Безжалостный альфа (ЛП). Страница 3

Она так вкусно пахнет.

От нее всегда так вкусно пахло?

Рычание вырывается из моей груди, когда я целую ее сильнее, глубже, как будто это последнее, что я когда-либо сделаю. Мои руки скользят под ее толстовку, чтобы обхватить ее талию, кончики пальцев впиваются в ее теплую, податливую плоть. Она издает этот горячий стонущий звук, который заставляет меня застонать в ответ, наши губы соприкасаются, пока наши языки борются за господство.

Затем, так же быстро, как это началось, Слоан отшатывается, чтобы прервать поцелуй, выглядя немного ошеломленной, когда ее глаза открываются и встречаются с моими. Мы оба задыхаемся, воздух между нами затуманивается, когда мы тяжело дышим и смотрим друг на друга. Ее лицо раскраснелось, губы припухли, когда они приоткрываются, чтобы заговорить.

— Мэдд, я…

— Не надо, — задыхаюсь я, качая головой. — Не говори, что это была ошибка.

Она хмурит брови.

— Я не…

— Ты мне нравишься, Слоан, — выпаливаю я, не давая ей закончить. Я должен сказать это, пока у меня не сдали нервы. — Ты нравишься мне больше, чем подруга. Уже какое-то время.

Я задерживаю дыхание, наблюдая, как ее губы растягиваются в мягкой улыбке.

— Ты мне тоже.

Я удивленно вздрагиваю.

— Правда?

— Ну да, я просто не хотела разрушать нашу дружбу, понимаешь? — она тихо смеется, поднимая руку, чтобы обхватить мой подбородок. — Ты мне нравишься, но я не была уверена, что ты чувствуешь то же самое, поэтому не хотела рисковать, — признается она со смущенной улыбкой.

Мое сердце колотится в груди, перебирая клапаны, чтобы наверстать упущенное.

Это происходит на самом деле?

— Ладно, я сейчас чувствую себя очень неловко, так что мне нужно, чтобы ты что-нибудь сказал, или поцеловал меня снова, или…

Я ныряю, чтобы завладеть ее губами, прежде чем она успевает закончить предложение, и целую ее до чертиков. И хотя тот первый поцелуй был волшебным, он не идет ни в какое сравнение со вторым. Я поднимаю ее на руки, крепко прижимая к себе, пока я опустошаю ее своим языком, губами и зубами, не вырываясь за воздухом, пока не оказываюсь на грани удушья.

— Черт, ну, думаю, это решает дело. Не могу поверить, что ты моя девушка, — говорю я недоверчиво, пытаясь отдышаться. — Моя.

— И ты мой, — отвечает она, самодовольно ухмыляясь и дотрагиваясь до кончика моего носа кончиком пальца. — Не смей забывать об этом, Мэддокс Кесслер. Это я и ты.

— Ты и я, — соглашаюсь я, с благоговением глядя на нее, когда весь мой мир поворачивается вокруг своей оси, все неровные кусочки наконец-то складываются воедино и обретают смысл.

Она извивается возле меня, и я ослабляю хватку, позволяя ей соскользнуть вниз по моему телу и найти опору в снегу.

— Ну, раз уж с этим покончено, что теперь? — спрашивает она, засовывая руки в передний карман толстовки и вопросительно наклоняя голову.

Низкий смешок вырывается из моей груди, когда я тянусь к ее руке, вытаскиваю одну из ее рук обратно из кармана и сжимаю ее в своей.

— А теперь пойдем ворошить дерьмо, как мы всегда это делаем, — говорю я, приподнимая брови. — С этого момента мы герцог и герцогиня гребаного хаоса, детка.

2

Сегодняшний день

Мое сердце бешено колотится, когда я бегу по лесу, грязь хлюпает под моими лапами. Ранее здесь пронесся шторм, и теперь влажная местность лесной подстилки замедляет мое продвижение.

Надеюсь, их это тоже замедляет.

Я слышу, как они преследуют меня по горячим следам. Я бегу так быстро, как только могу, грудь вздымается, а легкие горят от усилий, но все равно это кажется недостаточно быстрым. Я отстаю от усталости, а они начинают догонять меня на своих квадроциклах.

Гремят выстрелы, оглушительный звук каждого из них эхом разносится по лесу вокруг меня, как похоронный звон. Одна просвистела мимо моего уха, так близко, что я почувствовала жар пули, прежде чем она вонзилась в ствол дерева прямо передо мной, кора раскололась от удара.

Слишком близко.

Они слишком близко, и листва вокруг меня начинает редеть. Впереди есть поляна. Если меня поймают там, на открытом месте, я знаю, что мне конец.

Воздух пронзает вопль — резкий, полный боли вой другого волка. Одного я узнаю слишком хорошо. Как только я слышу это, что-то внутри меня ломается, волна боли проносится по моим конечностям и заставляет меня спотыкаться. Мое тело сжимается в агонии, когда связь между нами разрывается, такое ощущение, что ее физически сдирают с моей кожи.

Моя пара.

Он мертв.

Осознание обрушивается на меня, когда раздается еще один выстрел, жар пули пробивает плоть моего бедра. Жгучая агония настолько сильна, что на мгновение ослепляет, из меня вырывается пронзительный визг, когда я безуспешно пытаюсь найти опору.

Потом я вижу их.

Уже слишком поздно.

Грязь брызжет из-под шин квадроцикла, и я поднимаю голову, чтобы увидеть охотника, который спрыгивает и приближается ко мне пешком, а двое других следуют за ним по бокам. Его лицо скрыто очками ночного видения, которые он носит, но я не смотрю на его лицо. Я смотрю на пистолет, зажатый в его руке, лунный свет отражается от ствола.

Он прицеливается, кожа его перчатки скрипит, когда он начинает нажимать на спусковой крючок. Но потом…

Раздается рычание. Скрежещут зубы. Щелкают челюсти.

Из ниоткуда появляются три волка и начинают нападать на охотников, но ружье все равно стреляет с громким хлопком.

Раскаленная добела боль обжигает мою грудь, и внезапно я падаю, лязгая зубами, в грязь.

Но когда все начинает темнеть, моя точка зрения внезапно меняется.

Я стою над волком, наблюдая, как липкая горячая кровь растекается по земле под его телом и впитывается в мех, в то время как воздух вокруг животного начинает мерцать, возвращая ему человеческий облик.

Это не я.

Я… сплю?

Мои глаза распахиваются, и я подскакиваю в постели, обливаясь холодным потом и тяжело дыша так, что едва могу отдышаться.

Это был сон.

Просто ужасный, пугающий сон.

Сон был настолько ярким, что казался реальным, но им не был. Это был настоящий кошмар.

Я опускаюсь обратно на подушки, сосредотачиваясь на том, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце и глубоко вдохнуть воздух в легкие.

Я поднимаю руку, чтобы вытереть пот со лба, пытаясь осознать травматическую шутку, которую мой разум сыграл со мной во сне.

Просто сон.

Постепенно мое дыхание приходит в норму. Пульс выравнивается. В глазах снова появляется тяжесть.

Я только начинаю засыпать, когда шум внизу заставляет меня снова сесть в постели и напрячь слух, пытаясь что-нибудь расслышать.

— Луна! — кричит испуганный голос, и по моей коже бегут мурашки.

Сбрасывая с себя простыни, я соскальзываю с кровати, быстро подхожу к двери и открываю ее. Когда я заглядываю в темный коридор, я снова слышу тот же голос, на этот раз громче.

— Луна!

В противоположном конце коридора открывается дверь, и моя тетя Джульетта, туго завязывая халат на талии, выбегает из спальни, которую делит с моим дядей Коулом. Они Альфа и Луна этой стаи волков-оборотней, и я живу с ними здесь, в доме стаи в Денвере, с тех пор, как мне исполнилось семнадцать.

Джульетта немедленно устремляется к лестнице, а я стою там, моргая, мгновение, прежде чем броситься за ней, чтобы выяснить, что происходит, мои босые ноги шлепают по паркету, пока я спускаюсь за ней по лестнице на кухню.

— Положи ее на стол! — рявкает тетя Джулиет, входя.

Она врывается внутрь, но я замираю в дверях, чувствуя, как краска отливает от моего лица при виде открывшегося передо мной зрелища.