Русский диктат (СИ). Страница 24

— Она и без того под защитой сразу тридцати моих бойцов. Но бдительность, как говорил командир, нужно усилить, — сказал Фролов.

— Только бы не оказалось сильно поздно, и чтобы Остерман не начал действовать активно. Мало ли, он уже послал своих людей к Командиру, и теперь кто-то выцеливает из штуцера нашего покровителя, — заметил Степан.

И он оказался прав. Ужасные новости, слава Богу, что выдуманные, уже летели в сторону Винницы, чтобы потом отправиться к Очакову. А когда весовые, а на самом деле люди Остермана, не найдут в Очакове Норова, они отважатся отправиться и к Хаджибей.

Норову придётся реагировать на то, какие страшные вести ему везут.

Глава 11

От малой искры до пожара людей язык доводит…

Еврипид

Хаджибей-Одесса

2–6 апреля 1736 года

Звуки борьбы и сопротивления звучали в Хаджибее ещё часа два после того момента, как я уже посчитал, что крепость наша. Сам городок был практически вдвое меньше, чем Очаков. Так что наших сил в целом хватило для того, чтобы перекрыть все возможные пути отступления или обложить узлы сопротивления без шанса для прорыва обороняющихся.

И всё-таки в очередной раз убеждаюсь, что техническое превосходство, помноженное на смелость и решительность действий, сдобренное психологией победителей и дисциплиной, способно творить чудеса. Крепость была взята меньшими силами, чем было

защитников. Причем и потерь у нас относительно не так и много. Хотя казакам пришлось изрядно пролить своей вольной крови.

В истории было немало примеров, когда крепости брали и с менее выгодных позиций. Тот же Измаил, который был взят в иной реальности Александром Васильевичем Суворовым. И крепость та считалась неприступной и сил у легендарного полководца, а нынче мальчишки лет шести, было меньше, чего гарнизон Измаила. Но взяли же!

Удалось перекрыть выходы из Хаджибея и добиться того, что не прозвучало ни одного выстрела из пушки. Не потому, что турки были вовсе нерасторопными. Стрелять из артиллерии было бессмысленно, так как все события происходили внутри периметра крепости.

И теперь можно было даже рассчитывать на то, что какой-то караван уже скоро беззаботно и не подозревая подвоха придёт на территорию городка и станет разгружаться. Хотелось бы поработать таким манером, чтобы принимать турецкие подкрепления, разбивать их уже в городе. Ну и забирать все то многое, что предназначается для поддержания боеготовности и кормления турецких армий.

Так что я даже не приказывал казакам начать патрулирование на расстоянии от крепости. Они сами, атаман Краснов, предложил помощь. Тут же и степняки наши в помощь. Пусть обозные службы армии Османской империи ничего не подозревают.

Что касается Краснова, пусть его фамилия и вызывала в первое время отторжение, но казак оказался из тех, кто может прославиться. Дай только ему возможность проявить себя [ отторжение фамилии казака у героя связано с тем, что в истории был предатель русского народа, атаман Краснов, приспешник гитлеровской Германии].

Я собрал Военный Совет, наверное, или же скорее, уже по выработанной привычке, чем по надобности. Совещаться особо было не с кем. Но если только не попить кофе с атаманом Красновым. Алкалин отправился нарезать участки патрулирования своим степным воинам, других офицеров старше капитана у меня тут пока не было. Скоро заявятся.

— Прошу простить, господин генерал-лейтенант, но не моё пить сею жижу, — состроив гримасу, будто бы только что выпил лимонный сок с добавлением ещё какой-нибудь гадости, сказал атаман.

Отказаться от такого чудесного кофе мог только человек, который этот напиток никогда в жизни не пробовал. Мне достался в наследство от коменданта крепости, между прочим героически погибшего, его бариста.

Да, комендант был не из робкого десятка и даже в определённый момент, собрав ударный кулак, пробовал отбросить казаков назад к воротам. Если бы не мои стрелки и не яркие лучи утреннего солнца, освещающие им цели, у турок могло получиться.

В очередной раз поражаюсь тому, насколько люди могут быть одновременно и сибаритами, прожигателями жизни, любящими роскошь, и ещё каким-то образом героически воевать. У коменданта Хаджибея в штате был и такой человек, который только лишь варил ему кофе, правда, делал это божественно. Тут же у него находились ещё и три наложницы, весьма импозантные дамы с массой тела у каждой за центнер. А у одной, так и гусарские усы… Ну почти. У коменданта даже были музыканты. Правда, не классические европейские, а играющие на каких-то дудках, похожих на армянский дудук, но тем не менее…

А какое шикарное восточное убранство в его доме! Тут и цветастые ковры, и стены, укрытые натянутым лоснящимся зеленым шёлком, фарфоровая и изящная стеклянная посуда, вряд ли турецкого происхождения. Столовое серебро и даже золото. Я, человек уже отнюдь не бедный, и представить себе не мог, сколько мне нужно иметь денег, чтобы польститься на такую роскошь.

Так что, если посмотреть на то убранство, в котором сейчас происходила кофе-пауза, то может сложиться мнение, что я нахожусь не в доме военного, а, скорее, какого-то изрядного чиновника. Того, кто вдали от центра наладил работающие схемы казнокрадства.

— Атаман, а ты скрыл от меня преступление своих станичников, — давая казаку всё-таки отставить в сторону кофе и кивнув турецкому слуге, чтобы тот налил атаману какой-то сладкой розовой воды, сказал я.

К слову, слуга был не турком, армянином.

Краснов посмотрел на меня с вызовом.

— А ты очи свои лихие на меня не выкатывай! Что, если я из-за нарушения мною уже установленных правил лишу казаков тридцати долей от добытого? — пригрозил я.

Бил ведь по самому больному месту. Наверняка уже руки потирают от того, насколько большую добычу они взяли. Да, им полагалась третья часть от всего, что будет добыто в Хаджибее. И это оказалось не просто много, а очень много. Столько, что теперь даже рядовой казак из полков атамана Краснова становится очень зажиточным станичником.

— Да что ж то было, ваше превосходительство? Ну помяли хлопцы девок тех… Так не девицы уже, а эти… наложницы, а хлопцы молодые неженатые, да неразумные, вот похоть и вскружила голову, — пытался защитить своих бойцов батька-атаман.

— Так вот моё решение… Пусть наложниц тех себе в жёны берут. Чтобы иным было неповадно и никакого насилия не было. Русская армия приходит на новые земли не для того, чтобы насиловать или убивать безоружных. Она приходит сюда править честно и по-христиански! — сказал я.

Не знаю, как по мне, так жениться на таких просто огромных девушках, а одна, так и с усами, — это своего рода наказание, в назидание другим, чтобы неповадно было. Но, судя по тому, как ухмыльнулся атаман, вопрос я решил очень мягко, может быть, даже и в пользу насильников.

— И еще… Деньги тебе и станичникам причитаются. Тут я по чести поступлю. Токмо есть у меня предложения к тебе, атаман… Вложи свою долю в проекты мои коммерции. И в прибыли будешь и другим казакам в назидание, как и где серебро свое пристроить, — сказал я.

Нужно будет обязательно в ближайшее время посетить казаков, посмотреть на их быт, сделать какую-нибудь с ними кооперацию. Кроме того, есть у меня завиральная идея — построить Волгодонский канал.

В конце концов, когда закончится турецкая война, немного освободится инженерный гений Христофора Антоновича Миниха. Можно будет собрать целую команду, включая нынешнего фельдмаршала, архитектора Еропкина, ещё пригласить архитекторов и военных инженеров, того же Ганнибала. Уверен, что такой командой можно горы сворачивать, и Волго-Донский канал уж точно удастся построить.

А стройку эту нельзя начинать, прежде чем договориться с казаками. Да и во многом можно с ними договориться и взаимодействовать в разных сферах. Например, оружие им продавать, покупать у них шерсть, плотно заняться коневодством в кооперации с донцами.