Мастер путей. Трилогия (СИ). Страница 111

После еды, которую общими усилиями удалось дать Злате, девушка стала чуть менее бурной: после хорошего плотного обеда с сочным жирненьким мясцом её ожидаемо (да и меня тоже, если честно) начало клонить в сон. Но вот спать нам сейчас категорически нельзя. Если Злата вырубится днём, ночью может опять вскочить, выспавшись, и начать шуметь. Нам любой ценой надо продержаться до ночи. Любой ценой…

В беготне прошла и вторая половина дня.

Пусть за ужином, как и за обедом, Злату кормила Даша, но Бериславская-младшая всё равно умудрилась малость запачкать мордашку. Прям маленький ребёнок, не иначе…

После ужина Даша со Светой увлекли свою юную госпожу умываться и приводить её в порядок, остальные же домашние остались в общей столовой дожидаться её возвращения.

Только девушки ушли, как сидевшая рядом со мной за столом Алина наклонилась ко мне и уронила на моё плечо головку, тяжело вздохнув.

— Что же, дорогой Александр Александрович, — тихо спросила Яна Истиславовна. — Не утомились вы с нашей тихоней?

В каком ключе упомянута была «тихоня» — непонятно. Абсолютно очевидно, что это чёрный сарказм, взращённый на отстранённом нигилизме. Но также очевидно, что этим мать никоим образом не пыталась как-то очернить свою младшую дочь, бросить на неё какую-то тень или иначе принизить Злату. Просто назвала немного буйную девушку тихоней, но сделала это с такой интонацией, будто назвала вещи своими именами. Ни намёка на шутку, сарказм или подколку.

— Не больше, чем вы за эти годы, — отозвался я. — Поверьте мне, беготня в ближнем бою по руинам разрушенных домов и залитым водой траншеям расходует куда больше сил. Но скрывать не буду: Злата их тоже требует в количестве.

— Возможно, не стоило взваливать на себя столь тяжкое бремя? — осведомился Святогор Тихомирович. — Стойкость вашего духа поражает, но не загоняйте себя сверх меры.

— Премного благодарю, — кивнул ему в ответ. — Как понадобится — обязательно сообщу, чтоб передать Злату из рук в руки.

И только после ужина, который случился ближе к восьми вечера, Злата не выдержала и отрубилась, едва успев принять третью дозу психотропных препаратов и первый раз выпить снотворное.

Воспользовавшись полным покоем уснувшей сном младенца беспокойной больной, мы с Дашей и Светой получили возможность сменить повязку на боку девушки и обработать повреждения на ногах. Ожидаемо, за целый день бинты на стопах не выдержали и разорвались, но большую часть своей работы выполнили. Надо что-то придумать с обувью. Или какой-нибудь чехол по типу чуни сшить, или просто обувь на размер-два больше…

Появилось стойкое желание выписать себе оплеуху уже реальную. Думал, мозги начали нормально работать после «прилёта», но оказалось, что это было лишь мимолётное просветление.

Ортопедическую обувь кто изобрёл и на хрена? Чисто машинально и на опыте выполняю перевязку практически любой раны, а тут не додумался пошевелить извилинами. Есть же обувь, надеваемая как чехол на поражённую конечность, и этим же чехлом, по сути, и являющаяся! Мне рыбчиком метнуться до аптеки и обратно — дело меньше часа! Или сшить такие черевички самому. Допустим, из плотной шкуры. Животноводством занимаемся? Значит, меха в наличии. Урвать две кроличьи шкурки можно, ни от кого не убудет. Но быстрее и проще, конечно, через аптеку.

Как только закончили с перевязкой (Злата уснула так крепко, что даже не реагировала на наши действия), состоялся короткий разговор с помощницами, закреплёнными за девушкой.

— Девчат, — тихо позвал я Дашу и Свету.

Обе повернулись ко мне.

Жестом поманил обеих на выход из комнаты Златы, где уже спала Бериславская-младшая.

В коридоре продолжили, когда девушки закрыли за собой дверь.

— Что-то случилось, молодой господин? — тихо поинтересовалась Света.

— Спасибо вам больше, — первым делом поблагодарил их. — Без вашей помощи исполнить задуманное было бы крайне затруднительно.

На мордашках обеих помощниц промелькнула тень растерянности. Небось, думали, что их сейчас чем-то озадачат, а их вызвали на разговор чисто поблагодарить. Затроили.

— Не стоит, молодой господин, — неуверенно отозвалась Даша. — Это же наша работа.

— С которой вы справляетесь замечательно, — подтвердил я. — Особенно, если учесть, что вы не обучены уходу за душевно больными. Молодцы. Но есть один момент, на который я должен вам указать. Это прошедшая ночь и ваше дежурство у постели Златы.

Обе девушки резко покраснели. И было, отчего. Их оставили присматривать за больной, а они уснули, причём одновременно. В условиях войны — залёт смертельный. В текущих реалиях глаза закрыть можно.

— У вас было две ошибки. На самом деле больше, но акцентировать ваше внимание хочу на двух. Во-первых, вы обе уснули на посту. В этом нет ничего осудительного. Вы обе — молодые и очень красивые девушки, на долю которых выпала недобрая чаша…

Ох, ты ж, етишкин портсигар! Только что обе служанки краснели от стыда за проступок, а теперь краснеют от простого девичьего смущения, стараясь отвести взгляды! Это их легко в краску, вогнать, что ли⁈

— … потому всё понятно. У вас нет сил. Вы устали. Ночью тихо. Вы уснули. Но сделали это вдвоём, когда вас попросили присмотреть за больной. Если устали настолько, что потребовался отдых — надо было ложиться спать по очереди, чтоб одна бодрствовала, исполняя поручение. Потом поменялись бы местами.

Обе девушки удивлённо вытянули личики. Только что их собирались разносить за косяк, а теперь ещё и науськивают, как косячить правильно. Когнитивный диссонанс словили девчули.

— Вторая ошибка — вы уснули как попало. И я сейчас даже не про одежду говорю, которую надо было снять. Вы помните, в каких позах отключились? Обе скукожились, как замороженные гусенички. Пока молодые, последствий можете и не заметить. Но как постарше станете — спина от такого «здрасьте» вам спасибо не скажет. Если нужен отдых — одна остаётся дежурить, вторая ложится в постель. Чтоб отдыхали и тело, и разум. Иначе в следующий раз мне придётся лечить вам защемление нерва или потянутые мышцы. Мне не трудно, я сделаю. Но зачем болеть, когда можно не болеть?

Служанки переглянулись, не понимая происходящего. Их ругают или учат не палиться на косяках?

— С-спасибо большое, молодой господин… — чуть растерянно проронила Света. — Впредь такого, конечно, не повторится, но…

— … почему вас не ругаю? — хмыкнул я, закончив мысль за девушку.

Даша молча кивнула.

— А смысл? Нам с вами работать дальше. Не день, не неделю и даже не месяц. На одном только страхе отношения не построишь. Если сейчас вздёрну вас так, что о пощаде взмолитесь, вы меня только бояться и сторониться начнёте. А нам ещё работать в обстановке, требующей предельного доверия друг к другу. Вы нужны мне живыми, здоровыми, полными сил и готовыми исполнить поручение, которое приблизит выздоровление Златы. А если шугаться меня начнёте… Ни о какой слаженности в работе не может быть и речи. Конечно, это не повод сыпать огрехами как из рога изобилия. Но на некоторые мелочи нет смысла исходить истерикой, будто случился конец света.

* * *

Заваливаясь на ночь в комнату Алины, я застал девушку в кромешном мраке с выключенными светильниками в помещении. О том, что в спальне разноглазки кто-то есть, можно было судить лишь по низкорослому девичьему силуэту возле окна с раздвинутыми шторами, из-за которого пробивался свет двух лун на небосводе и нескольких уличных фонарей на участке имения. Этого хватило, чтоб мне удавалось различить сравнительно крупные предметы в потёмках. А заниматься мелким ремонтом или читать/писать на ночь глядя всё равно не собирался.

Зашёл. Прикрыл за собой дверь в комнату. Окинул мизансцену взглядом и понял, что свет сейчас лучше не включать. Зачем-то Алина оставила его потушенным.

На какое-то время я замер, поймав себя на мысли, что наслаждаюсь точёной фигуркой разноглазки, вставшей напротив окна. Бериславская-старшая уже избавилась от повседневной одежды, и, судя по витавшему в комнате тонкому аромату душистого банного мыла, даже приняла душ. Очертания её тела чуть разбивал короткий ночной халатик.