Русский диктат (СИ). Страница 10

Я должен был принять решение и принял его. Мы пока ничего не делали. Кто-то может посчитать, что это легко, бездействовать. Но, нет. Сейчас я уверен, что это самое сложное в работе командующего.

— Ждём! — последовал от меня приказ, который уже наверняка осточертел всем моим подчинённым.

Я не смотрел на их лица, не собирался выявлять психологическое состояние офицеров. Мне бы со своим разобраться. Но очевидно, что нужно ждать.

Я знал, что городские бои ни на один час задержат турок. И что они не прекратятся даже после прозвучавших взрывов, в которых, как я рассчитывал, погибнут, либо получат ранение не менее чем тысяча врагов. Напротив, турки хлынут еще большим потоком в Очаков, застрянут там, многие найдут свою смерть в городе. К такому бою враг не готов, точно.

И только если прямо сейчас наше войско начнёт успешно выдвигаться из лагеря, для чего уже всё готово, турки могут изменить решение заходить ли в город. Да, врага это всё равно больше, чем всё наше войско. Но мы работаем над тем, чтобы нивелировать численное превосходство турок.

— Турки ринулись в город! — сообщил офицер связи, но я и сам это видел.

— Старшина Алкалин, как я ранее говорил, по дуге обходите, и ударьте по арьергарду противника! Задача: посеять смятение в ряды противника, раздергать его силы, увлечь за собой кавалерию. При опасности прямого столкновения, уходить в лагерь. — отдал я первый приказ, и тут же последовал следующий: — Теперь, господа, хватит нам ждать, да поможет нам Бог. Мы наносим свой удар.

Тут же все зашевелились, застучали барабаны, зазвучали трубы, разгладились лица ждущих решительных действий офицеров. Войска, пребывавшие в нетерпении и уже построенные, стали по-батальонно выдвигаться вперёд.

Шли бойко, порой казалось, что переходили на бег. Но мои войска умели передвигаться быстро, этому мы особо обучались. Тем более, что местность вполне располагала. Ни ухабов, ни сколь-либо серьёзных холмов, и уж тем более лесов, здесь не было, поэтому солдаты шли, и строй не нарушался.

— Бах-бах-бах! — одна из колонн турок, которая уже продвинулась к центру города, была остановлена баррикадами.

Мало того, что были нагромождения мебели, телег, так и колючая проволока сильно затрудняла движение вражеских воинов.

Нет, скорее всего, турки были остановлены людьми, русскими людьми. Смело решившими дать бой в городских застройках. Подобные сражения не были приняты в этом времени, считались самыми кровавыми и непредсказуемыми.

По колонне, которая длинным червём растянулась по всей улице, стреляли с крыш, солдаты кидали в турок камни, разряжали свои винтовки лучшие стрелки русской армии. Другие отстреливались из пистолетов, укрываясь за баррикадами.

— Ба-бах! Ба-бах! — в толпе растерявшихся турок раздавались взрывы гранат.

Турки кричали, первые ряды хотели было отступить, или откровенно удрать. Вот только входящие на узкую дорогу другие турецкие части подпирали и словно бы выталкивали вперед соплеменников, уже осознавших, что легкой прогулки по Очакову не будет.

Османы имели возможность оказать серьёзное сопротивление, они бы могли идти вперёд и ценой десятков жизней прорвать заграждение, вырваться на небольшую площадь в центре города. Но неразбериха, отсутствие командования, а стрелки, прежде всего, выбивали офицеров — всё это не позволяло туркам действовать эффективно. Они превращались в затравленных зверей, которые нещадно уничтожались.

— Бабах! — первая демидовская картечница, стоящая по центру баррикады, пустила смертоносные стальные шарики в сторону турок.

Три-четыре тела прошивал один шарик. Скученность противника позволяла наносить такой урон, который был бы немыслим, если бы пушки стреляли в полевом сражении. Убитых и тяжело раненых турок было столько, что если бы задние ряды всё-таки и решились продолжать движение, то они не смогли бы это сделать — преграда из тел соплеменников не дала бы это сделать.

Турки отстреливались, у некоторых из них были пистолеты. Ружье разрядить так можно было изловчиться. Но давка не позволяла перезарядить оружие. Но и у русских воинов, что навязывали городской бой, потери всё же были. Так что русская кровь начинала скатываться по черепице домов по обе стороны узкой дороги. Капли алой, героической, жидкости начинали капать на головы османов.

Но ручейки русской крови в сравнении с теми озёрами и реками турецкой, разливающейся по брусчатке, были малы. И все же шаг за шагом, но турки, скорее вынуждено, двигались вперед.

— Командир, туркам удалось пробиться севернее, и сейчас они будут выходить на площадь, — сообщил один из офицеров.

— Отходим на вторую линию! Демидовку ломаем и уходим за площадь, — командовал Кашин.

Глава 5

Сегодня победа осталась бы за противниками, если бы у них было, кому победить.

Гай Юлий Цезарь

Глава

Очаков.

29 марта 1736 года.

Половину города все же пришлось сдать. Но и площадь по центру Очакова не будет гостеприимной для захватчиков. Ведь в то время, как Кашин и другие стрелки истребляли, казалось, что нескончаемый поток турок, команда подрывников уже ожидала отхода русских стрелков на новые позиции, чтобы взорвать заложенные на площади фугасы.

Кашин выбежал на площадь и увидел, как убегают, показывая невероятные способности к атлетике, стрелки. А ведь они должны были ещё держаться на похожей узкой улице, но севернее. Иван решил, что потом будет разбираться с тем, была ли это трусость, или же неправильный расчёт и преждевременный приказ на отход.

— Ракету! — выкрикнул Иван Кашин, убегая, но при этом умудрившись ударить себя по лбу.

Забыл… Он забыл…

Да, в ходе сражения и притворного бегства Кашин забыл о том, что и других стрелков нужно предупредить о начале отхода на вторую линию городских укреплений. Но так оказалось, что отряд, которым непосредственно командовал Иван Кашин, был последним, кто ещё сопротивлялся на первой линии обороны.

Остервенелые, злые, растерянные турки, превратившиеся частью в зверей, одурманенные запахами крови и вони человеческих внутренностей, толпой выбегали на площадь. Мало у кого из них были заряжены ружья, но иногда выстрелы всё-таки звучали в спину убегающим русским солдатам.

— Ба-ба-бах-бах-бах! — последовала череда взрывов фугасов.

Кашин посмотрел за спину. Там был туман из дыма от сгоревшего пороха. И в дым уже летели подарки в виде пуль. Русские солдаты не видели, куда именно стреляли. Но они умели распределять цели и сектора обстрела, так что по всей площади, в метре друг от друга или даже ближе, летали русские пули.

Туман постепенно рассеивался. Кашин боялся увидеть, что начался пожар. На самом деле, деревянные здания возле тех мест, где должны были прозвучать выстрелы и взрывы, разобрали загодя. Да и крайне мало в Очакове было чего-то деревянного, в основном строили из камня. И пожаров пока не случилось.

— Они отходят! — выкрикивали в разных местах те стрелки, кому что-то удавалось рассмотреть. — Они не идут к нам.

Казалось, что воины, так же ставшие рабами своих эмоций, искренне сожалеют, что турки приостановили свой бег и постепенно стараются отойти, может и занять какие-то позиции, переждать.

Кашин хотел было отдать приказ, чтобы русские стрелки выдвигались вперёд и занимали только недавно оставленные позиции первой линии, как новая волна — свежих, испуганных огромными потерями, но ещё не прочувствовавших весь ужас уличных боёв, турков бежала в сторону готовых к бою русских стрелков. И этих бойцов сложно будет отпугнуть. В бой пошел полк янычаров.

— Бить по готовности! — прокричал Кашин.

Сам он повесил на плечо свой штуцер, но достал сразу два револьвера. Раньше Иван учился стрелять из пистолета с двух рук. Сейчас посчитал, что прицельная стрельба не столь важна, если впереди плотная толпа врага. Роль играет только лишь плотность огня, в меньшей степени — точность. Промахнуться сложно.