Безжалостный альфа (ЛП). Страница 2

Но что, если это все испортит?

Я бы предпочел иметь ее в своей жизни такой, чем не иметь совсем. К тому же, я не уверен, что смогу вынести такой отказ. Не то чтобы у меня было особенно хрупкое эго, но быть отвергнутым единственной девушкой, на которую мне когда-либо не было наплевать, наверняка разрушило бы его.

Однако, если я буду сдерживаться слишком долго, обязательно найдется кто-нибудь другой, кто придет без всяких оговорок и украдет ее у меня.

Это скользкий путь, по которому я понятия не имею, как пройти, не упав лицом вниз.

Мой взгляд на мгновение отрывается от нее, чтобы устремиться через огонь туда, где сидят вместе наши родители. Они смотрят в нашу сторону, заговорщически перешептываясь друг с другом, и я на мгновение испытываю облегчение от того, что мне хватило импульсивного контроля, чтобы удержаться от поцелуя.

Держу пари, отец Слоан взбесился бы. Альфа Брок никогда не был моим самым большим поклонником, и он не особо скрывает то, как он наблюдает за мной, когда мы вместе. Он всегда смотрит на меня с опаской, как будто я бомба, которая вот-вот взорвется, и ему нужно броситься на помощь, чтобы спасти свою дочь.

Я снова смотрю на Слоан, ее вопрос все еще висит в воздухе между нами.

Она хочет знать, о чем я думаю.

Я никогда не был силен в обращении со словами.

Почему я не могу просто сказать ей, что я чувствую?

Ты. Я думаю о тебе, Слоан, и о том, как сильно я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Я думаю о том, что я был влюблен в тебя с тех пор, как мне было пять лет, и ты плакала, когда Тристан сбил тебя с ног, и ты ободрала колено об асфальт, а я толкнул его в отместку, не заботясь о том, что у меня будут неприятности из-за того, что я приставал к кому-то, кто младше. Я всегда хотел заботиться о тебе и защищать тебя, и теперь я понимаю почему. Это потому, что я люблю тебя, и всегда был влюблен. И если ты не ответишь мне взаимностью, то, наверное, я умру в одиночестве, потому что ты для меня единственная.

— Мне нужно отлить, — бормочу я, морщась, когда понимаю, насколько грубо это прозвучало.

Идиот.

— Я пройдусь с тобой, — предлагает Слоан, спуская ноги со скамейки и ставя ступни на землю.

Ее кудри рассыпаются по плечам, когда она встает, и я сразу же затмеваю ее своим ростом, когда поднимаюсь на ноги со скамейки рядом с ней.

— Эй, куда вы двое направляетесь? — рявкает Брок, потому что, конечно же, отец Слоан, черт возьми, не спускал с нас глаз весь вечер.

— Отлить, — отвечаю я, указывая большим пальцем через плечо в сторону темного леса за моей спиной.

Слоан придвигается ближе ко мне, беря меня под руку.

— Система дружбы, — добавляет она с дерзкой усмешкой.

Не похоже, что Брок может с этим поспорить. Всю нашу жизнь нас предупреждали об опасности ходить в лес в одиночку после наступления темноты, наши родители подчеркивали важность системы дружбы.

Он коротко кивает, хотя напряженная челюсть и неодобрение во взгляде выдают, что он на самом деле чувствует по поводу того, что мы отправляемся куда-то вдвоем.

Это почти смешно, потому что ему не о чем беспокоиться. Мы со Слоан ни на шаг не выходили из дружеской зоны, и я сомневаюсь, что это изменится после похода по снегу отлить.

С одобрения ее папочки мы со Слоан обходим скамейку и тащимся прочь от места для разведения костра, снег хрустит под подошвами наших ботинок, когда свет костра гаснет позади нас. Достигнув плотного покрова деревьев, мы вдвоем скользим в темноту леса, я иду впереди, обходя камни и поваленные ветви на нашем пути, которые частично скрыты под снегом.

Как только звуки музыки и болтовня у костра полностью стихают, я, наконец, останавливаюсь, выбирая дерево, на которое можно помочиться. Слоан вежливо отстраняется, когда я отрываюсь от нее и подхожу к широкому стволу, расстегиваю ширинку и вытаскиваю член — с трудом, так как он полутвердый. Затем я расслабляюсь и позволяю моче течь, пар поднимается из струи, когда я опорожняю мочевой пузырь.

Я вздыхаю с облегчением, отряхиваясь, но затылок покалывает от осознания, когда я безошибочно ощущаю, что за мной наблюдают. Я поворачиваю голову набок, чтобы посмотреть через плечо, и глаза Слоан поднимаются, чтобы встретиться с моими.

— Ты что, подглядывала?

— Нет! — кричит она, и ее лицо мгновенно краснеет от смущения. — Отвратительно, зачем мне смотреть?

— Это ты мне скажи, — растягиваю я слова, заправляя себя обратно в штаны.

Я поворачиваюсь к ней лицом, все еще застегивая молнию, и она опускает взгляд, чтобы проследить за движением, ее лицо краснеет еще сильнее, когда она запоздало осознает, что делает, и отворачивается.

— Я не смотрела, — настаивает она.

Мои губы растягиваются в ухмылке.

— Лгунья.

— Я и не собиралась!

Я направляюсь к ней, сокращая расстояние между нами за несколько длинных шагов.

— Ты уверена? — я дразню, обнимая ее за талию. Слоан визжит, дрыгая ногами, когда я поднимаю ее с земли, безжалостно щекоча бока под толстой толстовкой. — Просто признай это!

Она разражается приступами хихиканья, молотит руками и ногами и едва может отдышаться.

— Ладно, ладно! — наконец уступает она. — Ты победил! Я… смотрела.

Я опускаю ее обратно, посмеиваясь, когда она отводит мои руки от своего тела и поворачивается ко мне лицом.

— Почему? — спрашиваю я, одновременно удивленный и заинтригованный таким странным поворотом событий.

Слоан всплеснула руками.

— Я не знаю! Любопытство?

— Угу, — я складываю руки на груди, ухмыляясь.

Она закатывает глаза, толкая меня.

— Прекрати!

Я смеюсь, отступая на шаг.

— Эй, если ты хочешь увидеть мой член, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

— Фу, нет! — протестует она с гримасой, протягивая руку, чтобы снова меня пихнуть.

Я хватаю ее за запястье, прижимая вместо этого к своей груди. Затем разворачиваю нас обоих, зажимая ее между своим телом и большим стволом дерева.

— Не лги, гаденыш, — поддразниваю я, ухмыляясь ей сверху вниз.

— Я не лгу, — выдыхает она, все еще очаровательно взволнованная.

Но пока мы стоим там, прижавшись друг к другу и глядя друг другу в глаза, что-то между нами внезапно меняется. Любые следы игривости исчезают, заменяясь чем-то гораздо более сильным. Между нами потрескивает электричество, наши лица сближаются до тех пор, пока мы не начинаем дышать одним воздухом.

Наше дыхание вырывается короткими рывками, испаряясь в морозном воздухе между нашими губами.

Между нами меньше дюйма пространства.

Я должен просто, блядь, пойти на это.

Я никогда не узнаю, если не попытаюсь, верно?

Но что, если это разрушит то, что у нас есть?

Я задерживаюсь там, кажется, на целую вечность, застыв в нерешительности. И как раз в тот момент, когда я собираюсь снова струсить, как чертова киска, она принимает решение за меня.

Слоан обвивает руками мою шею, притягивая мое лицо ближе, приподнимается на цыпочки и прижимается своими губами к моим.

Это. Блять. Все.

Когда наши рты соприкасаются, каждое нервное окончание в моем теле загорается, фейерверк взрывается за моими веками, как чертово четвертое июля. Я хватаю ее лицо обеими руками, сильнее прижимаясь губами к ее губам, когда они начинают надуваться и изгибаться. Они такие чертовски мягкие, но ее поцелуй твердый — отчаянный и требовательный, грубый и собственнический. Я наклоняю голову, чтобы углубить его, проводя языком по складке ее плюшевых губ, пока она не впускает меня внутрь.

Я так много раз думал именно об этом моменте, гадая, каково это — наконец поцеловать Слоан. Честно говоря, я ожидал, что наш первый поцелуй будет неуверенным и неуклюжим, поскольку ни один из нас на самом деле не знает, что делает, но это не так. Вместо этого наши тела как будто точно знают, как реагировать друг на друга, первобытная потребность берет верх.

Она запускает руку в мои волосы, когда наши языки встречаются, сплетаясь воедино. На вкус она как мятная жвачка и сладкий грех, ее тело тает рядом с моим.