Ведьмы.Ру 3. Страница 13

– Вызвать недолго. Лабораторию накроют, конечно. И местных деятелей, но… – Наум Егорович поглядел в окно, за которым стояла темень. Так-то и в палате было сумеречно, хотя узкая полоска ночника над дверью горела. То ли камеру подсвечивала, то ли их вот с Женькой. – Это ж не само собой появилось. Кто-то сюда вложился прилично так. И этот кто-то явно при деньгах и связях.

– Согласен.

– А ещё, если за столько лет про это место никто ни сном, ни духом, то он очень осторожен. Активы сбросит и затаится…

Только затею свою не оставит. Если уж пошла работа, то продолжат её, через год там или два, но продолжат. Выберут другое местечко, тоже оборудуют вон, а потом…

– И чтоб до него добраться, нужны будут доказательства. Железные. Такие, против которых адвокаты не помогут. Чтоб даже в суд это не вышло, чтоб государь словом своим решил. А он слово не скажет без веской причины. Родовитые друг за друга держатся… равновесие.

– Вот! – сказал Женька предовольно, будто новость о необходимости это равновесие хранить нисколько его не расстроила. – Поэтому надо сделать так, чтобы это исчезновение выглядело естественным.

– Это как?

Всё же права была супруга, говоря, что с воображением у Наума Егоровича туговато. Он вот, как ни силился, не мог представить вариант, в котором исчезновение человека из запертой палаты будет выглядеть естественно.

– Это вот так… – Женька поднялся. – Пошли гулять…

И к двери подошёл. А та взяла и открылась. Сама собою.

– Как это ты? – Наум Егорович из интереса понажимал на кнопки. Замок поблескивал огоньками и, значит, работал.

– Ай… говорю ж, в детстве я ещё тем поганцем был. Меня матушка одно время запирала. Надеялась, что дома удержит.

– И как?

– Зато умею замки вскрывать. Почти любые! – похвастал Женька и рукой махнул, мол, проходи. – Сейчас вот и другие откроем… пусть люди погуляют.

Науму Егоровичу оставалось лишь кивнуть.

Ближайшая дверь распахнулась без звука.

– Выходите! – бодро возвестил Женька. Но в палате было тихо и сумрачно.

Как и в следующей.

Сперва даже Наум Егорович подумал, что палаты эти вовсе пусты. Но потом пригляделся и увидел людей. Те лежали на кроватях спокойно и казались даже не спящими – неживыми.

Наум склонился над бледной, что смерть, девушкой с коротко остриженными волосами. Она, почувствовав присутствие его, открыла глаза. Вот только взгляд был мёртвым.

– Вставай, – Наум Егорович потянул девушку за руку. И девушка моргнула, потом снова, пытаясь сфокусировать взгляд.

А ведь она того же возраста, что и дочка его.

– Вставай, давай… как тебя зовут?

– Маргарита. Но можно – Марго, – ответила она шёпотом. – А ты кто?

– Я? Я так… один ненормальный, – Наум Егорович вовремя спохватился, что не стоит так вот представляться.

– Тогда ладно, – согласилась Марго и села. – Если один, то это ещё ничего. Хуже, когда все кругом ненормальные, при этом людьми притворяются.

– Встать сможешь?

– Зачем?

– Гулять пойдём. Хочешь гулять?

– Хочу. Только… я забыла.

– Что?

– Всё, кажется… сперва помнила-помнила, а потом… каждый раз такая слабость и хуже, хуже… – бледные тонкие пальцы вцепились в протянутую руку. И Наум Егорович, наклонившись, поддержал девчушку, помог подняться.

Да в ней весу-то почти не осталось.

Рукава пижамы соскользнули к локтю, оголяя руки, тоже тонкие и белесые. Кости, кожей обтянутые. И россыпь синяков. А над запястьем широкая полоса пластыря.

– Я не наркоманка, – сказала Марго тихо. – Просто за столько лет вены истончились. Они и колют аккуратно, но синяки остаются.

– Зачем колют?

– Кровь берут. Или препараты вводят. Но в последний месяц только физраствор капали. И витамины с питанием, – она одёрнула рукав. – Готовят, наверное.

– К чему?

– Не знаю. Но отцу я не нужна. У него недавно новый наследник появился. Значит, или болезнь, или несчастный случай. Уже недолго осталось.

– Почему?

Чтоб… всё-то пишется, но бусина сменная лишь одна, а передать информацию надо. Или сразу всё-таки вызвать? Но это, если не провал, то почти.

Инструкция чёткая. Но одно дело инструкция, и совсем другое – эта девчушка с огромными глазами.

– Так успокоительное давать перестали, иначе вы бы не добудились. И кровь вон брали. Наверняка, чтобы на остаточные следы проверить. Если чисто, то держать не станут. Здесь всё хорошо отработано.

– Уйти хочешь?

Решение было неправильным. Но… и оставлять эту девчушку здесь, в ожидании смерти, тоже было напрочь неправильным.

– Уйти? Отсюда невозможно уйти.

– Возможно. Давай. Сейчас мы тебя… осторожненько.

На ногах она еле держалась. А в коридоре встретил Женька.

– Спят все, – сказал он. – Так не встанут, надо бы будить…

– Не выйдет. Они под снотворными.

– Ну, сейчас племяшечка придёт и отольём. Вода любую муть уберет… а это кто у нас такая дохлая?

– Марго, – сказала Марго, щурясь. – А вы второй сумасшедший?

– Второй? Конечно, хотелось быть, если не единственным и неповторимым, то хотя бы первым, но ладно. Будем считать, что нумерация проходит в порядке личного знакомства. Так?

Марго кивнула.

– Твоя… племянница сможет девчонку забрать? Если не у себя оставить, то пусть институтским отвезёт. Её убить планируют.

– Вижу.

– В смысле?

Женька не ответил, но рукой махнул над головой девчушки. Вроде по воздуху, но в пальцах его воздух сгустился, а следом раздался тихий мерзкий скрип. Такое, то ли зубами по стеклу, то ли стеклом по зубам, Наума Егоровича прямо передёрнуло.

– Вещуха, – Женька поднял руку, показывая клок сизого тумана, который явно был живым. Туман дёргался, пытаясь выбраться из рук, и верещал. – Давно уж не встречал. Думал, что вовсе повывелись. Они больше в больничках обретаются. Силы тянут из недужных, из тех, которые к порогу близки. Если много соберётся, то и вовсе выпить способны. А ещё чуют, когда душа уходить изготавливается. Самоубийц вот очень любят. Когда человек принимает окончательное решение уйти, но с выполнением медлит, то они отовсюду слетаются…

Туман рассыпался пылью.

– Это… мне ведь показалось? – уточнила Марго.

– А то, – Женька вытер руку о штаны. – К институтским ей нельзя. Пусть у племяшки поживёт, там и девки, и мамка моя. Глядишь, и сообразят, чего делать. А у институтских она помрёт.

И сказано это было с такой уверенностью, что Наум Егорович только и кивнул.

– Дядь Же-е-ень! – донеслось из коридора. – Дядь Же-е-ень… а вы где?

– Тут мы! – крикнул Женька. – Ляль, ты давай, ходь сюда. И Ульку тащи, если приехала.

– Уф, у вас тут смердит, – из темноты первым выкатился рыжий шар, который превратился в шпица. То есть, сперва Наум Егорович принял существо за шпица, потом подумал, что у этого шпица с мордой чего-то не то.

А потом шпиц чихнул и, вытерши морду лапой, произнёс:

– Дурдом…

И Наум Егорович согласился, что натуральнейший, потому что говорящие шпицы ему прежде не встречались. Впрочем, как и мыши в форме.

И ведьмаки.

– А мне это тоже показалось? – шёпотом спросила Марго. – Если так, то хорошо… я всегда мечтала собаку завести… можно погладить?

– Можно, – разрешил шпиц, но тут же уточнил. – Руки, надеюсь, чистые?

– Чистые, чистые, – Женька ответил за девчушку. – В общем так, я, конечно, отдохнувши, морок ещё с полчаса продержу точно, но вам бы всё одно поторопиться. Уль, твоя помощь нужна. Чуешь тут людей?

Две девицы, вышедшие из полумрака, показались Науму Егоровичу знакомыми. Особенно та, которая с длинными волосами.

Он моргнул.

И узнал.

И рот закрыл, чтоб не ляпнуть ничего такого, лишнего. Только понадеялся, что девиц камера тоже возьмёт, а дальше уже – не его, Наума Егоровича, дело. Ему что было сказано?

Наблюдать.

– План такой, надобно всех, кто тут спит, пробудить и отправить прогуляться по территории…

– Я могу водой попробовать, на дюжину-другую силёнок хватит, – предложила та, что с длинными перламутровыми волосами.