Солмо (СИ). Страница 4

Ну что, сосед, — подумал я. — Привыкай. Это наш дом. Временно. Потом у нас будет ещё один — внизу. И ещё. И ещё. Если повезёт.

В ответ пришло ощущение принятия. Не радость, не восторг — симбиот вообще эмоции проявлял странно — а спокойное «да».

Я закрыл глаза.

На фоне собственного дыхания услышал: мягкий гул «Земли», ровный, как биение огромного сердца; глубокое, медленное дыхание планеты внизу; шёпот сети АВАК, которая растягивалась на тысячи километров подо мной, послушная и готовая.

Я был в центре всего этого бардака. Человек. Не бог. Не божок. Не хрен-пойми-что. Просто человек, у которого на шее поселился Федя, под задницей — линкор, под линкором — заражённая сеть, а над головой — две враждующие древние системы, которые даже не подозревают, что между ними кто-то влез с табличкой «стоп, хватит».

— Ну что, Федя, — тихо сказал я вслух. — Похоже, нам с тобой предстоит работы выше крыши.

Симбиот дал короткий, сухой импульс «готовность», и где-то на периферии сознания вспыхнула новая строка:

Адаптация: 64/200.

Статус: носитель принят как первичный.

Цель: выживание комплекса «носитель+симбиот+локальная сеть».

— Во, — хмыкнул я. — Уже семья.

Я выдохнул, открыл глаза, посмотрел на часы, всплывшие перед глазами. До общего брифинга оставалось сорок минут. Можно было бы прилечь, но я знал себя: если сейчас вырублюсь, потом меня будет не поднять никаким будильником, даже сигналом боевой тревоги. Я поднялся, подошёл к умывальнику, плеснул в лицо холодной воды.

— Соберись, Оператор, — сказал я своему отражению в зеркале. — Народ ждёт сказку.

Отражение скорчилось, но кивнуло. Федя тихо фыркнул у меня под кожей, и мы вместе повернулись к двери. Карантин закончился. Начиналась новая глава бардака под кодовым названием «колонизация Мидгарда силами сумасшедших». И, как ни странно, мне это нравилось.

Коридоры до импровизированного конференц-зала, вместо которого мы использовали ангарную палубу, были заполнены народом — кто шёл строем, кто просто торопился, кто вел за собой платформу с оборудованием. На меня всё ещё косились, но уже не как на неизвестно что, а скорее, как на странного, но своего командира. Немного пугающего. Совсем чуть-чуть. В меру.

Федя ощущал всё это как рябь на воде: множество маленьких волн, эмоций, взглядов, отражений. Но держался тихо. Я чувствовал, как он «сидит ровно», не вытягивается, не поднимает щупальца внутренней брони. Молодец. Дрессируемся.

У шлюзовой камеры ангара дежурил наряд десанта в полной броне, выполняющий функции военной полиции. При виде меня командир патруля отдал приветствие и открыл створки.

Внутри уже собрались почти все: пилоты, инженеры, медики, бойцы десанта, аналитики, обслуживающий персонал. Зал гудел ровным, плотным шумом. Но как только я переступил порог — звуки схлынули, будто кто-то нажал паузу.

— Встать! Смирно! Командир прибыл, — произнёс Денис, поднимаясь. — Начинаем.

Я кивнул и занял место у галографа. Мой имплантат тут же подключился к нему и вывел передо мной трёхмерную проекцию планеты. И тут же — странный отклик снизу, от сети.

Федя чуть толкнул меня изнутри: «свой». Планета, зараза морская, тоже слушала. И это было… тревожно, но терпимо.

— И так, — начал я, — перед вами Мидгард. И да, — я поднял руки, пока кто-то из аналитиков не успел задать вопрос, — это название неофициальное. Но мне так проще. Если кому-то мешает — можете в рапортах писать «объект-01». Лично я буду говорить просто «планета». Потом, когда колонисты будут выведены из сна, мы проведем опрос и голосование, и решим, как её назвать окончательно.

Первые хмыки прокатились по залу. Хорошо. Народ расслабляется.

— Итак, — продолжил я. — Ситуация у нас следующая. Планету мы официально не взрываем, не жжём, не зачищаем. Мы здесь надолго. И, что бы там ни говорили историки, первопроходцы редко славятся долголетием, если не умеют договариваться с местным населением, которое сейчас представляю я.

За левым столом кто-то тихо ухнул.

Я скосил глаза:

— Да-да, со мной вы будете договариваться. Всё честно: если что-то пойдёт не так — я буду первый, кто за это ответит. Всем вам на имплантаты направленны краткие инфопокеты, о сложившейся ситуации и о том, что случилось на планете с первой группой высадки. Вы знаете, что нам удалось подчинить себе часть сети АВАК, и чего всем нам это стоило… чего мне это стоило!

Я продолжил.

— Переходим к пункту номер один: безопасность. — На голографе появилось изображение острова, с которого нас недавно эвакуировали — Тут будет наша новая база. Находясь в пределах ста километров от базы, мы не сталкиваемся с агрессией АВАК. Это временная зона «свой». Но не испытывайте удачу. Эта зона держится за счёт прямого контакта меня и сети. Увеличится расстояние — гарантий нет.

Несколько офицеров синхронно кивнули.

— Дальше. Океан. Он живой. В прямом смысле, — добавил я, пока кто-то не начал философствовать. — Там живут штуковины, которые видели рождение этой планеты. Некоторые из них — наши союзники. Некоторые — нейтральные. Некоторые — такие, что, увидев их, вам потом придётся собирать свои нервы по полу. Любой выход в океан — только после согласования со штабом и личного допуска.

Тимур поднял руку:

— Командир, уточнение. Полевые группы могут пользоваться дронами?

— Могут. Но не глубже десяти метров. До тех пор, пока мы не закончим калибровку нового протокола защиты. И пока не выясним, почему глубоководные биоформы принимают разведботы за закуску к основному блюду.

Нервный смех. Кто-то кашлянул.

— Следующее. Специально для инженеров. Мы не подключаем сеть АВАК к технике! Вы поняли, о чем я. Вообще. Никак. Ни через прямой канал, ни через интерфейсы. Я не хочу, чтобы у нас десантные боты начали считать себя медузами, а искины начали философствовать на тему «а что, если время — это иллюзия». Пока нет стабильного протокола — никаких экспериментов.

Все взгляды дружно скользнули к Бахе.

Тот развёл руками:

— Да что вы сразу на меня смотрите? Я ещё ничего не сделал!

— Вот именно, — буркнул я. — И не начинай.

Общий смешок.

— И последнее, — сказал я, и в зале сразу стихло. — Рано или поздно нам придётся осваивать поверхность. Строить базы. Фермы. Рудники. Производственные комплексы. И да — контактировать с частью захваченной сети АВАК плотнее. Поэтому… — я сделал паузу, чувствуя, как Федя вежливо «выпрямляется» внутри. — С этого момента я официально ввожу новый протокол: «Оператор».

Кира заморгала. Заг покрутил шеей. Денис чуть кивнул — он знал заранее.

— Что это значит? — спросил кто-то из десанта.

— Это значит, — проговорил я, медленно, — что я беру на себя ответственность за все решения, связанные с сетью АВАК. Считайте меня интерфейсом. Если вы хотите что-то узнать, проверить, протестировать — сначала приходите ко мне. Я скажу, можно или нет. Если я говорю «нет» — значит нет. Если говорю «да» — значит делаем по моим правилам. Я единственный, кто может безопасно связываться с сетью. И я не собираюсь рисковать чьей-то жизнью из-за чьей-то любознательности.

В зале повисла тишина. Не гробовая. Рабочая. Сосредоточенная. Федя тихо дотронулся до моего сознания — как бы подтверждая: «правильно».

— У кого-то есть вопросы? — спросил я.

Пауза. Потом поднялась рука. Осторожно, будто спрашивающий боялся стукнуть по стеклянному саркофагу.

— Командир… — сказал один из медицинских техников. — А вы… ну… точно в порядке?

Зал замер.

Я усмехнулся, покрутил плечами, и дал Феде команду перейти в боевой режим. Мое тело мгновенно оказалось покрыто биобронёй. Зал ахнул, некоторые отшатнулись и потянулись за оружием, но через мгновение Федя снова занял свое место за моей шеей.

— В порядке, — заговорил я, усмехнувшись. — И да, я всё ещё я. Просто… с расширенной комплектацией. Вы все сами не так давно получили имплантаты, и знаете, что это такое. А этот костюм — почти тоже самое, только можно сказать, что это боевая версия имплантата. Возможно вскоре такие появятся и у некоторых из вас. Удобная штука я вам скажу, штурмовой комплекс — который всегда с тобой!