Чернокнижник из детдома (СИ). Страница 14

Вот тут-то у меня в голове и блямкнуло! Не поверите — словно звоночек прозвонил. Места для купания. Там всегда много чего теряют! А так, как плавательный сезон в Уссурийске сходит на нет, то отчего бы мне там не пошнырять, монетизируя на пляжах свои поисковые способности.

Я бы ещё и по окрестностям Китайского рынка пробежался, но сначала проверю, как там с ночной охраной дела обстоят.

Весь из себя такой проницательный, я пошёл исследовать спуски. Их тут два, хотя подъёмник оборудован всего лишь один. Откуда я про это знаю? Так огромная план-схема на входе стоит, где даже самый тупой всё поймёт.

Начал со «взрослой» трассы. Тут число кульбитов и поломок лыж должно быть максимальным. Соответственно и количество находок должно быть выше.

— На самом деле, поровну. Ну, почти, — заключил я через пару часов, сопоставив находки по предполагаемой цене.

На первом, «крутом» спуске, золота оказалось немного, равно, как и денег. Зато автомобильных брелков с ключами я нашёл добрый десяток. Спрошу у пацанов, можно ли их продать кому-то. Хех, среди находок даже какой-то смешной орден отыскался, с напрочь оторванным креплением.

Нужно будет узнать, есть ли тут какие-то объявления, про поиск вещей за вознаграждение. В моём мире такие висюльки купцы приобретали, и очень дорого.

«Детский» спуск меня порадовал большим количеством разорванных цепочек, которые ещё нужно будет проверить, так как наверняка, половина из них просто позолочены, и всяких разных амулетов. Ну, и монеток здесь было не просто много, а очень много. Тут словно все посетители монетки копили, чтобы просадить их либо на билеты для подъёмника, либо на сладости в местном кафетерии.

Вернувшись с горы с приятной тяжестью в кармане (теперь уже пространственном), я застал в спальне оживлённые дебаты. Гришка, получивший от меня деньги, с горящими глазами доказывал Саньку и Василию превосходство армейских берцев над всеми остальными видами обуви.

— Смотри, подошва! — он тыкал пальцем в распечатанную из школьного компьютерного класса картинку. — Прошитая, нескользящая! И носок усиленный!

— Выглядит как уродливый кирпич, — флегматично парировал Санёк. — Я бы лучше кроссы модные взял.

— В этих «кирпичах» мать его, ногу сломать можно, если по ней пройтись! — запальчиво воскликнул Гришка. — Это тебе не твои картонные тапки!

Василий молча наблюдал за ними, изредка поглядывая на меня. Я поймал его взгляд и кивнул, присаживаясь на свою койку.

— Спор решается просто, — объявил я, прерывая дискуссию. — Гриша покупает то, что хочет. Это его деньги и его ноги. Санёк, если тебе не нравится — не носи. Вопрос закрыт.

Спор тут же утих. Санёк недовольно хмыкнул, но спорить не стал. Авторитет, заработанный мной в первые дни, уже начал работать.

— Кстати, о деньгах, — как бы невзначай сказал я, доставая из кармана (обычного) один из найденных на горе брелков — массивный, с логотипом какой-то иномарки. — Вот, нашёл. Ключи, ясное дело, выкинул, а брелок оставил. Кому такое может быть нужно?

Парни заинтересованно обступили меня.

— О, это — Тойотовский! — тут же определил Гришка. — Такие на рынке берут. Металлолом. Но если он целый и не поцарапанный, то барыга Шмуль даст за него сотню-другую.

— А этот? — я достал другой, в виде смешной рожицы.

— Это хлам, — брезгливо сморщился Санёк. — Его только выбросить.

— А этот орден? — я показал найденную «висюльку» с красной эмалью.

Василий присвистнул.

— Это «Юнармия'» Его кадеты носят. Если найдут у нас — будут большие проблемы. Лучше выбрось.

Я мысленно отметил, что Василий явно разбирается в теме лучше других. Выбросил кадетский значок и пару явно дешёвых брелоков, оставив три солидных, металлических.

— Ладно, с ними позже разберёмся. А теперь расскажите, кто такой Раздрай? — спросил я, переходя к главному.

Погонялу «Кривого» я уже слышал, а вот это прозвище прозвучало впервые и явно означало кого-то посерьёзнее.

Парни переглянулись. Санёк понизил голос, хотя кроме нас в комнате никого не было.

— Раздрай — это взрослый. Он в авторитете. Говорят, раньше он тут, в каком-то Уссурийском приюте, воспитывался. Теперь он главный по району, если не по двум. Все ему платят. И Кривой, и барыги на рынке, и даже, поговаривают, менты с него имеют, но по струнке ходят.

— А что он делает? — уточнил я.

— Ничего, — пожал плечами Гришка. — Он просто есть. У него своя контора, кафе «У Раздрая». Кто не платит — у того бизнес горит, или самого бьют. Он наш приют не трогает, мы для него мелочь. А вот первый приют, где Кривой, — те под ним.

Картина прояснялась. Местная криминальная иерархия оказалась довольно простой: сверху — взрослый «смотрящий» Раздрай, под ним — старшак Кривой, контролирующий рынок и терроризирующий местную шпану.

— Понятно, — кивнул я. Пока у меня не было ни сил, ни желания лезть в разборки с местными «авторитетами». Мои цели были иными. — Значит, на рынок нам ход закрыт. Жаль.

— Ага, — мрачно подтвердил Санёк. — Только если платить Кривому дань. А он драть будет, как со взрослых.

Вечером, после ужина (который я лишь имитировал, будучи сытым после шаурмы), я устроился на койке с купленным светильником и принялся изучать мультиметр. Нужно было понять, как с его помощью можно измерять не только вольты и амперы, но и магический потенциал, пусть и косвенно. Это была сложная задача, ведь в этом мире не было стандартизированных подходов к магии.

Пока я возился с проводами, ко мне подошёл Василий.

— Ты в электронике шаришь? — тихо спросил он.

— Что-то вроде того, — ответил я, не отрывая взгляда от схемы, которую пытался собрать. — Хочу кое-что померить.

— У нас в кабинете физики старый осциллограф валяется, — сказал Василий. — Он, правда, не работает. Но если ты чинишь…

Я поднял на него взгляд. Парень был серьёзен.

— Осциллограф? — переспросил я, стараясь скрыть внезапный интерес. Это могло быть именно тем, что мне нужно. Даже неработающий прибор — это кладезь деталей, а кто из чернокнижников от знаний отказывался, — А нас туда пустят?

— После уроков можно попроситься, — пожал плечами Василий. — Учительница, Марья Ивановна, она нормальная. Если сказать, что для кружка… Она только за.

В голове тут же начал складываться план. Ремонт осциллографа — идеальное прикрытие. Я смогу легально получить доступ к инструментам, деталям и, главное, к розетке. И никто не будет задавать лишних вопросов, если я вдруг соберу что-то странное.

— Василий, — сказал я, глядя на него с новым уважением. — Ты гений. Завтра же идём к этой Марье Ивановне.

Василий смущённо потупился, но в его глазах мелькнуло удовлетворение. Похоже, я нашёл не только источник ценной информации, но и потенциального помощника. А в моём новом положении это было на вес золота. Точнее, даже дороже. Ведь за золотом всегда можно сходить на полустанок, а толковый человек — находка куда более редкая.

Осталось только узнать, что такое осциллограф…

Ну, это же мелочи, не так ли?

Глава 7

Усыновление, и как его избежать

Утром, пока собирался на пробежку и зарядку, всё время пытался вспомнить, что же такого я вчера сказал, что оно зацепилось, как заноза, и теперь меня беспокоит.

И лишь когда пробегал мимо остановки, на краю которой приютился газетный киоск, вспомнил.

Я же, приняв значок кадетов за орден, спросил у парней, нет ли в газетах каких-то упоминаний про потери и находки. Ответ не услышал, меня на другое переключили, но… А чем газеты не источник для информации? Резко свернул к киоску, где пожилая женщина уже начала раскладывать свой товар, готовясь встречать утреннюю волну покупателей.

— Простите, а есть какая-то местная газета, куда подают объявления про потери и находки? — не стал я юлить с вопросом.

— «Коммунар» есть, двадцать рублей. Свежая будет послезавтра, — не отрываясь от работы, нехотя откликнулась продавщица.