Девочка в желтом пальто. Страница 11

Я смотрела на Черный Тис, на скалу, на низкие облака, идущие с Атлантики. И в моей голове складывалась четкая картинка последней ночи Мэйв. Перед смертью она увидела нечто такое, что заставило ее бросить бинокль на подоконник и выбежать из дома.

Что же она увидела?

От этих мыслей мне стало не по себе и захотелось закрыть окно. Но взгляд опустился ниже и наткнулся на фигуру во дворе. На мгновение сердце замерло, а потом рванулось в бешеной пляске. Это был Эйдан. Он стоял неподвижно, сунув руки в карманы, и смотрел прямо на меня.

Я резко отступила от окна и дрожащими руками натянула на себя свитер и джинсы. Потом сбежала вниз по лестнице, открывать ему дверь. Тревога сдавила грудь, не давая сделать свободный вдох. В том, что предстоит выяснение отношений, сомнений не было. Эйдан был не из тех людей, кто приходит без цели.

Дверь открылась, и он вошел в прихожую, впустив с собой запах моря и ветра. На мгновение его тело качнулось, и руки инстинктивно поднялись для объятия – мышечная память, сильнее разума. Но он тут же спохватился, отдернул их, сжав в кулаки. Потом отступил на шаг, поставив между нами невидимую стену.

Я пригласила его в гостиную, и мы сели друг напротив друга, как на допросе. Повисло тяжелое молчание, которое пришлось прорывать словами.

Я начала первой.

– Кажется, портится погода.

– К вечеру обещают шторм, – ответил Эйдан.

– Твоя лодка в эллинге?

– Да.

Его пальцы теребили складку на колене, выдавая нервное напряжение. Дыхание было сбивчивым, кожа на скулах покрылась легким румянцем.

Наконец, он не выдержал.

– Почему ты бросила меня? – голос Эйдана был тихим и хриплым. – Что я сделал не так?

Пришлось отвести взгляд. Смотреть на него в этот момент было невыносимо.

– Ты ни в чем не виноват. Во всем виновата я.

– Это не объяснение, Финна.

– Я не могла остаться.

– Почему!? – он вдруг перешел на крик, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы соврать.

– Тебе была нужна жена, которая ждала бы тебя с моря и растила детей. А я здесь задыхалась. Каждый камень напоминал мне, что я в ловушке. И ты был частью этой ловушки. Я хотела учиться, жить в другом мире.

– Но мы же это обсуждали! – голос его сорвался. – Я мог уехать с тобой. Мы могли попробовать!

Он смотрел на меня, ждал ответа, а я видела не его, а того семнадцатилетнего парня из прошлого. Когда он держал мои руки и говорил, что мы уедем в Глазго, что он устроится на верфь Клайда [7] . Его руки были теплыми и надежными. Я верила, что все так и будет. Как же я тогда ошиблась…

– Тянуть тебя на материк? На Клайде не было никаких верфей. Только ржавые доки. Ты бы умер без моря, Эйдан. А я бы здесь умерла. Это был тупик.

– Я умер без тебя, – горько заметил Эйдан и сжал мою руку.

– Не надо, – я осторожно высвободила пальцы.

Его плечи ссутулились. В глазах клокотали боль и непонимание.

– Мы так бессмысленно потратили свои жизни! Упустили все шансы на счастье. По глупости, по упрямству!

– Теперь уже ничего не вернуть, – проговорила я глухо. – Прошлое не изменить.

Он посмотрел на меня с такой тоской, что у меня сжалось сердце.

– Я до сих пор люблю тебя, Финна. Все эти годы любил. Никто не смог заменить тебя. Просто никто.

Глоток воздуха. Сказать то же самое? Признаться, что его запах, его голос, его боль отзываются во мне тем же огнем? Но что мне мешало? Глухая стена страха, вины и убежденности в том, что счастье не для меня.

– Нельзя ворошить прошлое, Эйдан. Слишком поздно.

И тут я резко сменила тему, увела разговор в то единственное русло, которое сейчас имело значение.

Мой голос сделался тверже и отстраненнее.

– Мэйв убили. Я в этом уверена. Ей помогли упасть со скалы.

Он смотрел на меня, и в его глазах читалась не столько недоумение, сколько тревога.

– Будь осторожна, Финна. Сторн – закрытый мир. Герметичный. И ты здесь уже чужая. Островитяне не любят, когда ворошат их тайны.

– Это я знаю.

– Могу я чем-то тебе помочь?

– Я сама. Мне не нужна помощь.

Его лицо окаменело. Кожа побледнела, губы сжались. Он откинулся на спинку стула, создавая максимальную дистанцию между нами. В его позе читалась подавленность. Он явно ожидал другого исхода.

Эйдан поднялся и, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Я услышала, как за ним захлопнулась входная дверь.

Соскользнув на пол, я села на корточки, перед холодным зевом камина. Взяла в руки спички и замерла, глядя пустыми глазами в пепельно-черную глубину.

Иногда прошлое возвращается само. Словно открываешь старую книгу с золоченым обрезом, и тебя уносит в далекие дали. В тот день, когда появился он.

В средней школе Сторна было пятьдесят восемь учеников. В нашем классе – двенадцать. Три ряда одиночных парт с откидными крышками, исчерченными надписями и рисунками.

Мой взгляд упирался в стену с грубой, галечной штукатуркой. В тишине класса звучал негромкий голос миссис Элинор МакКрэй. Она читала вслух отрывок из Шекспира:

– «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею».

Дверь в класс открылась. На пороге стоял директор Кинкейд. Рядом с ним – высокий, светловолосый парень, которого никто раньше не видел.

Оба вошли в класс.

– Прерву на минутку, миссис МакКрэй, – сказал мистер Кинклейд и обратился к ученикам. – Знакомьтесь, дети. Это – Эйдан Маклеод. Он приехал на остров с материка и теперь будет учиться в вашем классе.

Эйдан сел позади меня. Я не видела его, но чувствовала всем своим телом – спиной, затылком и кожей. Уроки длились целую вечность. И когда эта вечность закончилась, он ждал меня у ворот школы.

– Провожу?

Я кивнула.

Большую часть пути мы шли молча; нас обдувал ветер и грело солнце. Когда дома остались позади, мы, не сговариваясь, свернули на тропинку, ведущую к берегу.

– Куда пойдем дальше? – спросила я.

– К маяку. – Эйдан махнул рукой в сторону побережья, где на фоне свинцового неба возвышалась белая башня. – Мой дед работает там смотрителем.

Мы свернули с тропинки на влажный песок. Ветер гнал по небу рваные облака и швырял в лицо соленые брызги. Морская пена летела на мои туфли, оставляя темные пятна на замше, но мне было все равно. Плечо Эйдана иногда касалось моего, и от этих прикосновений в груди возникало странное, сладкое беспокойство.

Дом смотрителя и маяк стояли в дюнах, в самом конце прибрежной дороги. На самодельных перекладинах из выброшенных штормом бревен, гудел на ветру разноцветный лес из буйков – оранжевых, розовых, желтых. Рядом висели рыболовные сети. Чахлая изгородь цеплялась за скудную торфяную почву.

Нас встретил дед Эйдана Малькольм – еще не старый, крепкий мужчина. На нем были надеты молескиновые брюки, заправленные в высокие черные ботинки, и свитер с кожаными заплатками на плечах и локтях.

Получив разрешение Малькольма, Эйдан провел меня по узкой винтовой лестнице на самый верх маяка. Мы вышли на балкон, и ветер тут же растрепал наши волосы, зашумел в ушах, заставил щурить глаза. Весь остров лежал у наших ног, игрушечный и бесконечно далекий. Море простиралось до самого горизонта.

Эйдан взял мою руку в свою. Ладонь была шершавой, но прикосновение – нежным. И тут нас обоих накрыло счастливое, пьянящее чувство свободы.

Стемнело слишком быстро. На западе небо окрасилось в тускло-розовый и темно-пурпурный цвет. На востоке оно уже почернело. Над морем собирались темные тучи.

Эйдан проводил меня до самого дома. Во дворе нас встретила Мэйв – тонкая, смешливая, с волосами, убранными в пучок. Она смотрела на Эйдана. Тогда, в моих четырнадцать лет, ее долгий взгляд показался просто задумчивым.

Позже, дома, Мэйв сказала: «Тебе всегда достается самое лучшее». И я, утонув в своем счастье, не придала этим словам значения.