Черное золото (СИ). Страница 26

— Нефть — это работа для всех. Артели создадим, извоз организуем. Деньги в край придут.

Постепенно лед недоверия таял. Люди видели, что промысел действительно помогает: работу дает, справедливо платит, продукты покупает.

Через неделю от надежного человека пришла важная весть. Банда скрывается в старых соляных штольнях за Волчьим логом. Глушков немедленно отправил донесение Краснову. Операция могла начинаться.

Но главное, что местные жители поверили. Поверили, что нефтяной промысел несет не разорение, а достаток. И что с бандитами нужно кончать, ради общего будущего.

Я поднялся на заснеженный холм, вглядываясь в бинокль. Старые соляные штольни темнели на склоне, словно слепые глазницы. По данным разведки, банда укрылась именно там. Идеальное место для зимовки.

Прохоров, оправившийся от ранения, развернул карту:

— Три входа в штольни. Основной и два запасных. Вот здесь и здесь, — его палец отмечал точки на схеме.

— Сколько людей у вас? — спросил я.

— Тридцать бойцов. Разделим на три группы. Основной удар и две для блокировки запасных выходов.

Мухаметшин, присев на корточки, изучал следы:

— Свежие. Часа три назад лошадей выводили на водопой.

По нашим данным, в банде оставалось около двадцати человек. После последнего боя у обоза они понесли серьезные потери. Но загнанный зверь особенно опасен.

— Нельзя дать им вырваться, — я еще раз осмотрел местность. — Как стемнеет, начинаем.

К вечеру мороз усилился. Термометр показывал минус тридцать. Но это играло нам на руку. В такой холод бандиты вряд ли ожидали атаки.

Я расположил командный пункт на высотке, откуда просматривались все подходы к штольням.

В девять вечера я подал сигнал. Три группы бесшумно двинулись к намеченным позициям. В морозном воздухе каждый звук разносился далеко, приходилось действовать предельно осторожно.

Первый выстрел прогремел неожиданно. Часовой у входа заметил движение. Пуля ушла в воздух, а через секунду ответный выстрел Мухаметшина успокоил бандита навсегда.

Но тревога уже поднята. Из штолен послышались крики, ржание лошадей. Началась перестрелка.

— Прохоров! Главный вход! — скомандовал я по полевому телефону. — Остальным держать запасные выходы!

Бандиты пытались прорваться сразу в трех местах. У западного выхода завязался ожесточенный бой. Я видел в бинокль, как наши бойцы, прикрываясь скалами, методично прижимали противника к земле.

Перестрелка длилась около часа. Потом из глубины штолен раздался мощный взрыв. Видимо, бандиты подорвали свой склад боеприпасов.

— Берут живьем! — донесся голос Прохорова.

К рассвету все было кончено. Двенадцать бандитов убиты, пятеро взяты в плен. Среди них и сам Черный Есаул — раненый, но живой. Наши потери только двое раненых, к счастью, легко.

В захваченных штольнях нашли богатые трофеи. Оружие, награбленное добро, продовольствие. И что особенно важно — документы, раскрывающие всю сеть пособников банды.

— Хорошо поработали, — сказал я Прохорову, когда тот привел пленных.

Черный Есаул, бывший штабс-капитан царской армии Загорский, угрюмо смотрел исподлобья. Его время закончилось. Наступала новая эпоха — эпоха нефти, промыслов, созидательного труда.

На обратном пути я думал о том, как изменится этот край. Вместо волчьих троп пройдут дороги, вместо бандитских схронов вырастут рабочие поселки. И нефть, большая нефть, которую я сейчас добываю, станет основой этих перемен.

В морозном воздухе разнесся протяжный гудок. Дозорные заметили приближающийся обоз. Я поднялся на наблюдательную вышку. По заснеженной дороге, насколько хватало глаз, растянулась вереница саней. Не меньше тридцати подвод.

Впереди на гнедом жеребце ехал Глушков, за ним конный разъезд охраны. Сани, груженные мешками и ящиками, медленно втягивались в ворота промысла.

— Принимай груз! — зычно крикнул Лапин, выбегая из продовольственного склада.

Возчики, закутанные в тулупы, степенно спешивались. Знакомые лица. Ахмет из Карабаша, Степан из Покровского, братья Зайцевы из Нижней Солманки. Теперь они были не случайными поставщиками, а надежными партнерами промысла.

— Мука первый сорт! — с гордостью объявил бородатый староста. — Сами мололи, для себя берегли.

В санях громоздились мешки с крупой, бочки с солониной, туши кабанов и лосей, связки вяленой рыбы. Богатый груз, первый после установления регулярного снабжения.

Рабочие выстроились живой цепью, передавая мешки на склад. От их дыхания в морозном воздухе поднимались облачка пара.

— Вот это привоз! — восхищенно присвистнул Кузьмин. — На месяц хватит.

Глушков, спешившись, протянул мне пачку бумаг:

— Все по списку, Леонид Иванович. И цены прежние, как договаривались.

Я видел, как радостно переговариваются рабочие, как довольно улыбается Михеич у полевой кухни, как одобрительно кивает Рихтер, проверяя качество продуктов. Первая победа в битве за снабжение промысла стала реальностью.

Возчики уже собирались в обратный путь, им надо успеть засветло. Прохоров отрядил им охрану до самых деревень.

— Через неделю еще придем, — сказал на прощание староста. — Теперь дорога наезженная, дело налажено.

Обоз медленно тронулся в обратный путь. А на промысле еще долго разгружали и пересчитывали привезенное богатство. Большой обоз стал символом перемен. Теперь мы могли работать спокойно, не опасаясь голода.

На следующий день я заглянул проверить, как налажено снабжение.

Обход я начал с так называемой диспетчерской, недавно оборудованной палатки рядом со штабом. Внутри непривычно чисто и аккуратно. Вдоль стен длинные столы с журналами учета, на стене огромная карта района с нанесенными маршрутами обозов.

Лапин, склонившись над картой, отмечал движение транспорта:

— Вот здесь первый обоз, уже прошел Карабаш. Второй выходит из Нижней Солманки. А этот, — он показал красную стрелку, — возвращается порожняком.

На отдельном щите висел график движения, расписанный по дням и часам. Рядом таблица с указанием, какая деревня в какой день отправляет груз.

— А это что? — я указал на черные флажки вдоль дорог.

— Пункты обогрева. Через каждые десять верст избы поставили. Там и лошадей покормить можно, и людям отдохнуть.

От диспетчерской я поехал к опорным пунктам. Вместе с Глушковым в качестве проводника.

Первый, в Карабаше, уже работал вовсю. В большом пятистенном доме оборудовали склад и контору. Местный активист Шарафутдинов показывал записи:

— Каждый день принимаем. Кто мешок муки, кто сало. Записываем, выдаем квитанции.

В теплой пристройке отдыхали возчики, во дворе под навесом кормились лошади. Все организовано просто, но надежно.

Дальше я отправился к складам промысла. Рихтер лично руководил переоборудованием старого барака:

— Вот тут сухой склад. Мука, крупы. Здесь холодное помещение для мяса. А там, — он показал на пристройку, — весовая.

Новые весы, доставленные из Бугульмы, поблескивали начищенной медью. Рядом конторка кладовщика с толстыми амбарными книгами.

В соседнем помещении шла приемка товара. Глушков торговался с поставщиками:

— За муку даем гвозди, как договаривались. А за мясо — керосин и соль.

Крестьяне степенно кивали, пересчитывая товар. Никакой суеты, все чинно и основательно.

Последним пунктом проверил новый продовольственный склад. Кузьмин с плотниками заканчивали обшивку стен:

— Двойная обрешетка, между досками войлок. Не промерзнет.

Внутри ровными штабелями лежали мешки, бочки, ящики. Все подписано, разложено по сортам. На стене график поступления и выдачи. Теперь никакой неразберихи.

Вернувшись в штаб, я просмотрел документы. Ведомости прихода-расхода, накладные, путевые листы, вся система работала как часы. Каждый знал свое дело, каждый понимал свою ответственность.

Глушков, заглянув с очередным отчетом, довольно заметил: