Химмурин: наследие богини. Страница 10

Сначала я вонзила кинжал прямо в сердце первому, избавив от мучений, затем вернулась ко второму. Он издавал какие-то кряхтящие звуки. Смерть еще не нашла его, но я помогу ей. Мой кинжал вошел прямо в грудь мужчины, и кровь хлынула горячим потоком по моим пальцам.

Моя рука не дрогнула, чего не скажешь о сердце. Их заблудшие души не должны были скитаться по земле и нести боль и оскорбление. Я не была бы последней, а возможно, и первой. Единственным спасением их черных сердец была госпожа смерть.

Я накрыла штанами первого гойдела, присела на колено рядом с ним, надо было проглотить слезы и двигаться дальше. Пришлось посидеть несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Он говорил о Матери Дану, оскорблял ее и собирался уничтожить мое тело и душу. Но он не знал о том, что Мать бережет меня с первых дней жизни. Она управляла моей рукой, занесенной над сердцем жестокого человека. Она утирала слезы с щек, когда мне пришлось отнять жизнь человека, которого я любила. Она крепко сжимала мои руки на поводьях, когда Гром уносил меня прочь от дома. Матерь никогда не покидала меня. И это давало мне силы двигаться дальше. Ее голос звучал в моей голове: он заставил меня подняться и идти.

Я забрала еду из сумок гойделов, привязанных к их лошадям. Коней я отправила в долину, к людям. А сама взобралась на Грома и продолжила свой путь, как велела Матерь Дану.

Глава 6.

Гром завел меня в рощу, там я собиралась поохотиться и передохнуть. Мы были в пути уже два дня после встречи с гойделами у водопада. Погода становилась неприветливой: без конца шли дожди и поднимались холодные ветра. А у меня закончилась еда и совсем не было сил. До реки Русхар еще неделя пути, а я голодна и спала всего трижды за несколько дней. Просто надеялась на то, что Мать сохранит мне жизнь в этой роще.

Позаботившись о Громе, я взяла лук и кинжал и отправилась на охоту. Было бы здесь озеро, я могла бы наловить рыбы, но придется орудовать стрелами. Кроя, конечно, учила меня охотиться и ставить силки, но получалось у меня плохо, куда хуже, чем у нее.

Через пару часов тщетных попыток я начала злиться, а потом впадать в отчаяние. Мне не хотелось умирать с голоду, придется выйти к людям и купить еды. Монеты у меня были, а вот желания и сил драться с гойделами – нет.

Я уже отчаялась, что в мои хилые силки кто-то попадется и начала дремать, прислонившись головой к стволу дерева. Медленно накрапывал дождь, но большие кроны деревьев защищали меня от холода и влаги. Хотелось бы остаться здесь подольше, отдохнуть и набраться сил, но, похоже, здесь нет еды, и я просто умру с голоду.

Когда очередная капля упала на мой лоб, я встрепенулась и протерла глаза. Где-то справа в листве кустарников я услышала шуршание. Неужели все-таки какая-то зверушка заблудилась в моих силках? Тут же подскочила на ноги, крепко сжав дрожащими пальцами кинжал. Хотелось верить, что там заяц или еще кто-то, кого я могла бы съесть на ужин. Но холодок по спине подсказывал, что там что-то опасное. Меньше всего я хотела сражаться в таком состоянии. Мысленно я молилась Матери.

– Кто там, выходи! – прикрикнула я, выставив вперед руку с кинжалом, а ноги расставила пошире для удобства. Сон тут же прошел, как и не бывало.

Снова раздалось шуршание, затем что-то мелькнуло к дереву. Что-то высокое, белое. Мой взор не успел проследить за этим резким движением. Руки задрожали от напряжения, я прокручивала в голове варианты, кто бы это мог быть. Человек? Почему не выходит и не нападает?

Внезапно меня будто ударили по голове, так снизошло озарение. Я будто услышала голос в разуме, но он был немым. Просто все мое естество кричало, руки сами опустили кинжал на землю, я будто совсем ими не управляла, настолько сильным был импульс изнутри. Подняв руки на уровне груди, я сделала шаг в сторону от кинжала. Мой мозг кричал, что это самое глупое, что только можно было сделать, но что-то сильнее и глубже вселяло уверенность и надежду.

Как только я сделала еще один шаг в сторону от кинжала, из-за деревьев показалось существо. Подобного я никогда не видела, поэтому первой же эмоцией был испуг, а желанием – схватить кинжал и вонзить в тело монстра.

Робкая женщина в длинном белом платье и черными, словно смола, волосами до самых стоп, сделала неуверенный шаг в мою сторону. Ее руки были спрятаны за спиной, а взгляд внимательно изучал мое лицо. Более красивой и одновременно отталкивающей красоты я не видела прежде. Девушка выглядела молодой, но ее глаза – глаза старухи. Красивая улыбка и тонкие костлявые плечи. Всего остального тела я не видела за белым платьем. Как можно было сохранить такую белизну в лесу?

Я вспоминала рассказы Крои. Когда мне было шесть, она рассказывала мне старые сказки о разных существах, живущих на острове. Уже давно люди вытеснили их из привычного им мира. И внешность этой девушки напоминала мне лишь одно сказание – о Банши, женщине, над которой надругались и бросили умирать в лесу, но богиня Дану даровала ей отмщение, о котором просила девушка в предсмертном желании. С тех пор, каждый мужчина, желающий прикоснуться к ней, получал отметку в виде ее ладони и спасения ему уже было не сыскать. Она приходила за ним и забирала душу. Об ее крике ходили легенды. Но я никак не думала, что встречу Банши в этой роще. Желает ли она мне зла? Я не знала и не могла понять этого по ее глазам. Пока они просто изучали меня.

Банши приблизилась ко мне: такими плавными были ее движения, что складывалось ощущение, будто она плывет по земле. Ее пронзительный взгляд был устремлен на меня, а руки она по-прежнему держала за спиной. С каждым ее шагом мое сердцебиение учащалось, но я старалась держать в голове мысль, что она не причинит мне зла. Либо она убьет меня и покончим с этим. Мне не хотелось умирать, и я буду бороться до последнего, но сражаться с гойделами – одно дело, а с легендой своего детства – другое.

Чем ближе она подходила, тем подробнее я изучала ее лицо. Так выглядела женщина, которая жаждала отмщения за то, как с ней поступили. Ее красивое лицо поведало мне всю историю, я видела шрамы и отметины на гладкой коже, синяки на ключицах, рассеченную бровь и разбитую губу. Мое сердце сжалось от сожаления. Но оно ей не было нужно, ее мучители давно мертвы. Как и многие, на них похожие.

Когда она стояла в нескольких шагах от меня, ее глаза продолжали смотреть прямо в мои, мне стало спокойно. Внутри все опустилось, словно волна, все смятение улеглось. Я поняла, что это Мать послала на меня это прозрение и желание опустить кинжал. Из-за него Банши боялась выйти ко мне. Ее хрупкие руки зашевелились, а затем она протянула мне булку свежего хлеба. Несколько секунд я изучала ее пальцы, кривые и изломанные, с ободранной кожей. В эту секунду мое сердце сжалось, а по щеке скатилась горячая слеза. Она наблюдала за моими смешными и тщетными попытками поймать дичь и украла хлеб.

Я протянула свои руки вперед, уняв дрожь. Банши осторожно вложила в мои ладони теплую булку хлеба. В мои ноздри ударил приятный аромат. Сразу же навалились воспоминания о Крое и ее шедеврах кулинарии. По щеке скатилась еще одна слеза. Банши аккуратно подставила свою ладонь и внимательно рассмотрела упавшую слезинку, будто там крылось что-то таинственное.

– Спасибо тебе, – заплакала я. Даже сама от себя не ожидала такой реакции, но почему-то влага наполнила мои глаза, а в носу защипало. Я была так благодарна за то, что она позволила мне почувствовать заботу. Мне так не хватало этого с того момента, как я ушла из дома.

Банши медленно развернулась и начала постепенно удаляться. Внезапно мою голову прошибла еще одна мысль, я вспомнила рассказы Крои. Ведь Банши известна своим криком, словно отчаянные вопли тысячи людей. От такого крика пробрало все внутри, а волосы зашевелились на затылке. Мама говорила, что Банши кричит, чтобы оповестить родственника о смерти близкого или предупредить. Но я посчитала это глупой присказкой, потому что криков Банши не слышали уже сотни лет.