Водный мир (СИ). Страница 62

Директор несет всякую чушь, не забывая зорко наблюдать за мной. Я знаю, почему он взял в свою группу меня, а не Даяну, и почему так вежлив и обходителен. Он ждет реакции на приближение к дыре между измерениями. В данной обстановке я ценнее странника со способностью перемещать десятерых людей за раз, полезнее чтеца и надежнее детекторов, улавливающих перепады плотности эфира. Чутье алмаза подскажет, если мы окажемся рядом с проходом, я смогу выследить его, словно ищейка, выдрессированная ориентироваться среди тысяч ароматов, витающих в воздухе. Проблема в том, что нужный мне запах аномалии не похож на путеводную нить — здесь он разлит повсюду, чуть колеблясь от места к месту, но оставаясь примерно одинакового уровня. Салкас с Тимом не обманули, когда отзывались об этих корпусах как о месте с исключительно высоким уровнем темного вещества. Я не встречала такого раньше.

Вероятно, если тут и правда окажется проход в новый мир, мои внутренние «счетчики» окончательно зашкалят и сообщат мне о дыре. Но пока что мой «нюх» отбит напрочь. Я также беспомощна, как и приборы в руках Никеля и Борка.

Салкас разрешает передохнуть лишь спустя несколько часов блужданий по подводным чертогам — у проводника появляются сомнения насчет дальнейшего маршрута, и директор объявляет перевал. Я буквально валюсь на пол, облокачиваясь спиной об остатки барной стойки (кажется, в этом помещении когда-то был бар или кафе). Постоянное напряжение, волнение и пристальное внимание со стороны руководителя ЛИКа измотали меня больше, чем целый день на ногах. Салкас вместе с местным отходят, чтобы проверить ближайшие залы, и остальные члены группы не изъявляют желания помочь им: надежда на благополучный исход поисков тает с каждым пройденным километром, отличающимся друг от друга лишь сменой декораций. Даже Никель, и тот подостыл к подводным впечатлениям — вдохновение и жажда открытий затушились голубоватым светом корпусов, затихли и сменились глубокой задумчивостью.

Мужчины садятся рядом, и я отмечаю, что на краткий миг старый ЛИК отмотал время вспять, заставив нас собраться в исходном составе безумных и смелых первооткрывателей. Всего лишь четверо: я, Никель, Тимериус и Борк. Последний открывает рюкзак и достает походную еду и термос. В сердце острой иглой колет грусть — Борк такой же предупредительный и хозяйственный, как и раньше. Жаль, что он больше не с нами.

— Когда вы расскажете Салкасу, къерр? — спрашивает он, когда термос, передаваемый из рук в руки, делает полный круг и возвращается обратно.

— О чем? — Никель поднимает глаза и нехотя смотрит в лицо бывшего помощника.

— О том, что у вас есть подозрения насчет искусственного происхождения прохода, — мужчина понижает голос. — Директору не понравится, что вы морочите ему голову. Эта информация в корне изменит подготовку к экспедиции.

— А ты у нас самый честный, что ли? — Ник говорит медленно, и в его голосе с каждым словом отчетливей проступает угроза, смешанная с горькой, болезненной усмешкой. А потом он резко тянется к Борку и хватает его за воротник куртки, вынуждая того пошатнуться. — Почему ты сделал это, Борк?! Почему привел Магарони?

Я обмираю. В голове шумит эхо чужого гнева, напоминая отдаленный гул пчелиного улья. Свет моргает и сам собой разгорается ярче. Голубые искры, расслабленно порхающие внутри пластиковых колб, ускоряются и словно сходят с ума, начиная неистово метаться и биться о стенки, заполняя зал ядовитым зеленым свечением.

Борк никак не реагирует на грубость. Не поднимает руки, не пытается отклониться и не кричит. Он смотрит Нику в глаза. Очень спокойно, долго.

— Так будет лучше для всех, къерр, — наконец говорит набилианец. — Больше никто не пострадает.

Никель хочет перебить его, но осекается. Приглядывается к помощнику внимательней и недоверчиво хмурится.

— Неужели это все из-за неё? Она так дорога тебе?

Они говорят загадками, прекрасно понимая друг друга. Мне ужасно интересно, кто же эта «она», но влезать в такой момент кажется ужасно нетактичным. Борк молчит, и Ник отпускает его. Мне чудится виноватое выражение, тенью мелькнувшее на его лице.

— Значит, это правда… — Тимериус покашливает и делает движение бровями. Он выглядит повеселевшим, словно только что стал свидетелем презабавной сцены. — А я надеялся, что ты ошибся в вычислениях. Совпадений быть не может?

— Дыра в старых корпусах — разве это похоже на совпадение, Тим? У Вселенной интересное чувство юмора, если она раз за разом делает дыру в самых труднодоступных и в то же время подходящих для того местах. Сатитару, ЛИК…

— Где тонко, там и рвется, — говорю я. Ничего удивительного, если новая дыра появится там, где уже есть подходящие условия.

— Я бы не стал на это надеяться, Варри, — Ник качает головой, впервые за целый день обращаясь ко мне напрямую.

Мы надолго замолкаем, думая об одном и том же. Борк, сидящий напротив, сосредоточенно смотрит мне за спину, и я оглядываюсь. Там, на стене, из-под краски проступают очертания более старого, плохо сохранившегося рисунка. Мне нужно время, чтобы разглядеть всю картину целиком. На ней — маленький шар, заключенный в шарик побольше, затем в еще один, еще и еще. Поверх системы концентрических окружностей угадываются чьи-то ладони — это человек: высокая, титаническая фигура бережно держит в руках символ Объединенной Вселенной. Рядом с ним стоят другие люди, тоже громадные, подпирающие головами своды зала. Вместо лиц размытые, испускающие смутное свечение, пятна: будто паразитические, набухшие величием нимбы, пожирающие их сверху вниз. Кто это? Атланты? Или кто-то еще более могущественный?

Ник прослеживает за нашими взглядами и кивает.

— Да. Я тоже думал об этом. Последовательное заселение (1).

— Чего? — Тимериус оторопело смотрит то на Борка, то на чтеца.

— Не слышал о теории последовательного заселения? — передразнивает его Ник.

— Слышал, конечно. Но ведь это бабушкины сказки. Россказни для малообразованных трудяг, в любых явлениях природы усматривающих божественное вмешательство.

Никель невесело смеется в ответ, трет глаза и тоже облокачивается на стойку, ссутулив плечи, выглядя устало-обреченным.

— Иногда мне кажется, что моя миссия — подтвердить все самые безумные теории, какие только есть на свете, — говорит он. — Короткоживущие дыры, искусственные кротовые норы, теперь вот — феноменально древняя цивилизация, всемогущая, как сами боги… Может, ну его, а? Вернемся в Набил… Пусть Магарони отдувается.

Он обращается ни к кому конкретно, и в то же время ко всем сразу. Мы молчим. Ни один из нас не верит, что он сможет добровольно отказаться от участия в авантюре, которую сам же и начал. Он и сам в это не верит.

— Всемогущая, говоришь? — Тимериус первым отходит от шока. — Где же они были все это время — десятки, нет, сотни тысяч лет?? Где пропадали «великие отцы» после того, как великодушно дали нам жизнь? Почему забросили своих детей?

Никель щерится.

— Я иногда — хотя чего скрывать? — почти всегда выполняю роль вашей ходячей энциклопедии, жонглирую скрытыми знаниями и скрытыми умениями. Но сейчас я не могу тебе ответить! Ответа нет. Ни у тебя в голове, ни у нее, ни у меня самого.

Он выдыхает, и уже гораздо спокойнее говорит Борку.

— Салкас идет. Я расскажу ему сегодня же. Как только вернемся.

Тот кивает и ободряюще кладет руку ему на плечо. Никель сбрасывает её и встает.

Итак, к ночи наш результат — полный провал. Несколько раз, когда датчики второй группы улавливали незначительное повышение фона, мы встречались и дополнительно обследовали подозрительный участок: атланты — приборами, мы с Даяной — чутьем. Но все эти проверки закончились ничем.

Находившись вусмерть, замерзнув и упав духом, мы все возвращаемся обратно на крешейк. Охая и картинно вздыхая, оставляя за собой длинные мокрые дорожки, проходим в уютный холл. Каждый из нас счастлив снова оказаться пусть не на поверхности моря, но хотя бы внутри теплого, современного и надежного корабля.