Фурадор. Страница 2

Крюгер вновь кивнул, на сей раз одобрительно.

Максимилиан тем временем осмотрелся, подмечая нехитрые защитные усилия Варнавы – простенькие церковные амулеты на потолочных балках, примитивные пентагемы, старательно выведенные мелом на стенах, недорогие свечи из белого воска, чей тонкий дым должен был окутывать одержимого, но вместо этого просто расползался по сторонам.

Стоило признать, светочей скрупулезно следовал «Эдикту Эклата» [4] , разработанному магистратом Ордена Фурадор в помощь рядовым священникам. Эти меры, вкупе с читкой Слов, должны если не изгнать темную сущность, то хотя бы ослабить ее, подготовить поле боя для экзорцистов. И тот факт, что, несмотря на старания Варнавы, одержимый всё еще оставался на ногах, а не лежал обессиленный на полу, говорил о достаточно сильной твари внутри.

Впрочем, Крюгер учил, что нельзя полагаться на результаты чужих наблюдений, какими бы авторитетными они ни казались. В этом Максимилиан был полностью согласен с наставником.

Он вытащил из сумки «Мост Якоба», нехитрое устройство, состоящее из висящих на цепочках самоцветов – белоснежного нефрита и черного шерла, соединенных тонкой серебряной перемычкой с мелкими насечками. Повернулся к люминарху, взирая на безразличную серую вуаль.

– Начинай, – сухо указал Крюгер.

Одержимый оскалился, когда Максимилиан сделал пару шагов в его сторону. Налитые кровью глаза выступали из орбит, будто пытались пронзить мальчика острыми иглами черных зрачков.

В ушах зашумело, сбились мысли. Что-то вкрадчивое пролезло в сознание, вызывая головокружение и тошноту.

Максимилиана повело в сторону, он выставил ногу, чтобы не упасть. Схватился за тяжелый амулет на шее.

– В глаза не смотри, сколько раз повторять! – раздался за спиной резкий окрик Крюгера.

Максимилиан тряхнул головой, засопел, разозлившись сам на себя. Он так сильно хотел сделать всё правильно, что на миг утратил бдительность – а ведь это только самое начало!

Следовало успокоиться, собраться. Отпустить всё лишнее, сосредоточиться на моменте. Подобное он уже проделывал не раз, причем хорошо!

Мальчик вытянул в сторону одержимого «Мост Якоба», вдохнул и нараспев начал Читку [5] , стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и по-взрослому. Слова лились звонко, четко, гармонично вплетаясь в ложные слоги и разбиваясь на составные части. Максимилиан втайне гордился своей поставленной стоунгардскими репетиторами речью, своим внятным, отличным от большинства простолюдинов произношением.

Впрочем, наставник Крюгер и здесь находил место придиркам – по его мнению, сын инквизитора мог бы произносить Слова Резонанса [6] куда быстрее.

Максимилиан и правда мог лучше, он каждый день тренировался в своей темной комнатушке. Но сегодня выдался очень насыщенный день, и он устал, а потому не хотел сбиться или что-то перепутать. Да и Читка для «Моста» короткая, некуда разгоняться.

Одержимый зашипел сквозь сжатые зубы, брызжа слюной и растягивая губы до ушей. Было ясно, что последует далее – тварь, сидящая внутри мальчика, попытается заговорить.

Максимилиан произнес последнее Слово, ощущая вибрацию воздуха. «Мост Якоба» дрогнул, будто тронутый сквозняком. На перемычке, между камнями, заблестела маленькая искра. Мигнула пару раз и пропала. Но Максимилиан успел заметить, где именно – между второй и третьей насечкой в стороне черного камня.

Мальчик хмыкнул про себя. Тварь – не просто призрак-паразит, не могильный турган и уж тем более не лярса. Что-то посерьезнее, ближе к демоническому…

– Давай, думай! – поторапливал наставник. – Кто в нём сидит?

– Вы лишь пустая кожура! – заклекотал на вдохе, как и все темные марионетки, одержимый. – Я встречу вас на той стороне!

Максимилиан вздрогнул, с заметной нервозностью отложил «Мост» в сторону.

– Ну же! – теряя терпение, спросил Крюгер. – Мне снова всё за тебя делать? Он вернулся откуда?

Упрек был излишним, но вспыхнувшая обида помогла Максимилиану вернуться в нужное русло. И он вспомнил записи из пыльного фолианта городской хроники, которую Крюгер заставлял читать ему вслух после ужина. Согласно им, еще до прихода Пустошей именно туда, в старый песчаный карьер, свозили туши сдохших от ящура коров и свиней. Сейчас там проходила граница Стоунгардского Серпа, потому хватало разнообразных чудовищ. Среди них были и обитающие именно в старых заразных захоронениях. Куда как раз и ходил сын ткача.

– Мурана, – проговорил Максимилиан, делая шаг назад и убирая за пазуху «Мост Якоба».

– Мурана? – эхом повторил Варнава с нехорошим удивлением в голосе. – Но ведь нет ни нарывов, ни кровавой слизи! И родня его еще не заболела…

Потом добавил уже менее уверенно:

– Хотя не было времени на осмотр.

– Струпья уже влажные, – словно нехотя, пояснил Крюгер. – Ты чуть опередил болезнь, светочей.

Ему не было дела до просвещения церковника, его больше заботил ученик.

– Ну? Так и будешь стоять столбом или начнешь работать? – рыкнул Крюгер на Максимилиана.

Приготовления к обряду не отличались разнообразием, за исключением некоторых деталей. В него входило не так уж много составляющих. Прежде всего, неизменные самоцветы, правильно именуемые «орбами» или «духокамнями»: три «горячих» белых, один усиливающий зеленый. Иногда использовались янтарь или иные самоцветы, но к ним Максимилиана пока не допускали.

Далее, ловушки-«окарины» – предметы, в которых когда-то жили темные сущности, но которые были изгнаны, оставив после себя «незримые пустоты». Некоторые инквизиторы обходились без окарин, но Крюгер запрещал Максимилиану проводить изгнание без них – так в арсенале мальчика появился небольшой потемневший сосновый брусок из обломков старого языческого капища.

Обязательно использовались свечи, трут с огнивом, толстые серебряные иглы, мел и кисет с солью. А еще рогатина, крепкая и тяжелая.

Одержимый вывернулся, словно под ним вспыхнуло пламя, заорал громко и протяжно. Из черного провала рта вылетел звенящий рой мелких насекомых – и люди торопливо прикрыли рукавами лица. В свете лампы мелькнуло перекошенное лицо несчастного с влажными от слез глазами.

– Тьма еще не полностью пожрала его, – словно извиняясь за мужчину, произнес Варнава. – Душа, пусть и задавлена, но не побеждена.

И пояснил:

– Я приказал ему обратиться к Свету, и он откликнулся. Слабо, но откликнулся.

– Это хорошо, – сухо констатировал Крюгер. – Иначе не стоило бы тратить на него время.

Качнул пальцами, приказывая ученику продолжать.

Максимилиан потер озябшие ладони, размял пальцы. Мысленно воззвал к Свету, отгоняя страх и сомнение.

Почти два года он обучался у люминарха ордена Фурадор Августа Крюгера. Всего два года – и целая пропасть с тех пор, как у него был родной дом, игрушки, строгий, но всесильный отец, ароматная коврижка по праздникам, совсем другие планы на совсем другое будущее, надежный старший брат и уютные, защищающие от всех невзгод материнские объятия.

А потом всё разом закончилось. Родные сгинули в кровавой мясорубке, устроенной проклятыми безумцами под предводительством темного колдуна. Дом сгорел, сам Максимилиан чудом спасся, сбежав от безжалостных убийц в ночь. Стал добычей для призрачных паразитов, но был спасен людьми капитана Равса, идущими сквозь Пустоши в приграничный Ноирант. Увы, судьба не была благодушна к этим смелым людям – до пункта назначения добрался лишь один Максимилиан. Потом были маяк и его странный смотритель, были торговый караван и липкая лихорадка из-за прорастающего сквозь тело защитного самоцвета. Наконец, был Андреас Исидор, загадочный представитель Тригмагистрата [7] . И стойкое желание стать кем-то большим, чем просто очередным сиротой, коих хватало на просторах разваливающейся Империи.