Между мирами: Хроники забытого мага (СИ). Страница 5

Решётка захлопывается за спиной с грохотом, и лязг металла эхом разносится по всему коридору, отдаваясь болью в груди. Стражник уходит, не оборачиваясь, не говоря ни слова. Шаги затихают медленно в глубине коридора. Один. Я совершенно, абсолютно один.

Сажусь на скамью, которая оказывается жесткой и холодной, как лёд, неудобной. Пахнет плесенью и мочой, и чем-то ещё: гнилью, болезнью, резкий запах въедается в ноздри. Из коридора доносятся звуки: чей-то надрывный кашель, бормотание на непонятном языке, скрип половиц под ногами стражника.

Закрываю лицо руками, пытаясь осознать происходящее, но мысли путаются. Как я сюда попал? Вчера вечером был в своей тёплой квартире, работал с интересным манускриптом, жил обычной, спокойной жизнью. Сейчас сижу в тюрьме в другом мире, где магия реальна и убивает людей, а я не понимаю ни единого слова из того, что говорят окружающие.

Желудок все еще болит от голода тупо, напоминая о себе ноющей болью. Во рту пересохло так, что язык прилипает к нёбу. Холодно, зуб на зуб не попадает. Обхватываю себя руками, пытаясь согреться, но это почти не помогает, холод идет от камня.

Шорох в соседней камере, тихий. Кто-то там есть, кто-то шевелится. Встаю медленно, подхожу к решётке на дрожащих ногах. Смотрю в полумрак соседней камеры, вглядываюсь.

Там сидит силуэт: крупный мужчина на скамье. Поворачивает голову медленно, и в свете факелов из коридора я вижу широкое лицо с густой темной бородой. Усмехается, и в этой усмешке есть что-то почти дружелюбное.

Глава 4

Крупный мужчина в соседней камере усмехается, и в этой усмешке есть что-то почти дружелюбное, неожиданное в этом мрачном месте. Поворачивается полностью ко мне, разворачиваясь всем телом. Широкие плечи, мощные руки с выступающими венами, длинные волосы, собранные в небрежный хвост. Потертая кожаная куртка с металлическими заклепками, вся в грязи и тёмных пятнах.

— Новенький, — произносит он, и я едва не падаю от неожиданности, хватаюсь за решётку.

На русском. Чистом, абсолютно чистом, без малейшего акцента. Хватаюсь за решётку обеими руками, чтобы не упасть.

— Ты… ты говоришь по-русски? — выдавливаю я, не веря своим ушам, думая, что это галлюцинация. — Как это возможно?

Мужчина смеётся громко, от души, откидывая голову, и звук разносится по коридору гулко, отражаясь от каменных стен.

— А ты думал, один такой особенный? — встаёт легко, подходит к решётке широкими, уверенными шагами. — Торин меня зовут. Раньше Анатолий звали, но это было в другой жизни, которой больше нет и не будет.

Стою, смотрю на него широко раскрытыми глазами, и сердце колотится в груди от облегчения, от радости. Не верю. Ещё один человек из нашего мира здесь, в этой чёртовой тюрьме, в нескольких метрах от меня.

— Александр, — выдавливаю я, голос дрожит. — Как… сколько ты уже здесь?

— В тюрьме, ты имеешь в виду? — Торин пожимает могучими плечами. — Третий день пошёл. В этом мире вообще? — задумывается, почесывая бороду. — Лет пять, наверное. Может, шесть. Перестал считать после третьего года, если честно. Какая, в принципе, разница?

Пять лет. Он здесь целых пять лет.

— Как ты попал сюда, в тюрьму? — спрашиваю я.

— Да просто, — говорит Торин легко, словно рассказывает забавный анекдот за кружкой пива. — Был наёмником, понимаешь. Охранял караваны по диким дорогам, где бандиты и твари всякие. Неделю назад зашел в таверну после работы, выпил лишнего. Подрался с местными парнями, они первые начали приставать, но это никого не волнует, конечно. Сломал одному нос, второму ребро треснуло, третьего вообще в стену запустил. — усмехается без тени раскаяния. — Вот меня и закрыли. Говорят, через пару дней выпустят, если штраф заплачу.

Говорит так легко, как будто рассказывает про поход в магазин за хлебом, а не про драку и арест.

— А ты откуда будешь? — спрашивает он, наклоняя голову, изучая меня внимательно. — По акценту — Москва, да?

— Да, точно, — киваю я. — Я историк, работал с древними текстами в университете.

— Историк! — Торин хлопает себя по бедру. — Попал в другой мир, прямиком к местным историкам. — качает головой с широкой ухмылкой. — Ирония судьбы, правда? Погоди-ка, — хмурится, сдвигая брови. — Ты же не знаешь их язык, судя по всему. Как вообще умудрился в тюрьму попасть?

— Пытался украсть еду, — признаюсь я, опуская взгляд стыдливо. — Поймали на месте. Вернее, почти на месте, не успел даже взять.

— Классика жанра! — Торин хлопает себя по колену, смеясь. — Я в первый день тоже чуть не попал в такую же переделку. Голодный был, как волк, готов жрать кору с деревьев. Но мне повезло, встретил старика, тоже из России. Ну, из СССР еще, если быть точным. Лет семьдесят ему было, попал сюда еще в молодости, в шестидесятых. Приютил меня, языку научил терпеливо, объяснил, как здесь всё работает.

— Значит, здесь много таких, как мы? — спрашиваю я с надеждой. — Путников?

— Не много, но встречаются, — Торин качает головой, прислоняясь спиной к решётке. — За пять лет я встретил человек десять-пятнадцать. Может, пятнадцать. Кто-то давно здесь обосновался, кто-то недавно попал. Один парень вообще с ума сошёл, он думал, что это бесконечный сон, из которого не может проснуться, бился головой о стены. Его в лечебницу отправили, и я не знаю, что с ним стало дальше. Вряд ли что-то хорошее.

Сажусь на пол напротив его камеры, прислоняясь спиной к холодной стене. Между нами решётки двух камер, но голоса слышно хорошо, чётко, и это почти как нормальный разговор между людьми.

— А вернуться? — спрашиваю я, и в голосе звучит отчаяние, которое не могу скрыть, не хочу скрывать. — Есть хоть какой-то способ вернуться домой?

Торин молчит несколько долгих, тяжёлых секунд, и в этом молчании я уже слышу ответ, который не хочу слышать.

— Никак, брат, — отвечает он наконец, тихо, и голос звучит почти сочувственно. — Старик искал всю свою жизнь, все эти десятилетия. Не нашёл ни единого способа, ни намека. Остальные путники, с кем я общался, тоже не знают. Разломы случайны, их нельзя предсказать никак. Вызвать тоже нельзя, по крайней мере, никто не знает как, нет таких знаний. — смотрит на меня серьёзно, без улыбки. — Ты теперь местный, Александр. Чем раньше примешь этот факт, тем легче тебе будет жить дальше.

Никак вернуться. Застрял здесь навсегда, до конца жизни.

— Слушай, не парься так сильно, — Торин стучит по решётке, привлекая моё внимание. — Здесь тоже можно жить, и даже неплохо, если разобраться. Нормально даже, честно говорю. У меня есть постоянная работа, стабильный заработок, собственное жильё маленькое. Девушки местные симпатичные, если что интересует. Еда вкусная, разнообразная, пиво крепкое. Привыкаешь быстрее, чем думаешь поначалу.

— Расскажи мне об этом мире, — прошу я, хватаясь за эту возможность узнать хоть что-то полезное. — Как он устроен? Эта магия, которую я видел…

— Ладно, слушай, — начинает Торин, устраиваясь поудобнее, скрестив ноги. — Мир называется Аэтериум, так его тут все зовут. Один большой континент, огромный, разделённый на множество королевств, которые то воюют между собой, то дружат, то заключают союзы. Мы сейчас в Кристальном городе, как его называют. Столица центрального королевства, самого богатого. Правит здесь Магический Совет.

— То есть маги напрямую у власти? — уточняю я.

— Ага, именно так, — кивает Торин. — Группа самых сильных магов, человек десять в Совете, может чуть больше. Главный среди них Верховный Магистр, как его величают. Старый дед, лет сто ему, а может и все двести, кто знает. Говорят, магия продлевает жизнь, если правильно её использовать, не разбазаривать попусту.

— А король был когда-то? — спрашиваю я, вспоминая историю.

— Был, лет двадцать назад, — Торин кивает. — Потом Совет взял власть в свои руки. Переворот, короче говоря. Мирный формально, но переворот. Король отрёкся сам под давлением, его семью отправили в изгнание на границу, и всё, власть перешла к магам.