оставшись довольным от увиденного, позвал остальных.

Джудиты робко вступили под сень древнего строения, где среди парных колонн внутренней кольцевой галереи стоял расколотый саркофаг розового мрамора. Свет из прорезанного окнами барабана падал тусклыми пятнами на грязный пол и осыпающуюся мозаику стен. У восточной аспиды лежала гора истлевших костяков. Желтоватые черепа таращились на вошедших пустыми глазницами. В мавзолее стоял лёгкий запах гниения и дыма. Кто-то совсем недавно разводил огонь в разорённом саркофаге.

— Мне страшно, пойдём отсюда, — захныкала девочка, вжимаясь в ноги матери.

— Не бойся, Саррочка, — успокоила её мать, — покойники не опасны. Они нам уже ничего не сделают.

Девочка недоверчиво покосилась на горы бурых костей, громоздившихся у стены. Её взгляд перехватили другие дети, тут же попрятавшиеся за спину матери.

— Папа, давай уйдём из этого места, — серьёзно попросил Моша, хватая отца за рукав.

— Ох, сынок, давай я дам тебе рамес, и мы тут останемся, — взмолился Ицхак.

— Ладно, — Моша широко улыбнулся, обнажив неровные прорехи на месте выпавших молочных зубов.

— Я тоже хочу рамес, — заныли младшие дети, и главе семейства пришлось раскошелиться ещё на пять медяков.

За окнами быстро темнело. С реки ползли лоскуты холодного тумана. Братья Ицхака наскоро собрали сухих веток и разожгли костёр внутри саркофага. Джулиано, Спермофилус и Ицхак нарубили тростника, чтобы сложить импровизированные постели для малышей.

— Мама, я хочу кушать, — напомнил большеглазый Йося, забравшись на колени к матери.

— И я, и я, — тут же подхватили остальные маленькие джудиты.

Юдифь достала из тощей заплечной котомки подсохший ржаной каравай и стала делить его между детьми.

— Мама, ты обещала нам халу, — напомнила Саррочка, проницательно глядя в лицо Юдифи.

— Позже, милая, — отмахнулась женщина.

— А я хочу сейчас! — девочка топнула худенькой ножкой об пол. — Мама, ты разве обманщица?

— Нет, родная, — Юдифь поджала тонкие губы. — Закрой глаза, возьми этот хлеб и представь, что это хала. Представила?

— Угу, — девочка доверчиво кивнула.

— А теперь ешь. Вкусно?

— Да, мамочка! — Саррочка от удивления открыла глаза и захлопала густыми светлыми ресницами. — Очень вкусно!

— Cibi condimentum est fames^[120], — пробормотал Суслик.

— Неплохо бы и нам подумать о хлебе насущном, — добавил один из братьев джудитского лекаря.

— Попробую это устроить, — барбьери в задумчивости поскрёб подбородок. — Мы с Джулиано сплаваем в город и раздобудем чего-нибудь съестного.

— Лучше возьмите с собой меня, — предложил Ицхак.

— Это опасно, — возразил Спермофилус, — не стоит рисковать.

— Не опаснее, чем сидеть тут и ждать, пока ветер переменится, — задумчиво произнёс Ицхак. — Шурин мой проживает в Чеккано, в двух днях пути от Конта. Я сегодня же хочу раздобыть осла, чтобы с утра всем семейством отправиться к нему.

— Где же вы возьмёте осла в такое время? — удивился Суслик.

— У меня тоже есть кое-какие должники, — Ицхак разгладил ладонями усталое лицо. — Идёмте, сеньор Никколо, раз уж взялись мне помогать, то помогите и с этим.

Ицхак с Сусликом растворились в наплывающей ночи. Джулиано — по итогу непродолжительного спора оставленный с семейством джудита в качестве защиты от лихих людей — вышел на ступени мавзолея, чтобы проводить их. Он долго стоял там, привалившись спиной к крошащимся пилястрам у входа, и с улыбкой на лице слушал, как неуклюже ломятся сквозь густой подлесок и туман два городских жителя.

Когда звуки шагов окончательно растворились в молочной пелене, Джулиано опустился на покрытые опавшей листвой ступени усыпальницы и положил обнаженный меч на колени. Нагретый за день камень ещё хранил жар закатившегося за горизонт солнца, и юноша с удовольствием прижался боком к тонкой колонне периптера, впитывая тепло каждой клеточкой усталого тела.

Минуты медленно катились во тьму чёрными горошинами из высохших стручков мышиной радости. В зарослях ежевики попискивали и ухали сычи. Месяц в небесах наливался холодной сталью, кутаясь в рваные облачные полотнища. Туман густел, скапливаясь у подножья лестницы настоящим киселём, в котором тонули корни деревьев и основания соседних надгробий. Казалось, статуи, кресты и колонны парят в воздухе, мерно покачиваясь на белёсых волнах.