Единение. Страница 6

– Нет, все правильно, – отвечает ему Вика. Ее имя мне только что коммуникатор сообщил, деда озаботился, значит. – Только он еще смотрел на меня… ну как будто я в экскрементах перемазана.

– «Щит» извещен? – сразу же интересуется ставший очень серьезным дядя Витя.

– Сразу, – коротко отвечаю я. – Правда, по другому поводу.

– Ага… – произносит командующий, опуская голову к консоли. – Посиди-ка тихо.

Что он делает, я понимаю – с дедом соединяется, потому что после слов котенка ситуация становится сразу же очень нехорошей. У нее-то дар, интерпретировать она может не всегда, но вот такие ощущения могут означать кого угодно, включая Врага. А с такими вещами не шутят, особенно мы, потому что Флот есть Флот. И действительно, спустя минут пять загорается экран, с которого деда смотрит. Правда, он на командующего смотрит, поэтому, наверное, Вика не пугается.

– Синицын, – обращается к нему дядя Витя, – сейчас твой внук проанализирует вслух историю девочки, а ты мне скажешь, не годится ли он в следователи.

– Вот так прямо? – улыбается дед. – Ну давай, послушаю, любопытно даже.

– Приступай, лейтенант, – кивает мне дядя Витя.

Вика явно шокирована, потому что манера общения моих Старших для непривычного человека очень непроста, но прижимается ко мне плечом, а я давлю желание ее погладить. У них этот жест довольно интимным считается, и обижать Вику очень плохая мысль. Но желание имеется и растет, а вот откуда оно возникло, мне непонятно.

– Виктория, как и все ка-энин, творец, – начинаю я свой анализ, а Вика моему знанию ее имени совсем не удивляется. – Значит, имеет дар эмпата. Если она чувствует, что сразу не понравилась командиру «Волопаса», то для этого должен быть мотив. Учитывая, что это «не понравилось» имеет оттенок брезгливости, то ситуация типа трех единиц не сходя с места. Это раз.

– Вот прямо так? – дед уже очень серьезен, ведь я страшные вещи говорю, которых просто не может быть. – Продолжай, внук.

– Второй момент зависит от ответа на два вопроса, – выполняю я дедово распоряжение. – Во-первых, во сколько ей было приказано прибыть, а, во-вторых, как рейсовый объяснил задержку.

– Да, Виктор Сергеевич, – кивает дед, вздыхая. – Убедил. Кроме того, меньше народа участвует, больше кислорода в наличии.

– Тогда так, – дядя Витя задумывается на мгновение. – Регистрация. Лейтенант Синицын, синяя карта до особого распоряжения, выполнение особого задания командования. Врач-стажер Абакумова, звездолет «Вера», выполнение особого задания командования, зеленая карта.

– «Щит» полномочия подтверждает, – добавляет с экрана мой дед.

– Зарегистрировано, – спокойно отвечает разум Главной Базы Флота.

– Отпуск я твой отменяю, – информирует меня командующий. – Потом отдохнешь. Сейчас вместе с врачом-стажером топаете в полсотни третий кабинет к товарищу Феоктистову, получаете полномочия по его линии, и я хочу знать ответы.

– Есть, понял, – отвечаю я, осознавая, что я теперь следователь, хотя к этому и не готовился, но дед прав: в таких вещах чем меньше разумных в курсе, тем лучше. Потому мы, собственно, в «Щит» и не переведены, незачем дразнить гусей. – Пойдем, Вика, – ласково приглашаю я котенка с собой.

Она молчит, только кивает согласно, но молчит, хотя должна бы засыпать меня вопросами. Возможно, просто в шоке, но это мы решим. Ей надо поспать, в себя прийти, а мне прояснить все заданные вопросы. Мы идем в сторону подъемника, при этом кажется мне Вика какой-то задумчивой. Только оказавшись внутри, она трогает меня за рукав, показывая свой браслет, на котором горит сообщение от разума «Волопаса» с указанием времени.

И вот тут сказка у нас становится еще веселее, ведь ей назначили прибыть… через пять минут после времени официального отправления звездолета. Так-то это было незаметно, и я бы ничего не понял, если бы не запомнил, когда отошел «Волопас», и не проверил эту информацию. Значит, нужно выяснить степень осознания у разума звездолета, и если оно полное, то у нас дополнительная очень большая проблема, в которой нам еще разбираться.

– Все решится, все будет хорошо, – негромко говорю я Вике. – С Флота тебя не спишут, ты теперь к «Вере» приписана.

– Спасибо, – почти неслышно отвечает она мне, и тут я, не сдержавшись, обнимаю ее. Я просто чувствую, что девушка сейчас расплачется, а плакать нам не ко времени, у нас серьезное дело есть. Вот обнимаю я Вику, а она так явственно удивляется… Надо будет с ней внимательнее себя вести, что-то с ней не так.

Почему-то я спокойно принимаю заботу Д’Бола. Возможно, потому что он зубастик? Тем не менее почему-то нет мыслей о том, что забота моей красотой вызвана и знаменитым папой тоже, ведь он же Синицын, ему и своего достаточно. Но вот тепло мне в его присутствии и сосредоточиться проще. А скорость, с которой Д’Бол решает вопросы, просто поражает.

Я действительно не подумала о причинах того, почему командир «Волопаса» меня так принял. Наверное, это потому, что общения с другими разумными, кроме папы и его сотрудников, у меня не так чтобы много было, вот и не ожидала подобного. А мама всегда очень добрая и улыбчивая… Я иду рядом с Д’Болом, чувствуя себя, как на папином звездолете – защищенной. Конечно же, я не могла не посмотреть на свои изменившиеся шевроны, ставшие зелеными, что для медиков много значит.

– Зеленая карта, – объясняет мне новый командир. – Это право принятия самостоятельных решений и доклада непосредственно адмиралу, минуя всех.

– Даже тебя? Ой… Вас? – я почти и не вспоминаю, что на вы надо, потому что он теперь мой командир.

– Даже меня, и можно на ты, – разрешает Д’Бол.

– А почему ты так всполошился из-за времени? – интересуюсь я, потому что почувствовала же, как его настроение изменилось после того, как я сообщение показала.

– Тебе назначено прибыть через пять минут после отбытия, – объяснения Д’Бола я сначала не понимаю, но вот затем…

Получается, меня изначально не хотели брать? От этой мысли тянет расплакаться, как в детстве, и чтобы обняли, и погладили. И тут я чувствую, как меня гладят промеж ушек. Д’Бол гладит, при этом мне не хочется шипеть, несмотря на то, что это очень личный жест, почти интимный. Там родители гладят и вылизывают еще… почему тогда я чувствую правильность того, что происходит? Мне нужно с мамой посоветоваться!

– Лейтенант Синицын, – погрузившись в свои ощущения, я и не замечаю, когда мы успеваем в подъемник войти. – Изолировать разум «Волопаса» от систем движения и вооружения, но так, чтобы не вызвать подозрения. Изолировать экипаж. Сообщить степень осознания разума «Волопаса» по объективным данным. Приоритетный запрос.

– Приоритетный запрос исполняется, – отвечает ему коммуникатор, а я смотрю вопросительно, потому что не понимаю зачем.

– Вот смотри, – он уже не гладит меня, но обнимает за талию, при этом вырываться мне все еще не хочется, что для меня не очень обычно. – Сообщение тебе послал разум звездолета, у тебя отметка стоит, видишь?

– Ой, – отвечаю я ему, потому что даже не заметила этого, но тогда, получается… А как это разуму-то объяснили?

– Значит, – продолжает Д’Бол, – есть несколько вариантов: разум звездолета в сговоре, время вылета изменили в последний момент, или не пустить тебя на борт – инициатива разума «Волопаса». То, что он квазиживой, никак его от живых не отличает, несмотря на контролирующие механизмы. А это значит… За мной!

Он выходит из подъемника, целенаправленно двигаясь куда-то. Только спустя некоторое время я вижу куда – к переходным галереям. При этом разговор прерывается, что вполне понятно: на ходу трудно разговаривать, да и людей вокруг много.

– А это значит, – продолжает Д’Бол, как только мы входим в тамбур, – что разум звездолета может быть потенциально опасен. Именно поэтому его изолируют, а людей эвакуируют. «Вера»! Запроси, пожалуйста, по линии «Щита» статус командира «Волопаса», мне нужно Вику покормить, а потом нас товарищ Феоктистов ждет.