Мой запретный форвард (СИ). Страница 6

— Ты справишься?

А куда я денусь.

Я киваю, завязываю волосы в высокий хвост и надеваю медицинские перчатки.

Белые. Как символ моей личной войны за чистоту от гнилых комментариев, от грязных шуток и от одного конкретного лица, которое сегодня опять будет маячить на горизонте.

И проблема сегодняшнего рабочего дня в том, что я должна «помогать» восстанавливаться всей команде. То есть не просто мелькать в коридоре, а стоять рядом. Трогать. Массировать. Обрабатывать растяжения, ушибы и вывихи.

Сказать, что я в восторге – это как сказать, что лед обожает огонь.

Пацаны, конечно, стараются не перегибать. Кто-то стесняется, кто-то косит глаза. Но есть один, кто не играет по правилам. И он появляется последним, как будто выжидает.

— Здрасьте, Ирина Петровна, вы сегодня прекрасно выглядите, — тянет этот подхалим. — Новый цвет помады? Вам очень идет.

— Садись давай, звездочка ты наша, — улыбается женщина, млея от комплимента, а потом смотрит на меня. — Массаж голени, Полин. Он ногу дернул на тренировке.

И физиотерапевт спокойно уходит, оставляя меня наедине с Анисимовым.

Отлично, блин!

— Устал по девочкам бегать? — спрашиваю хладнокровно, не глядя на парня.

— С чего ты взяла? — усмехается Ярослав, растягиваясь на кушетке.

— Откуда бы еще растяжка на правой ноге? Не от чтения же книг.

— Терехова, ты следишь за мной или просто мечтаешь обо мне по ночам?

Я игнорирую его вопрос, опускаюсь на корточки. Начинаю разминать мышцу.

Молчу, но Анисимов же не может молчать.

— У тебя очень умелые руки.

— А у тебя очень воспаленное воображение.

— Я люблю, когда ты язвишь. Это делает процесс интимнее.

— Я люблю, когда ты молчишь. Это делает мир чище.

Он смеется, а я поднимаю голову и смотрю в его карие глаза. Веду себя спокойно и ровно, а его прям распирает. Чую, что он сейчас опять что-то ляпнет.

— Еще одно слово, и я намажу разогревающим гелем там, где у тебя точно нет растяжения.

Анисимов стискивает губы, давится смехом.

— Все, готово, — я резко отпускаю его ногу.

— Жаль. Я только начал получать удовольствие.

— Следующий, — говорю в коридор, игнорируя его пронзающий взгляд.

ГЛАВА 8.

Яр

Рано утром просыпаюсь от того, что Пашка храпит так, будто бензопилой деревья валит. Димон тоже орет во сне, опять шайбу не поймал, наверное. Красота.

Я переворачиваюсь на бок, пару минут пялюсь в потолок и понимаю: сна нет.

Встаю, чешу затылок, пробираюсь к окну. Штора перекошена, я отодвигаю ее, смотрю вниз и зависаю.

На стадионе кто-то нарезает круги, прищуриваюсь.

Конечно! Кто ж еще может так выпендриваться в пять утра?

Терехова.

Волосы собраны, движения резкие, лицо сосредоточенное. Она не просто бегает, она будто убегает от кого-то. От всего, наверное. От меня? Ха. Не выйдет.

Я подпираю подоконник рукой и ухмыляюсь. Девочка-ледышка решила показать характер. Да ладно, принцесса, я тебя уже читаю, как открытую книгу.

Смотрю еще пару минут. И вот что странно: она не тормозит. Ни на секунду. Ни телефон не проверяет, ни на музыку не отвлекается. Просто бежит, будто у нее жизнь стоит на кону.

Хм. Интересно.

Что она вообще тут делает?

Василич тупо поселил ее в общаге и сказал всем: «Моя дочь будет рядом, не бузите». Ну да, конечно. Я-то знаю, что такие истории просто так не появляются.

И как к ней подступиться?

Скольжу взглядом по ее фигуре, по упругой попке, что выступает даже сквозь черные шаровары, и чувствую, что губы сами растягиваются в наглой ухмылке. Подступиться – не вопрос. Вопрос, когда она сдастся?!

Разворачиваюсь, хватаю планшет со стола и вбиваю в поиск: «Полина Терехова».

Щелкаю по первому же результату.

Ого. Фото с соревнований. Лед, форма, медали. Значит, спортсменка. Ну, так и знал.

Еще пару страниц: интервью, пара новостей про отца. Все сходится.

Я откидываюсь на стуле, пальцами щелкаю по экрану.

Значит, ты у нас не просто «папина дочка», а сама знаешь, что такое тренировки до изнеможения, знаешь цену победам.

Я усмехаюсь.

Ну что, Терехова, добро пожаловать в мой список. Я ведь люблю тех, кто думает, что сможет мне сопротивляться.

Листаю дальше, и тут мне прилетает.

«Фигуристка Полина Терехова поймана на допинге».

Че-го???

Я чуть со стула не валюсь, перечитываю заголовок, потом еще раз.

Нихрена себе!

Щелкаю на статью, сразу всплывает фотка: она в платье на льду, сияет, в руках медаль.

Подписано: «Лучшая пара чемпионата Канады».

А ниже жирными буквами: «Лишены всех регалий. Партнер отказался от комментариев».

Я присвистываю, не обращая внимания на дрыхнущих парней.

Вот это, блядь, поворот!

Читаю дальше.

Терехова клянется, что никакого допинга не принимала. Ага. Конечно. Все так говорят. Но анализы, видимо, орали обратное.

Значит, наша ледяная принцесса не такая уж и святая. Спортсменка, весь из себя эталон дисциплины и тут – бац!

Обосралась на весь мир.

И теперь сидит тут, на нашей базе, и делает вид, что выше всех нас. Ты посмотри какая, а?!

Я усмехаюсь.

Да ты просто подарок, Терехова. Ты нарезаешь круги на стадионе, будто пытаешься смыть с себя прошлое. Но, знаешь, оно всегда догоняет.

А я? Я как раз тот ублюдок, который умеет прошлое доставать, выворачивать наружу и делать больно.

Вопрос теперь звучит иначе: не «как подступиться», а с чего начать?!

И тут меня накрывает мысль. А ведь я могу быть первым, кто скажет ей: «я все знаю». Представляю, как в ее глазах загорается смесь злости и страха.

И сразу ясно: я задел там, где больно.

Ярко и вкусно.

Возвращаю свое внимание на планшет, щелкаю следующую статью. Та же история: «Терехова, скандал, дисквалификация».

Бесконечные одинаковые буквы, и только ее фотки цепляют. На них она королева льда, а сейчас бегает по стадиону, как будто отрабатывает срок.

Я наклоняюсь ближе к планшету, провожу пальцем по экрану.

— Ну что, Поля, — бормочу сам себе. — Накрутила ты из себя ледяную богиню, а на деле такая же грязная, как все.

Сижу, барабаню пальцами по столу. План встает в голове сам собой.

Первое. Мне надо проверить, как она реагирует на само слово «допинг». Если дернется – бинго.

Второе. У нее явно больная тема с доверием. Такую проще всего прижать в угол, когда она не ожидает.

Третье. В этой истории куча дыма. А значит, можно вытащить из нее огонь.

И я уже вижу, как это может выглядеть. Она вся такая правильная, с умным видом помощницы врача. А я тот, кто держит в руках ее маленький секрет. Или не такой уж маленький.

И главное: я не скажу сразу. Я придержу этот козырь у себя в рукаве, буду играть, как с шайбой. Сначала намеки. Потом – легкие подколы. Потом – жесткий заход.

И посмотрим, как быстро твоя ледяная маска треснет, Терехова.

Я откидываюсь на спинку, улыбаюсь в потолок.

Парни храпят так, что уши закладывает. На стадионе все еще бегает она. А я думаю о том, что ни хрена не собираюсь быть просто ее «очередным».

Нет.

Я стану тем, кто разобьет ее хрустальный фасад и покажет всем, что внутри.

Все.

Решено.

ГЛАВА 9.

Яр

Тренировка начинается с криков Василича. Он выходит на лед вместе с нами, и у меня иногда возникает ощущение, что этот дед, если дать ему коньки и клюшку, все равно сделает круг быстрее любого из нас.

— Анисимов, быстрее жопой двигай, это не дискотека! — орет тренер так, что даже пустые трибуны вздрагивают.

— Есть, командир! — ухмыляюсь, подбрасывая шайбу клюшкой.

Мы гоняемся по льду, будто у нас не тренировка, а финал чемпионата мира. Демьян падает, встает и снова падает. Пашка лупит по воротам так, что даже сетка звенит. Фред, сука, опять орет песни из своего любимого сериала и мешает сосредоточиться.