Чернокнижник из детдома (СИ). Страница 30

Но для этого мне предстояло закончить свою самую главную учебу — стать не просто чернокнижником, а возможно, инженером-магом этого странного, нового мира.

* * *

С вопросом девчонок я решил разобраться при помощи Ирины, Тамариной соседки. Нужно было внести ясность и понять, что происходит. Отчего не с Томой? Так она девочка домашняя, во многом ещё наивная, а вот Ирка — та, похоже, Крым и Рым прошла. Чересчур смелая и продвинутая в плане отношений, как мне показалось.

Ирку я поймал, когда она возвращалась с ужина в компании уже почти знакомых мне сестёр-блондинок. Вот только я не понял, отчего, когда я Ирину пальцем поманил, те глазки потупили и кислые моськи состроили.

— Я тута, — ни секунды не раздумывая, подскочила ко мне Томина соседка, призывно заглядывая в глаза.

— Пошли на лестницу, поговорить надо, — кивнул я в сторону пожарного выхода.

— Там неудобно. Я получше место знаю. Показать?

— Мне действительно только поговорить! — чуть было не вспылил я от её игр.

— А-а… ну, пойдём, — разочарованно пожала она плечами.

— Давай, рассказывай. Что за цирк вы устроили? — спросил я, когда мы поднялись на половину пролёта к окну.

— Какой цирк? Я за свои слова отвечаю. Хочешь, так хоть прямо сейчас и здесь, — легко вспрыгнув, уселась Ирка на подоконник.

— Так, тормози. Мне от тебя ничего не нужно. Всего лишь хочу понять, что вы там себе придумали, когда я к Тамаре приходил?

— Так я и эти две блонды под твою руку пошли. Мы теперь твои.

— И что дальше?

— А хрен теперь старшачкам, а не командовать! Теперь пусть к тебе идут и договариваются, — торжествующе выставила она средний палец, — Но ты же нас в бани не пошлёшь? — вдруг поменялась Ирка в лице.

— Чего-о-о…

— А то ты не знаешь, как девки из детдома деньги зарабатывают?

— Представь себе, не знаю.

— Говорят, раньше они на улице стояли, а потом армянин с азербайджанцем две бани недалеко от нас открыли. Теперь старшачки туда частенько по вечерам бегают, некоторые, так как на работу. Им иногда молодняк заказывают, а я не хочу. Но попробуй с ними поспорь. Ты же видел ту кобылу здоровую. Отлупцует так, что мало не покажется. Зато теперь пусть она к тебе идёт. Мы под тобой ходим. Пальцем нас не тронет, сучка оборзевшая, без твоего ведома! И Катьку ты вовремя под себя принял. Слышала, собирались её старшачки кому-то в бане продать. Выбирали, кто из клиентов за неё больше даст. Теперь обломаются.

Знаете, отчего у крокодила глаза красные? Это, чтоб ему было проще в помидорах прятаться.

Так вот сейчас я — крокодил! Насчёт зелёной кожи не уверен, а то, что глаза кровью налились, так прямо чувствую.

— Пошли, — довольно резко сдёрнул я Ирину с подоконника, удержав в последний момент от падения, — Покажешь мне их.

— Не, я не пойду. Давай ты сам, — побледнела Ирка с лица, — Ты к ним сразу в правую комнату заходи, не ошибёшься. В левой так себе девчата живут. Ходят по случаю, или когда денег в край надо, и они нас не трогают, а в правой — пробы не на ком ставить. Те на всё готовы, ради денег. Вон, меня с Томкой одна хотела на день рождения азербайджанцам продать. А их там двенадцать оказалось! Спасибо, ты вмешался.

— Интересно, откуда ты про такие подробности знаешь?

— Хи-хи. Так там заказ щедрый был, на первый взгляд. Вот старшачки и решили сами его отработать. Потом два дня встать не могли. А нам повезло. Если уж этим тяжело пришлось, нас бы с Томкой там попросту порвали, — этак бесстрастно донесла мне Ирина некоторые подробности детдомовской жизни, порой скрытые от посторонних глаз, — А девки потом вино три дня пили, ну и разболтали подробности, как это водится у нас, девочек.

Слова Ирины обрушились на меня, как удар магического молота. Всё встало на свои места. Их готовность «пойти под мою руку» была не прихотью и не глупостью. Это была отчаянная попытка найти защиту. Создать себе «крышу» в лице того, кто смог поставить на место местных авторитетов.

Я оставил перепуганную Ирину у дверей и пошел по коридору. Воздух вокруг меня сгустился, заряженный холодной яростью. Во мне проснулся не маг, не инженер, а некто более древний. Защитник своей цитадели. А этот детдом, со всеми его обитателями, против их воли стал моей цитаделью.

Я дошел до той самой комнаты. Дверь была приоткрыта, из-за нее доносился смех и запах дешевого табака. Я не постучал. Я просто вошел.

В комнате было четверо. Та самая «кобыла здоровая», которую я видел у Тамары в спальне, и еще три девушки. Они сидели на кроватях, разглядывая журнал. Одна, с синяком под глазом, курила у окна.

— А тебе чего? — первая подняла на меня глаза «кобыла».

Её звали, кажется, Светка. Взгляд у нее был тяжелый, оценивающий, привыкший смотреть на людей, как на товар.

Я молча осмотрел комнату. Глазами мага, ищущего следы порчи, и глазами солдата, оценивающего угрозы. Нищета, скрытая за кричащими плакатами на стенах. И грязь. Не физическая, а та, что проедает душу.

— Выходи, — тихо сказал я Светке. Так тихо, что в комнате наступила тишина. — Поговорим.

— О чем это мы с тобой будем говорить, пацан? — она усмехнулась, пытаясь скрыть страх, но встала.

Света была выше и шире меня в плечах.

Я вышел в коридор, она последовала за мной, с явной неохотой, но и с любопытством.

— Я теперь здесь главный, — остановившись, начал я, не повышая голоса. — Не только над пацанами. Над всеми.

— Это еще с какой стати? — ее усмешка стала злее, — Не все будут с этим согласны.

— С той стати, что ваша лавочка закрывается. С сегодняшнего дня никто никого никуда не «продает». Ни в бани, ни на дни рождения, ни по случаю. Хорошо поняла?

Она фыркнула: — Ты чего из себя возомнил? Это наш заработок. На косметику, на сладости, на нормальные шмотки, а не на это дерьмо казенное! Ты что ли будешь нам деньги давать?

— Заработаете, — холодно парировал я. — Будете брать заказы на уборку, на мелкий ремонт. Платить буду. Но то, чем вы занимаетесь — закончено.

— А нас не спросишь! — она сделала шаг ко мне, пытаясь подавить меня массой и агрессией. — Кто ты такой, чтобы указывать? Пришел, всех на уши поставил, и думаешь…

Я не дал ей договорить. Я не стал драться. Я просто посмотрел на нее. Вложил в свой взгляд всю ту тьму, все те кошмары Бездн, что видел за свою жизнь. Ту холодную, безличную мощь, что стирает миры. Это был не взгляд подростка. Это был взгляд древнего существа, для которого она — не более чем пыль.

Светка отшатнулась. Ее уверенность испарилась, словно капля воды на раскаленной сковороде. Она побледнела, ее губы задрожали.

— Ты… ты чё такой страшный? — прошептала она.

— Я тот, кто здесь теперь Закон, — произнес я, и каждое моё слово падало, как ледяная глыба. — Передай всем своим «работницам». Если я узнаю, что хоть одну девочку из этого дома, даже самую последнюю дурнушку, вынудили пойти против ее воли… я найду тех, кому вы ее продали. И найду вас. И вам будет не до денег. Вам будет не до ничего. Вам будет казаться, что те двенадцать азербайджанцев — это был детский утренник. Ясно?

Она молча кивнула, не в силах отвести от меня испуганный взгляд.

— Завтра, после уроков, все собираются здесь. Будем решать, как вы будете зарабатывать честно. А сейчас вали с глаз долой.

Она развернулась и почти рысцой побежала в свою комнату, хлопнув напоследок дверью.

Я остался стоять в пустом коридоре, весь дрожа от внутреннего напряжения. Использовать психическую атаку на безоружную девчонку… в моем мире за это могли лишить титула. Но в этом мире, похоже, иных языков такие твари не понимали.

Я посмотрел на закрытую дверь. Это была лишь первая, самая простая битва. Где-то там были бани, эти «армяне с азербайджанцами». И они вряд ли просто так откажутся от своего живого товара.

Что ж. Охота на Пробои может и подождать. Сначала предстоит очистить от скверны собственное логово. И, похоже, мне снова придется пачкать руки. Ради Катьки, ради Ирки с Томой, ради всех тех, у кого до сегодняшнего дня не было защиты.