Черное золото (СИ). Страница 27

— Теперь не пропадем, Леонид Иванович. Наладили дело.

Я кивнул. Система действительно получилась надежная. Теперь можно спокойно заниматься главным, добычей нефти.

За окном скрипели полозья очередного обоза. Глушков добавил:

— Кстати, Архонтову и его ребятам очередная премия полагается. Еще один набег спрофилактировали.

Я откинулся на спинку стула.

— Конечно, оплата как обычно. В пятикратном размере оклада. Только я хочу знать подробности.

Глушков усмехнулся.

— Вам следует как-нибудь сходить вместе с ними. Очень интересно.

В закусочной Хайруллина было накурено и шумно. Трое приезжих, двое в потертых полушубках, третий в драной кавалерийской шинели, сидели в дальнем углу за бутылкой мутного самогона.

— Обоз пойдет через три дня, — вполголоса говорил шинельный, нервно оглядываясь. — Большой, груженый. Охрана после той заварухи расслабилась.

За соседним столом сутулый мужичок в залатанном армяке неторопливо хлебал щи. На него никто не обращал внимания. Таких много ходило по чайным.

— А на промысле что? — спросил один из полушубков, наливая очередную.

— Там теперь не подойти, — махнул рукой шинельный. — Но если отвлечь охрану нападением на обоз, можно попробовать.

Они продолжали шептаться. Мужичок в армяке так же неторопливо допил щи, вытер ложку о рукав и вышел. На морозной улице коротко свистнул.

Когда трое вышли из закусочной, в темном переулке их ждали. Шестеро крепких парней в штатском молча и деловито провели «воспитательную беседу». Особенно усердствовали с шинельным. Он ведь самый разговорчивый. Сразу видно, что лидер группы.

— Чтоб духу вашего здесь не было, — негромко произнес старший. — И корешам передайте, промысел не трогать.

Около полуночи, приехав на промысел, в караулке, сутулый мужичок, стряхивая снег с армяка, докладывал Глушкову:

— Все исполнено, Николай Петрович. Больше эти не сунутся.

— Молодец, Архонтыч, — кивнул Глушков. — За прошлый месяц уже третью банду так отваживаем.

Архонтов, в прошлом опытный разведчик, а ныне негласный сотрудник охраны, только усмехнулся:

— Работа такая. Лучше в переулке втихую объяснить, чем потом в степи стреляться.

За окном караулки мела поземка. Где-то на дальних постах перекликались дозорные. Промысел жил и работал под надежной защитой, и явной, и тайной.

Глава 13

Глава 13. Подземные сложности

Молодой лаборант Симакин первым заметил неладное. В пробе бурового раствора, поднятой с глубины, появились странные белесые разводы. Через мутное стекло мерной колбы просматривались необычные вкрапления.

— Гавриил Лукич! — окликнул он Островского. — Взгляните на структуру раствора.

Островский склонился над пробой, поднес к свету:

— Известковые примеси… Откуда? На этой глубине не должно быть известняков.

В этот момент со стороны буровой донесся глухой булькающий звук. Насосы, обычно работавшие с монотонным гулом, начали издавать прерывистые хлюпающие звуки.

Кудряшов, привлеченный необычным звуком насосов, поднялся на буровую площадку. Натренированный взгляд сразу выхватил странности в показаниях манометров. Стрелка основного датчика пластового давления мелко подрагивала, словно под действием невидимой пульсации.

— Сто двадцать атмосфер… сто тридцать… — бормотал геолог, сверяясь с записями в журнале. — На этой глубине должно быть не больше восьмидесяти.

Бурильщик Валиулин, не отрываясь от пульта управления, крикнул:

— Михал Петрович! Глядите, что с моментом на роторе творится!

Показатель крутящего момента на главном приводе действительно прыгал как сумасшедший. То взлетал до красной отметки, то падал почти до нуля.

— Глуши насосы! — скомандовал Кудряшов. — И срочно вызывайте Александра Карловича.

Пока дежурный бежал за Рихтером, геолог спустился к основанию буровой. Приложил ладонь к опорной балке, сокрушенно покачал головой. Легкая, почти неуловимая вибрация пронизывала металл.

Рихтер появился через несколько минут, на ходу застегивая потертый кожаный реглан. Старый инженер первым делом направился к паровому приводу. Приложил руку к станине, прислушался к неравномерному стуку парового молота.

— Давно началось? — коротко спросил он у Валиулина.

— С полчаса назад, Александр Карлович. Сначала думал, пар в котле скачет, но нет, давление ровное.

Рихтер достал из нагрудного кармана потертую записную книжку, сверился с таблицами:

— При таком давлении ударный механизм должен работать как часы. А тут… — он снова прислушался к неритмичным ударам.

Подошел к устью скважины, внимательно осмотрел крепление направляющей трубы. По металлу пробегала едва заметная дрожь.

— Валиулин, — Рихтер снял запотевшие очки, — немедленно прекращай бурение. И позовите Леонида Ивановича. Похоже, мы наткнулись на что-то серьезное.

Мы с Марией Сергеевной обсуждали организацию нового медицинского пункта для второй буровой, когда в дверь штабной палатки торопливо постучали.

— Леонид Иванович! — голос Рихтера звучал непривычно встревоженно. — На буровой проблемы.

Я сразу заметил напряжение на его обычно невозмутимом лице.

— Что случилось, Александр Карлович?

— Аномальное давление. Раствор ведет себя странно. И вибрация в фундаменте.

Зорина мгновенно поднялась:

— Я проверю готовность медпункта. Мало ли что.

Пока мы с Рихтером быстрым шагом направлялись к буровой, он вполголоса докладывал детали. Каждое его слово усиливало тревогу. Слишком хорошо я помнил, чем могут закончиться такие признаки.

— Смотрите, Леонид Иванович, — Рихтер развернул на ходу записи. — Давление скачет на тридцать-сорок атмосфер выше нормы. А если учесть характер вибрации и эти известковые примеси в растворе…

— Карсты? — я сразу понял, к чему клонит старый инженер.

— Именно. Похоже, прямо под буровой целая система пустот. Причем заполненных водой под давлением. Мы же можем в них провалиться.

Можно было не продолжать. Я слишком хорошо представлял картину: тонны оборудования проваливаются в подземную полость, увлекая за собой людей и технику. А потом мощный поток пластовой воды вперемешку с нефтью вырывается на поверхность, сметая все на своем пути.

— Сколько времени у нас есть? — спросил я, прибавляя шаг.

— Судя по нарастанию вибрации, счет идет на часы. Может, сутки от силы.

На площадке уже собралось все техническое руководство. Кудряшов протянул мне журнал с записями давления, Островский показывал пробирку с раствором. А я смотрел на едва заметную дрожь металлических конструкций и прикидывал, сколько у нас времени до начала серьезных проблем.

— Объявляйте готовность номер один, — распорядился я. — Валиулин, продолжай следить за давлением. Рихтер, готовьте план укрепления фундамента. И пусть Глушков усилит охрану периметра. Мало ли что может случиться.

Порыв ледяного ветра заставил всех поежиться. На сером январском небе собирались тяжелые тучи. Впереди явно намечались серьезные испытания.

Глубоко под промерзшей землей, в толще древних известняков, невидимая сила медленно и неотвратимо делала свое дело. Тяжелая нефть, насыщенная растворенным газом, веками дремавшая в пористых пластах, теперь ощутила слабину. Пробуренный людьми канал нарушил природное равновесие.

В хаотичном переплетении карстовых пустот и трещин начиналось движение. Подземные воды, скопившиеся здесь за тысячелетия, тоже пришли в движение, размывая последние преграды. Известняк, изъеденный пустотами как губка, больше не мог сдерживать чудовищное давление.

Микроскопические трещины, невидимые человеческому глазу, начали расти и соединяться. Там, где раньше был монолит, теперь образовывалась сеть тончайших каналов. По ним уже сочилась вода, растворяя породу и расширяя проходы.