Мастер путей. Трилогия (СИ). Страница 96

Мы справились только потому, что я занял внимание Златы на себя, пока девчонки вымывали причёску своей госпожи.

Правда, это сопровождалось пританцовыванием от переминания с ноги на ногу, и попытками побегать по купальне.

Но, как выяснилось, если мягко и ненавязчиво следовать за беспокойной Бериславской-младшей, молча делать свою работу и не пытаться ей противодействовать, то даже такая нетривиальная задача, как помывка тела и перевязка с обработкой ран, способна завершиться за каких-то полчаса.

Уже перевязанная, отмытая и приодетая в чистое Бериславская-младшая с явными признаками усталости и эмоциональной перегрузки была отконвоирована в свою комнату, где забралась в кресло с ногами и тупо вырубилась.

Безо всяких там лекарств, снотворных и прочих тяжёлых методов воздействия.

Злата отключилась буквально сразу же.

Отлично.

И с колтунами в волосах разберёмся, и с донельзя отросшими ногтями, и вообще приведём девчонку в надлежащий вид, раз выдалась такая возможность.

А Даша и Света мне в этом помогут.

Колыбельную ей, что ли, спеть? Ну, чтоб крепче спалось.

* * *

— Значит, наёмник… — тяжело выдохнул Святогор Тихомирович. — Не самый плохой выбор. Но и не самый лучший. С таким спутником по жизни шансы овдоветь раньше времени невероятно огромные.

— Мы на пороге войны, — возразила Алина. — Если до этого дойдёт, о вдовцах и вдовах будут плакать в последнюю очередь. И вы бы видели, как он действует. Уверена: если бы стояла задача не разведки, а штурма, овдовели бы женщины наёмников синдиката. Причём, ещё до начала штурма.

— Надо обратиться к нему, — устало проронила мать.

— Что? — не поняла старшая дочь.

— Обратиться за помощью… — слабым голосом произнесла женщина. — К наёмнику. Раз он… из другого мира. Если нет в нашей Империи средства излечить Злату, то, возможно, оно есть на его родине. Он взял тебя. Ты дорога ему и близка. А если правда хотя бы половина от того, что ты рассказала про светлейшую княжну Морозову, он обязательно откликнется на наши мольбы. Сестра… Мать… Отец… Мы все вместе его попросим… Даже, если он не знает способа сам… Он сможет поискать его в своём мире… Сейчас жизнь и будущее Златы важнее всего, что может запросить в качестве платы твой «Мастер».

В кабинете Святогора Бериславского утихли страсти.

Родители вывалили на старшую дочь ушат ужасающей правды о состоянии здоровья младшей.

Дщерь же не осталась в стороне стоять молча, и в свою очередь ошарашила родителей историями обретения нового союзника, его похождений и своих скитаний между мирами, пусть и не без помощи наёмника-мироходца.

— А Властислав решил прибрать к рукам всё сладкое, — беззлобно усмехнулся слегка повеселевший Святогор. — Он своих девочек бережёт не хуже нашего, и кого попало к ним на пушечный выстрел не подпускает. Тут же в первый же день знакомства и старшую на выданье представил, и младшей наставника запросил. Пусть я не одобряю ремесла «Мастера», но как мужчина он мне по духу.

— Мне понравилась его позиция о цене жизней, — вымученно улыбнулась уставшая Яна. — Возможно, у нас и впрямь есть надежда на спасение…

В дверь кабинета осторожно постучали. Настолько, что было больше похоже на какое-то поскрёбывание, а не на стук.

— Дозволено! — подал голос Святогор.

Дверь с характерным металлическим скрипом качнулась на петлях, уже несколько лет не видевшие своевременной смазки. На пороге кабинета стояла одна из помощниц семьи, погодка Златы, молодая девушка Марина, облачённая всё в такой же белый сарафан, как и прочие её подруги по ремеслу.

Сердца всех троих пропустили сразу несколько ударов, когда Бериславские увидели, как по щекам девушки бегут слёзы, да так, что мокро было даже на груди сарафана.

— В-ваше в-в-выс-сокоп… П-п… Превос… Превосходительство…! — пытаясь совладать с эмоциями, выдавила она, нервно ломая себе пальцы рук. — Гос… Госпожа Злата… В своей… Опочивальне…

При упоминании имени сестры Алина резко побледнела, став лицом белее своей блузки.

Внутри девушки что-то оборвалось, а вдоль спины пробежался могильный холод.

Марина едва успела освободить проход.

Алина с стремглав выбежала из кабинета и ринулась к комнате младшей сестры.

Уже подозревая худшее, с тяжёлым вздохом поднялся с кресла отец и помог встать на ноги матери девушек.

Никто не хотел думать ни о чём мрачном, но все мысли были лишь о плохом.

Единственный способ развеять тьму в душе — узреть нечто благодатное, чего в стенах этого дома не видели вот уже почти десять лет.

На что-то действительно хорошее не надеялся уже никто.

Но…

Надо было найти в себе силы дойти до конца и достойно встретить удар судьбы, каким бы тяжёлым и смертельным он ни был.

Ни Святогор, ни Яна даже не попытались справиться у Марины, что же такого произошло со Златой, что она явилась к ним заплаканной.

Отец семейства уже был готов смириться с необходимостью отпустить младшую дочь с миром.

Мать же, стараясь держаться из последних сил, гнала прочь все гнетущие её мысли о Злате, пытаясь тешить себя лишь светлыми.

Можно представить себе состояние обоих, когда чета Бериславских дошла до комнаты Златы на втором этаже имения, где увидела возле открытой двери замершую столбом Алину, в неподдельном шоке закрывающую рот обеими руками, и безудержно истекающую слезами.

С сердцем, готовым отбить свои последние удары, отец подошёл к старшей дочери, нашёл в себе силы повернуться в комнату младшей… и замер вместе с ней, будучи не в состоянии поверить своим глазам.

Злата, умытая, одетая в чистейший белый сарафан, забравшись в кресло с босыми ногами, расслаблено лежала и блаженно улыбалась, спала беззаботным сном!

Вместе с ней отдыхала в её объятиях мягкая игрушка, в своё время пошитая и подаренная старшей сестрой.

Блаженная дочь, в приступах беснования не подпускавшая к себе никого и не способная дать себя омыть, сидит как заново рождённая!

За её спиной стоял незнакомый мужчина в насквозь мокрой одежде, крой которой никогда раньше не видели в этих краях.

Выше чуть ли не на две головы, он с неописуемой нежностью, никак не вязавшейся с его внешним видом и взглядом прожжённого порохом и пламенем ратника… причёсывал спящую девушку!

Ещё и напевал при этом тихим, пусть и не очень мелодичным, голосом какое-то подобие колыбельной песни!

— … и, если спросят нас с тобою наши дети, задав простой вопрос наивным голоском, «Скажи, отец, ты кто на этом свете?». Ответ я дам им наградным листком…

Ни отец, ни мать, ни сестра не могли поверить в происходящее.

Солнце ещё даже не думали садиться, и энергия била из Златы ключом.

В это время она буйна как никогда, и даже просто сесть за обеденный стол не в состоянии.

Тут же девушка отошла ко сну даже не дойдя до постели!

— … мы — те, кто, будучи слепыми от рождения, приказам внемля, зрит за горизонт. И для ударов нашей артиллерии в эфир координаты шлёт поток…

Девушка, не дающаяся даже расчесать себя, потому что не в состоянии усидеть на месте смирно, спит, вымытая как перед первой брачной ночью.

Волосы, через которые невозможно пробиться расчёской из-за грязи, сейчас светлы, чисты и ухожены.

Родители как никто другой в доме знают, что на голове младшей дочери уже давно были колтуны, избавиться от которых у неё не хватало усидчивости и терпения.

Но сейчас расчёска в руках убаюкивающего её мужчины протекает меж ручьистых волос Златы, не встречая ни единого запутанного или скомканного волоса!

— … Мы — те, кто, получив своё призвание, детей своих оберегает сон. Для нас нет разницы: родной, чужой, приёмный… Для нас любая жизнь ценней имён…

Ноги младшей дочери, сбитые до мозолей постоянной беготней, какую бы тонко выделанную обувь ей ни подбирали, бережно и с профессиональным знанием дела перебинтованы довольно кислыми на вид, но новыми, чистыми бинтами!