Безжалостный альфа (ЛП). Страница 46

Если бы я действительно получила те сообщения от Мэдда, все могло бы быть совсем по-другому. Вся моя жизнь могла сложиться иначе. Вместо этого я годами терпела боль, пытаясь исцелиться от самого страшного разбитого сердца, какое только можно вообразить… ради чего? Потому что кто-то подумал, что так будет лучше?

Я не уверена, что хуже — знать, что Мэдд никогда не хотел разбивать мне сердце, или снова разбивать его, узнав об этом сейчас, после восьми потраченных впустую лет.

Я поднимаюсь по последним перекладинам лестницы, забираясь на крышу, в то время как мой пульс учащается. Клянусь, я чувствую присутствие Мэдда еще до того, как обхожу большой кондиционер, и вижу, что он сидит на выступе, глядя на тренировочное поле, и я замираю на месте, просто уставившись на его спину на мгновение, пока нервная энергия пронизывает меня.

— Ты пытался поддерживать связь.

Он медленно поворачивается, чтобы посмотреть через плечо, его темно-синие глаза встречаются с моими.

— Ты тоже.

Я резко втягиваю воздух, моя грудь горит. Я не знаю, что сказать, с чего начать… До этого момента было нанесено так много ущерба, что то, что было между нами, возможно, уже невозможно спасти. Но когда мы смотрим друг на друга через крышу, это магнитное притяжение между нами сильнее, чем когда-либо, я знаю, что наша история далека от завершения.

— Иди сюда, — хрипит Мэдд, подтягивая ноги и разворачиваясь, перебрасывая их с другой стороны выступа.

Мои ноги движутся к нему почти сами по себе, и как только я оказываюсь достаточно близко, Мэдд тянется ко мне, притягивая к себе, чтобы я встала между его раздвинутыми ногами и крепко обхватывает меня своими сильными руками.

— Мне так чертовски жаль, Слоан, — хрипит он, кладя подбородок мне на плечо и зарываясь лицом в мои волосы. — За все.

Я растворяюсь в нем, обвиваю руками его шею и теряюсь в щемящей душу фамильярности его запаха, его прикосновений.

— Я знаю, — шепчу я, запуская пальцы в его растрепанные волосы.

Мы просто обнимаем друг друга в течение долгого времени, пока я не забираюсь к нему на колени, оседлав его талию и прижимаясь еще теснее к его груди — как будто, если я отпущу его, он внезапно исчезнет.

Восемь лет.

Вся тоска, сердечная боль, несчастья были напрасны. У нас отняли все то время, что мы были вместе, и хоть убей, я не могу понять, почему.

Я наконец отстраняюсь, откидываясь назад, все еще обнимая Мэдда за шею, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — спрашивает он хриплым от сожаления голосом.

Я наклоняю голову, изучая его лицо.

— Это зависит от многих факторов. Ты просто вел себя как мудак, потому что думал, что я была твоим призраком, или это теперь часть твоей личности?

Он опускает голову, плечи поникли.

— Я просто дразнюсь, — смеюсь я.

Мэдд снова поднимает голову и сокрушенно качает ею.

— Как ты можешь шутить в такое время?

— Потому что либо так, либо выплакать все глаза, а за последние восемь лет я выплакала столько слез, что их хватило бы на всю жизнь.

Он морщится от этого, его хватка вокруг моей талии усиливается.

— Черт возьми, Герцогиня, если бы я знал…

— Никто из нас этого не знал, — быстро отвечаю я, слегка качая головой.

— Когда я узнаю, кто это сделал, они, блядь, будут мертвы, — ворчит Мэдд, прижимая меня крепче.

Я чувствую каждую из его эмоций, скрывающихся за его хваткой надо мной — собственничество, тоску, сожаление. Последнее проглотить труднее всего, потому что, несмотря на то, что мы только что узнали, что нас обоих обманули, невозможно избавиться от того ада, через который он заставил меня пройти за последние несколько недель. То, что он сделал, нанесло гораздо больший ущерб, чем тот сегодняшний выстрел.

Я выбрасываю все это из головы, не желая, чтобы это омрачало этот момент — потому что именно об этом воссоединении я мечтала после того, как меня отправили в Денвер; мы двое держимся друг за друга, отказываясь отпускать. Это воссоединение, которого мы оба заслуживали, но которого были бессмысленно лишены.

Мэдд прижимается своим лбом к моему, зажмуривая глаза, как будто он наслаждается этой близостью так же сильно, как и я; два наших израненных, разбитых сердца сталкиваются, сливаясь, пытаясь заполнить трещины.

— Что нам теперь делать? — спрашивает он, его глаза распахиваются, чтобы посмотреть в мои.

Я прикусываю нижнюю губу, слегка качая головой, и шепчу:

— Я не знаю.

Он тяжело вздыхает, проводя рукой по изгибу моего позвоночника.

— Слоан, если бы я знал, я бы никогда не сказал того, что сказал, никогда бы…

— Тсс, — шепчу я, прикладывая палец к его губам, чтобы прервать его, и наклоняю свое лицо ближе к его. — Не сейчас, Мэдд. Прямо сейчас я просто… Я хочу забыть о том, что произошло за последние восемь лет.

Я прижимаюсь бедрами к его коленям, и его глаза сверкают металлическим блеском его волчьего облика, глядя на меня сквозь радужки. Моя собственная волчица выныривает на поверхность, чтобы оглянуться, и я провожу рукой от его лица вниз к груди, опускаясь ниже, пока не достигаю линии пояса. Затем я наклоняюсь и хрипло шепчу ему в губы.

— Заставь меня забыть.

25

В последний раз, когда мы со Слоан трахались на этой крыше, мы были парой неуклюжих подростков, срывающих друг с друга одежду с отчаянной настойчивостью.

Теперь, восемь лет спустя, кажется, что мы ничем не отличаемся.

Как только она потирается бедрами о мои колени, мой член вытягивается по стойке смирно, как ракета с самонаведением, и вся моя кровь устремляется на юг. Слоан Мастерс погубила меня для других женщин — она чертово совершенство, и с тех пор, как она вернулась в мою жизнь и дала мне почувствовать, чего мне не хватало, я не мог смотреть ни на кого, кроме нее.

Это всегда была она.

И это чертовски взбесило меня, когда я подумал, что последние восемь лет она провела, игнорируя мое существование. Но теперь…

— Заставь меня забыть.

Ее губы касаются моих с каждым произносимым шепотом словом, и я хватаю ее за затылок и притягиваю ближе, захватывая их своими, прежде чем она успеет передумать. Наши губы изгибаются, приоткрываясь, чтобы наши языки переплелись, когда она опускается на мой быстро твердеющий член, добиваясь трения его гребня о свою сердцевину.

Я не должен торопиться с ней. Учитывать это. Но вместо этого мы словно перенеслись в прошлое, два возбужденных подростка, безумно желающих как можно быстрее раздеть друг друга.

Через несколько секунд после того, как наши губы встречаются, мы в исступлении срываем друг с друга одежду, чтобы убрать барьеры между нашими телами. Первой снимается ее рубашка, за ней моя. Затем я дергаю вверх ленту ее спортивного лифчика, ее сиськи вываливаются прямо мне в руки, когда она стягивает его над головой. Я грубо сжимаю их, бормоча свое одобрение, прежде чем поднять ее со своих колен и заключить в объятия. Вскакивая на ноги, я разворачиваюсь, чтобы уложить ее на широкий бетонный выступ, опускаю лицо к ее груди и втягиваю в рот один из этих идеальных сосков.

Вьющиеся темные волосы Слоан рассыпаются по ее голове, когда ее спина соприкасается с гладкой поверхностью выступа, мое тело нависает над ней. Я провожу языком по ее соску, перекатывая твердый пик между зубами, когда с ее губ срывается хриплый вздох.

— Мэдд, — стонет она, запуская пальцы в мои волосы и дергая за пряди.

Черт, мне нравится, когда она так произносит мое имя.

Я отпускаю ее сосок с громким хлопком, поднимая голову, чтобы посмотреть на ее великолепное лицо.

— Да, детка?