Проклятый Портной: Том 4 (СИ). Страница 32

— Недосказанность не есть ложь, — градус заинтересованности нашим разговором в голосе графа заметно снизился. Видимо, всё же, наконец, полностью осознал, что на его предложение я не соглашусь. — Впрочем, моё предложение вы услышали. Единственное, что могу добавить, так это то, что я наслышан о вашей проблеме с Барцевым…

— Да? И откуда? — я сделал удивлённое лицо.

— Иркутск — город маленький, все друг друга знают. Плюс Барцев готовит иск на вас через того же человека, который подготавливает общее исковое заявление на Чигерёвых. Киселёв. Может, помните такого?

— Трудно забыть того, кто угрожал судами ещё до того, как это стало столь модным, — я улыбнулся, вспомнив, как удерживал орущего мужчину за волосы от падения в морскую пучину к осьминогам. Вот, есть же хорошие воспоминания об отдыхе…

— Зря улыбаетесь. Барцев настроен весьма серьёзно… — здесь Петров сделал многозначительную паузу, видимо, чтобы я в должной мере проникся его словами, — и насколько мне известно, он способен пойти на многое. Особенно учитывая то, в чём он вас обвиняет последнее время. И несмотря на наши разногласия, мне не хотелось, чтобы такой подающий надежды гражданин Империи, как вы, погиб в какой-то глупой стычке.

— Ну для этого ему ещё придётся постараться, — пожал я плечами. — Да и вряд ли ему удастся…

— Поверьте, удастся. Сил у него хватит. А если не хватит, то он найдёт к кому обратиться, — чересчур резко оборвал меня граф. Всё же надоело ему иносказательно выражаться, и он уже решил намекнуть прямо в лоб. — Но повторюсь, мне искренне не хотелось, чтобы с вами что-то случилось. Поэтому вы всё же подумайте над моими словами. И если что дельное надумаете, то позвоните мне, я буду ждать. Главное, не затягивайте, первое разбирательство в суде уже скоро, а я, знаете ли, не люблю сюрпризы.

— Буду иметь в виду, — поднявшись, я забрал протянутую визитку, чёрный прямоугольник с золотой окантовкой, однако садиться обратно уже не стал. — Что же, полагаю, что разговор на этом можно завершать?

Петров от сказанного, уже не скрываясь, поморщился. Всё же обычно полагается графу решать, когда он наговорился, а не какому-то барону. Тем не менее спорить не стал, лишь молча нажал кнопку вызова, и уже через несколько секунд на пороге кабинета появился слуга, затем проводивший меня до выхода.

И лишь усевшись в такси, я позволил себе выдохнуть. Нет, не из-за того, что боялся этого Петрова. Ничего в своём доме граф бы со мной делать не стал. Хотя знай он, что на самом деле происходило вокруг дела Чигерёвых, он бы был куда жёстче и быстрее в своих действиях.

Просто глядя на самодовольную харю графа, уже подсчитывающего будущую прибыль и смеющего чуть ли не в открытую мне угрожать, хотелось хорошенько приложить его лицом о стол, чтобы стереть эту ухмылку чересчур уверенного в себе человека.

Тем не менее я себя в руках сдержал и даже проклятие не наложил, дабы не испортить приближающееся веселье. Не хотелось бы, чтобы имперские следователи уже вечером вломились ко мне в особняк с обвинением в наложении проклятия на графа. Всё же Петров — это не какие-то там Серебряковы с Барцевым и им подобные. Тут власти среагируют куда быстрее.

— Ну, ничего, ничего, Максимилиан. Скоро и на нашей улице грузовик с пряниками перевернётся, — пробормотал я, глядя на особняк графа.

После чего, сделав ещё один глубокий вдох, продиктовал таксисту адрес Семёнова и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Самое время пораскинуть мозгами и подумать насчёт следующего шага.

Глава 13

Иркутск

Владения Серовых

13 июля 2046

Пятница

— Не лезь, кому говорю! Сама уже сделаю!

— Ну, мам!

— Что «мам»? Уж лучше бы Максим Витальевич тебе другую голову пришил!

— Кхм… — я тактично промычал, привлекая к себе внимание Шорниковых, устроивших перепалку прямо на кухне.

— Ох, Максим Витальевич, неужто мы вас разбудили? — моментально повернувшись в мою сторону, всплеснула худющими руками Анастасия Николаевна.

Женщина, только день назад вставшая с кровати, походила на ожившую мумию, настолько болезнь истощила её. Однако благодаря Варваре и Константинову, будь он неладен, в равных пропорциях напичкавших женщину целительной маной и лекарствами, Ксения Николаевна превратилась в искрящийся реактор на ножках. И, само собой, первым под лучи энергии угодил её сын.

Михаил поначалу искренне радовался улучшению состояния матери. Однако с каждым часом его улыбка тускнела, а в глазах всё яснее проступала грусть, присущая сыновьям, которых заботливые матери начинают прилюдно тискать. Причём не взирая, что деточке уже далеко за тридцатник перевалило.

Впрочем, от публичного растягивания щёк Михаила, что неудивительно, зачастую спасла Зорина. Не знаю, чем бывшая воровка приглянулась Ксении Николаевне, но заботы от Шорниковой та за минувшие сутки получила едва ли меньше, чем родной сын.

Сдаётся мне, что и нам бы с Мышью частичка добра перепала, однако невидимый барьер сословия не позволял Ксении Николаевне выражать свои чувства напрямую. Но, судя по всему, это ненадолго. По крайней Мыши точно достанется.

— Нет, я встаю рано, — успокоил я женщину. — Как вы себя чувствуете? Может, стоило ещё поспать?

— Ох, спасибо за беспокойство, Максим Витальевич, но вряд ли я была бы способна поспать ещё хотя бы минутку. Давно такой бодрой себя не чувствовала, — Шорникова вытерла руки о полотенце, после чего взяла один из ножей и, проверив его на остроту, недовольно посмотрела на сына. — И этот не наточен, Мишенька…

— Так я же и говорю, давай сделаю, — Михаил на мгновение отвернулся в сторону окна, но я успел заметить, как он закатывает глаза.

— Потом уже, а то приготовить завтрак не успею, — махнула рукой на сына женщина. — Мог бы и сказать, что господин Серов так рано встаёт…

В ответ на это Шорников издал непонятный звук, что-то среднее между жалобным стоном и рыком ярости, после чего подхватил ящик с инструментами и посмотрел на меня:

— Я там вчера газонокосилку починил. Пойду траву покошу, пока припекать не начало. Сегодня, похоже, опять жарко будет…

Судя по тону, Михаил хотел ещё добавить «Ну пожалуйста», однако я до этого доводить не стал, так что кивнул, отпуская человека на свободу.

— Золотые руки, жаль, что иногда с головой не дружит, — с умилением произнесла Анастасия Николаевна, глядя вслед ушедшему сыну. — Максим Витальевич, вы же не против, что я у вас на кухне хозяйничаю? Я вчера с Линочкой поговорила, она сказала, что вы в основном еду заказываете. Я всё понимаю, организм молодой всё переварит, но разве это дело…

Женщина одновременно с рассказами о вреде еды, приготовленной из полуфабрикатов, ловко принялась орудовать ножом, нарезая овощи. Однако, заметив, как я остановился у кофемашины, достала из холодильника яйца с молоком, удивительно быстро отыскала муку, о наличии которой на кухне я и сам не подозревал, и принялась колдовать.

— Максим Витальевич, я вчера с Мишей поговорила, — Шорникова поставила передо мной тарелку, на которой уже исходил жаром первый блин, — и он мне рассказал, что вы для нас сделали. И про его руку с ногой, и для моего лечения.

Хитрая женщина… Знает, что разговор с мужчиной на интересующую её тему нужно начинать, когда тот голоден и занят едой. Обычно в такие моменты мужчина расслабляется и большую часть из сказанного пропускает мимо ушей. Особенно если еда вкусная.

Блины и вправду оказались изумительными. Тонкие, в меру сладкие и прямо тающие во рту. А уж с вареньем, которое я заказал сразу после возвращения из особняка Петрова. М-м-м, в общем, вместе с пальцами съесть можно…

Кстати, насчёт графа. Я ему всё-таки перезвонил и сообщил, что от предложения отказываюсь. И не сказать, если судить по голосу, что Петров был сильно удивлён моим ответом. Разве что самую малость. Видимо, всё же рассчитывал, что намёки по поводу Барцева возымеют на меня действие и я пойду на мировую. Однако, на беду графа, на барона и столкновение с ним я имел свои планы…