Цепи 2. Страница 2

Посоветовал мне вызвать сантехника. Я посоветовала ему идти в жопу.

Сантехника я могла вызвать в любой момент, но почему‑то решила дать этому идиоту шанс завоевать моё доверие, проявить себя как мужчина. Мог приехать, поддержать, вызвать мастера. Но он струсил.

Унитаз починен, слабак – в блоке.

А какие сообщения писал – зачитаешься!

Я и зачитывалась вместе с подругами. Смеялись от души над бедолагой.

Нет, не стыдно.

Не стыдно выносить слабости других людей на посмешище. Мне вообще нет дела до чувств других людей.

Может, потому что я сама ничего не чувствую.

В определённых кругах сложилось мнение, что я – редкостная стерва, с которой боятся разговаривать.

Зато среди режиссёров меня знают как актрису, готовую на самые смелые роли.

ОбНАЖЁНКА? Пожалуйста!

Лечь в гроб? С удовольствием!

Оскорбить в кадре женщину, просящую милостыню у церкви? Раз плюнуть.

Подруги часто скидывают рилсы, где звучит моё имя. Всякие горе‑психологи делают разборы моих интервью и поведения. Их диагнозы вызывают смех.

Плевать.

Пусть называют меня сукой, стервой, дрянью. Пусть зарабатывают на моём имени, раз создать что‑то своё не в силах. Лишь бы в душу не лезли.

Подъезжаю к дому, уже вижу, что парковка забита. Наметанный глаз тут же цепляет среди ряда машин свободное место, у которого крутится потрёпанный «Лексус». За рулём – мой сосед Ярослав.

Да, мои соседи не сходят с ума от того, что живут в одном доме со знаменитостью. Они больше сходят с ума от того, что из моей квартиры иногда гремит музыка.

Пока Ярослав пытается впихнуть свою «лейку» на парковочное место и сдаёт задом, я быстро паркуюсь и выхожу из машины.

Ярослав выглядывает из открытого окна, светит красной рожей не хуже светофора.

– Эй, слышь, а ничего, что это место занято?! – рявкает.

Фу, как грубо.

– Конечно, занято. Моей машиной, – улыбаюсь в ответ.

Сосед окатывает яростным взглядом мой новенький вишнёвый «Порше».

– На тачку насосала, теперь думаешь, всё можно? – рычит.

Тоже слабак. От своей слабости опускается до такой низости в обвинениях.

Парковка общая. Я не виновата, что он тупил, как двоечник на пересдаче.

– Твоя жена тоже сосёт, а ездит на ржавом «Фите», – отвечаю, нагло вскинув голову. – Не у того сосёт, получается. Надо поделиться с ней контактами.

Боже, как же люблю наблюдать, когда у людей говно закипает. Оно прям бурлит, шипит, свистит паром. В то время как я остаюсь совершенно спокойной. В такие моменты я чувствую себя выше и лучше.

Захожу домой, скидываю туфли от Gucci, уставшая, с охрипшим горлом, мечтающая о тихом спокойном отдыхе, – и с порога понимаю, что отдохнуть не получится.

Из комнаты доносятся звуки бурного секса – с рычанием, стонами, скрипом кровати и шлепками. Даже дикая музыка и орущий солист из колонок не в силах перекрыть этот разврат.

Бесит!

С ноги открываю дверь, захожу, встаю напротив кровати, сложив руки на груди. Злая и раздражённая.

Славик долбит очередную девицу.

Слышал ведь, что я зашла, – и продолжает!

В отличие от его девчонки. Та начала орать, чтобы он перестал, скинула с себя парня, запуталась в простыне. Перепуганная и покрасневшая от стыда.

Она испугалась, а Славик ржёт.

– Чтобы через три минуты тебя здесь не было, – бросаю как можно строже девчонке.

Ухожу на кухню, придавливаю бархатную обивку стула за столом. Жду.

Славик в одних штанах заходит. Сразу ставит чайник, наливает в мою любимую чашку мой любимый чай. Достаёт из холодильника мой любимый мармелад и ставит на стол.

Ни извинений, ни объяснений.

Чувствует свою вину и заглаживает её заботой. Наверняка даже ужин сегодня приготовит и посуду сам помоет.

Входная дверь хлопком оповещает о том, что гостья ушла.

– Сколько раз повторять? – срываюсь. Но голос твёрдый, даже не дрожит. – Мне надоело ругаться с соседями из‑за музыки! Я купила тебе наушники – пользуйся! И хватит приводить домой всяких девок! Здесь тебе не бордель.

– Ты просто завидуешь, – улыбаясь, хмыкает он, ставя передо мной чашку с ароматным чаем.

– Чему?

– Тому, что у меня есть секс, а у тебя нет, – подмигивает.

Как же хочется треснуть, чтобы мозги на место встали!

– Ты подал документы? Я договорилась – тебя возьмут, – делаю первый глоток чая и моментально успокаиваюсь. Я сама взвалила на себя эту ответственность в виде трудного подростка. Чего тогда теперь ругаюсь?

Мой вопрос отразился на юношеском лице презрением.

– Нет. Я не пойду учиться.

Сказал как отрезал.

Я снова вспыхиваю. Этот сопляк даже не подозревает, скольких людей мне пришлось напрячь, сколько связей поднять и скольким людям я теперь должна, чтобы его ленивую тощую задницу взяли в институт! Балбес не понимает важности образования, а я, сколько ни бьюсь, не могу ему это донести.

Кое‑как окончил 11 классов, кое‑как сдал ЕГЭ. Хотел уйти после девятого, но я настояла. Он хоть и дерзкий, но слушается меня… иногда.

Шесть лет назад я вернулась в родной Приморск на могилу бабушки в родительский день. Словила странное наваждение: будто ветер на кладбище бился в голову и шептал её голосом, что я должна позаботиться о Славике, что я должна найти его.

Что я и сделала. Оформила опеку в кратчайшие сроки и вернулась в Москву с двенадцатилетним отбросом, успевшим познать все правила выживания.

За шесть лет мы прошли долгий, трудный, изнуряющий путь от загнанного пацана, знающего только, как украсть, чтобы не посадили, – до высокого, красивого, воспитанного молодого человека, каким вижу его сейчас каждый день.

Моей ошибкой было сразу отправить Славку в частную школу к мажорам. Всё равно что льва посадить в клетку к ягнятам. Он научил их играть в карты, жульничал и заставлял отдавать ценные вещи. Когда директор прикрыла лавочку, Славка стал просто воровать. При том что сам он не испытывал нужды. Я покупала ему всё самое лучшее, чтобы он ничем не выделялся в новой школе: лучший телефон, лучшая одежда, крутые аксессуары.