Проклятый Лекарь. Том 6 (СИ). Страница 18

Подошел к крайнему столу в дальнем ряду.

Откинул простыню, там лежал пожилой мужчина, лет семидесяти. Седые волосы, морщинистое лицо с синюшным оттенком. По бирке на большом пальце ноги — «Крамской И. П., 71 год, причина смерти: инфаркт миокарда».

Инфаркт миокарда — это омертвение участка сердечной мышцы из-за недостатка кровоснабжения. Классическая причина смерти для пожилых мужчин. Никаких подозрений не вызовет. То что надо.

Активировал некромантское зрение на минимальной мощности. Мир окрасился в оттенки серого, живое засветилось тёплыми тонами, мёртвое — холодными. Труп Крамского был абсолютно безжизненным, никаких следов остаточной Живы.

Я сосредоточился, начал формировать из темной энергии некромантического паразита. Ненастоящего, конечно, ибо на полноценного астрального паразита у меня сил не хватит. Но имитацию, которая будет излучать мощный некротический фон.

Это как радиоактивный маячок — сам по себе он безвредный, но любой детектор будет визжать как резаный. Размером примерно с рисовое зерно, структура самая примитивная, функций вообще никаких. Зато некротическая сигнатура — как у паразита пятого уровня опасности. По меркам инквизиции.

На создание псевдо-червя ушло около трех единиц Живы. Крошечное существо извивалось на моей ладони, излучая волны темной энергии.

Аккуратно используя анатомический пинцет, я поместил червя глубоко в носовую полость трупа, за решетчатую кость. Снаружи его абсолютно не видно, но при магическом сканировании он будет светиться как новогодняя елка.

Я накрыл труп простыней, тщательно расправив складки —всё должно выглядеть так, будто никто его не трогал.

Теперь нужно было создать себе алиби. Я подошел к рабочему столу патологоанатома в углу зала. Сел в кресло, открыл журнал вскрытий за текущий месяц.

Итак, я прилежный врач, изучающий документацию в отсутствие начальства. Благородный защитник несправедливо обвиненного коллеги. Наивный идеалист, верящий в торжество закона. Тьфу, аж самому тошно от такого образа.

В ту же секунду дверь в морг распахнулась с таким грохотом, что задрожали стеклянные дверцы шкафов. Капитан Стрельцов ворвался первым, как таран, а за ним — пятеро инквизиторов в черных мундирах.

— Пирогов! — рявкнул капитан с порога. — Что вы тут делаете, черт вас побери⁈ Там наверху девушке плохо! Ваша коллега без сознания лежит! А вы тут прохлаждаетесь! Я же запретил вам здесь находиться.

Я медленно, с достоинством поднял голову от журнала, изобразив на лице праведное негодование пополам с удивлением:

— Капитан Стрельцов! Во-первых, не кричите в морге — здесь покоятся усопшие, требующие уважения. Во-вторых, если доктору Варваре Сергеевне стало плохо, то рядом есть еще пятнадцать врачей, способных оказать первую помощь. Они на первом этаже. А в-третьих — я не прохлаждаюсь, а отстаиваю свою гражданскую позицию! И вы не можете мне что-либо запретить.

Формально может, конечно. Но я так просто не сдамся. Если они обнаружат дверь с монстром, придется действовать.

— Гражданскую позицию? — Стрельцов прищурился, его шрам побелел от напряжения. — Это еще что за новости?

Я встал, театрально скрестив руки на груди:

— А такие, капитан, что я не позволю вам просто так устраивать обыск в вотчине доктора Мёртвого! Разгром учинять! Всеволод Кириллович Мёртвый — выдающийся патологоанатом, заслуженный врач Империи. Я его глубоко уважаю!

— Уважаете некроманта? — в голосе Стрельцова появились опасные нотки.

— Уважаю коллегу и учителя! — поправил я. — Мы с ним вместе работали. Меня определили в морг, когда я только прибыл в эту больницу! Я знаю его биографию от и до, — это преувеличение, конечно. — Помните дело о серийных отравлениях в прошлом году? Именно Всеволод Кириллович определил яд по микроскопическим изменениям в тканях печени! Он спас десятки жизней!

— Это не отменяет того факта…

— А что за факт? — перебил я. — Донос от арестованного преступника? От Волконского, который сам под следствием? Это называется оговор с целью смягчения собственного наказания!

Пафоса многовато, но инквизиторы обожают подобное. Это их стихия — вечная борьба света и тьмы, добра и зла, праведности и греха. Дай им возможность проявить власть в рамках закона — и они будут счастливы.

— И что вы намерены делать? — Стрельцов сделал шаг вперед. — Мешать следствию? Это статья, между прочим!

Кажется, мне удалось вывести его из себя.

— Наблюдать! — гордо заявил я. — Фиксировать все ваши действия! Записывать, что и откуда взято! И если вы что-то повредите, украдете или подбросите — буду свидетельствовать в суде!

— Украдем? Подбросим? — возмутился молодой инквизитор, тот самый Кравченко. — Вы обвиняете инквизицию в преступлении?

— Я никого не обвиняю, — спокойно ответил я. — А просто констатирую, что все люди несовершенны. Даже слуги закона. А здесь хранятся дорогие реактивы — литр чистого эфира стоит пятьдесят рублей. Хлороформ — семьдесят. Набор хирургических инструментов немецкого производства — триста рублей. Соблазн велик.

— Вы смеете подозревать…

— Лейтенант Кравченко, — перебил его Стрельцов. — Достаточно. Доктор Пирогов в своем праве. Закон позволяет гражданам наблюдать за действиями правоохранительных органов, если это не мешает следствию.

Видимо, ему надоело со мной спорить, и он решил пойти на уступки. Ведь обыску я помешать не смогу.

Капитан повернулся ко мне:

— Все понятно с вами, Пирогов. Вы один из этих… правозащитников. Либеральный активист-общественник. Из тех, кто везде видит произвол власти.

— Если защита невиновного человека от необоснованных обвинений делает меня активистом — то да, я активист, — с достоинством ответил я. — И горжусь этим.

— Ладно, черт с вами, — Стрельцов махнул рукой. — Можете торчать здесь и строчить свои протесты. Но! — он поднял палец. — Если будете физически препятствовать обыску, мешать моим людям выполнять работу, то вас скрутят и выведут силой. А потом предъявят обвинение в препятствовании следствию. Это я вам обещаю.

Капитан бросил на меня гневный взгляд.

— Я не собираюсь мешать, — заверил я. — Только наблюдать. Молча и не вмешиваясь.

— Вот и прекрасно. Наблюдайте. А мы пока работать будем.

Стрельцов повернулся к своим людям:

— Так, разбираемся по секторам! Кравченко и Матвеев — холодильные камеры и секционные столы! Проверить каждый труп! Семенов и Петров — химические шкафы и реактивы! Ищите некромантические компоненты — костную муку, могильную землю, высушенную кровь! Занозин — дальние помещения и подсобки! Все подозрительное приносите ко мне!

Инквизиторы рассредоточились по залу, методично приступая к обыску. Двое направились к холодильным камерам. Один полез в шкафы с химикатами, доставая и обнюхивая каждую банку. Еще двое пошли в дальний закуток, где находились старые столы, сломанное оборудование и стеллажи с архивными документами.

Я напряженно следил за последними. Именно там, за массивным шкафом, была замаскирована дверь в секретную лабораторию.

Если они решат сдвинуть шкаф — все пропало. Но какой смысл двигать такую махину? Обычная расстановка мебели в морге.

Инквизитор Занозин — коренастый мужчина лет сорока с залысинами — подошел к тому самому шкафу. Постучал по нему костяшками пальцев.

— Полный? — спросил его напарник.

— Судя по звуку — да. Формалин, если верить этикетке, — задумчиво ответил он.

— Может, отодвинем? Вдруг за ним что-то спрятано?

Нет-нет-нет!

— Ты его сначала попробуй сдвинь, — фыркнул Занозин. — Тут минимум два центнера. Вдвоем не управимся, надо человек пять.

— Тогда забей. Если бы Мёртвый что-то прятал, то не за таким шкафом. Выбрал бы что-то более доступное.

— Логично, — согласился Занозин и отошел.

Фух. Пронесло. Мёртвый все-таки гений маскировки. Дверь утоплена в стену, покрашена в тот же грязно-серый цвет, швы замазаны и присыпаны пылью. Если специально не искать, то никогда не найдешь.