Двадцать два несчастья (СИ). Страница 11

Мы прошли мимо смотровых боксов, где за занавесками врачи осматривали пациентов. Попасть в неотложку для многих докторов понижение. Для хирурга особенно. Но не в моей ситуации было возмущаться. К тому же… чем черт не шутит, может, за счет прежних навыков удастся восстановить репутацию Сереги… если раньше тело не откажет.

— Коллеги! — Михаил Петрович хлопнул в ладоши, привлекая внимание персонала, окучивавшего пост. — Представляю нового члена команды — доктора Сергея Николаевича Епиходова. Временно переведен из хирургии, но, надеюсь, задержится у нас надолго. А может, и насовсем.

Я окинул взглядом новых коллег. Высокий мужчина с залысинами и легкой щетиной — лет сорока, с усталыми глазами и слегка циничной улыбкой. Рядом с ним две девушки, настолько похожие друг на друга, что я не сразу сообразил, что это близнецы. Чуть поодаль — эффектная брюнетка с ярко-красной помадой на раздутых от гиалуронки губах, осматривающая меня с нескрываемым любопытством. И, наконец, невысокая полная женщина постарше со сжатым в куриную гузку ртом и самым скептическим выражением лица, какое я когда-либо видел.

— Олег Бойко, — представился высокий, коротко кивнув. — Мы, кажется, уже пересекались… в курилке.

Он явно оставил при себе подробности нашей встречи, за что я был благодарен.

— Сестры Ольшанские, Кира и Мира. — Михаил Петрович указал на близнецов. — Наши анестезиологи. Тандем, который спасет вас даже от самой сложной интубации.

— Я Кира! — одновременно сказали девушки, засмеявшись.

— Не обращайте внимания, — продолжил Михаил Петрович, — они постоянно так шутят. Полгода работаем вместе, а я до сих пор не могу их различить.

— Эльвира, — представилась симпатичная молодая брюнетка с бейджем «Гизатуллина Э. М.», протягивая руку. — Медсестра экстренного приема. Наслышана, Сергей Николаевич. — Она улыбнулась, но резиновая улыбка не достигла ярко накрашенных глаз.

— Галина Сергеевна, — кивнула полная женщина, не предлагая руки. — Старшая медсестра. Надеюсь, у тебя не будет проблем с заполнением документации? У нас с этим строго.

— Постараюсь не разочаровать, — вежливо ответил я.

— Ну что ж, знакомство состоялось. — Михаил Петрович потер руки. — Олег, введи коллегу в курс дела. А я пока займусь бумагами.

Он ушел, оставив меня с новой командой. Олег махнул рукой, подзывая к себе.

— Пойдем, покажу территорию. У нас тут своя тюрьма, но с вертухаями можно договориться. — Он невесело усмехнулся.

Мы прошли вдоль смотровых боксов, мини-операционной, процедурной и комнаты отдыха персонала.

— Бывал тут раньше? — спросил Олег.

— Мимоходом, — уклончиво ответил я, не желая выдавать полное незнание устройства местной больницы.

— Ну, тогда знаешь, что график у нас сутки через трое… как бы. На самом деле, приходится и в день после суток оставаться, а с утра… Ладно, сам поймешь. Сегодня тебе повезло — короткая смена, ознакомительная, до восьми вечера. А с завтрашнего дня на полные сутки. — Олег остановился и внимательно посмотрел на меня. — Слушай, без обид, но о тебе тут легенды ходят. Три летальных за месяц — это надо постараться.

— Поверь, я и сам не в восторге, — честно ответил я. — Думаешь, специально?

— Да я ничего.— Олег поднял руки в защитном жесте. — Знаешь, как говорят: от ошибки никто не застрахован. Но у нас тут, знаешь ли, своя атмосфера. Если облажаешься — твоя проблема, но не тащи за собой других. Понимаешь, о чем я?

— Вполне.

— Вот и славно. — Он хлопнул меня по плечу. — Ладно, к делу. Сегодня у нас обычный понедельник — бытовые травмы, желудочные колики, ну и алкаши, куда же без них. Распределение пациентов смотри на доске. Тебе сейчас достанутся все хирургические случаи. Ну а если будет большой наплыв, то, может, и парочку других подкинем. Так что не обессудь.

За его плечом я заметил приближающуюся Галину Сергеевну с папкой в руках.

— Доктор Епиходов, к вам первый пациент. — Она протянула мне историю болезни. — Палата номер четыре. Мужчина, сорок два года, жалуется на острую боль в животе. Предварительный диагноз — обострение язвенной болезни. Ждет полчаса, уже весь извелся.

Я взял карту и направился в указанную палату. На пороге меня догнала Эльвира.

— Я с вами, — улыбнулась она, но взглядом холодно сканировала меня с точностью рентгена. — Помогу с осмотром.

В палате на кушетке, согнувшись в три погибели, лежал бледный мужчина средних лет. Его лицо покрывал пот, а руки были прижаты к животу.

— Здравствуйте. — Я представился, надевая медицинские перчатки. — Что вас беспокоит?

— Живот… с утра крутит… но терпимо было… а час назад как схватило… — с трудом выдавил пациент.

— Когда последний раз ели? Пили?

— Утром чай… бутерброд с колбасой… яишенка… обычный завтрак.

— Где именно болит? — Я подошел ближе. — Покажите.

Он указал на эпигастральную область.

— Здесь… и отдает под ребра… и в спину.

Я начал пальпацию и в этот момент уловил легкое мерцание перед глазами. В правом верхнем углу поля зрения возник знакомый интерфейс Системы.

Попытка активировать диагностический модуль…

Успешно!

Информация начала появляться строка за строкой:

Диагностика завершена.

Основные показатели: температура 37,8 °C, ЧСС 112, АД 149/99, ЧДД 22.

Обнаружены аномалии:

— Острый панкреатит.

— Панкреонекроз (начальная стадия).

— Холецистит.

— Камни желчного пузыря (до 0,8 см).

Я почувствовал резкую слабость, голова закружилась, в глазах потемнело.

Диагностический модуль отключен: исчерпаны ресурсы организма!

В следующее мгновение мне стало легче, а в голове уже завертелись конкретные мысли по поводу пациента: нужна немедленная госпитализация! Требуется хирургическое вмешательство в течение следующих часов!

Я моргнул, сохраняя внешнее спокойствие. Тут не язва. Совсем не язва. Острый панкреатит с начинающимся панкреонекрозом — это намного серьезнее. Поджелудочная железа буквально переваривает сама себя, выбрасывая агрессивные ферменты прямо в ткани. Начинается омертвение, некроз, а дальше — сепсис, полиорганная недостаточность, смерть. И, если система не ошибается, счет идет на часы.

— Больно здесь? — Я слегка надавил в точке проекции поджелудочной железы.

Мужчина вскрикнул и изогнулся от боли.

— А здесь? — перешел я к желчному пузырю.

Еще один стон.

— Поворачивайтесь на левый бок, — скомандовал я.

Затем проверил на наличие симптома Мейо-Робсона — надавил на реберно-позвоночный угол слева, там, где ребра встречаются с позвоночником, прямо в проекции хвоста поджелудочной. Пациент снова застонал.

— У вас была раньше язва? — спросил я, уже зная ответ.

— Н-нет… первый раз такое…

Я повернулся к Эльвире, взял ее под локоток, отвел к двери и тихо сказал, так, чтобы больной не слышал:

— Нужно срочно делать УЗИ брюшной полости и анализы: амилаза, липаза, общий анализ крови, биохимия. И подготовьте операционную — это не язва, а острый панкреатит. Возможно, с панкреонекрозом.

Эльвира удивленно приподняла брови:

— Вы уверены? По протоколу сначала нужно…

— Уверен, — твердо ответил я и надавил голосом. — Здесь все классические признаки. Если будем ждать, пока пройдет весь протокол, у пациента может развиться полномасштабный некроз поджелудочной. При таком раскладе летальность до сорока процентов.

Она секунду колебалась, смерила меня нечитаемым взглядом, затем, что-то решив для себя, кивнула и быстро вышла из палаты.

Я повернулся к пациенту и успокаивающе проговорил:

— Не волнуйтесь, мы вам поможем. Сейчас вам сделают обезболивающее, и подготовим к дополнительным исследованиям.