Эпоха Титана 2 (СИ). Страница 13

Повисла тишина. Только часы тикают на стене. Где-то за окном крикнули команду.

— А что ты предлагаешь? — откинулся на спинку Матросов. — Если всё так, то за ним, знаешь, какие силы стоят… Стоит открыть рот, и тогда и тебя, и меня быстро в расход пустят.

Мамонтова поморщилась и ничего не ответила. Отвернулась к окну снова. Молчание затянулось — тяжёлое, неприятное.

— Ты ему предложил? — перевела она наконец тему.

— Да, — кивнул Борис. Стряхнул пепел в переполненную пепельницу. Промахнулся — пепел упал на бумаги, оставив серое пятно. — И он мне тоже условия выставил. Ядро пробуждения стихии чистой силы.

— Что? — сделала шаг вперёд женщина резко. — Он что, охренел? Ты же не согласился?

Смотрела на Бориса так, словно он сошёл с ума.

Матросов покачал головой медленно.

— Конечно, нет. — Затушил окурок в пепельнице, раздавливая его тщательно, с ненужной силой. — Но проблема остаётся открытой. Олег связался с заказчиком, и тот готов подождать, но если мы ничего не достанем, уйдёт к другим.

Мужчина посмотрел на Мамонтову. В его глазах была усталость — глубокая, выматывающая. Усталость от пережитого и того, что ещё предстоит пройти.

— Считай, потеряем всё, ради чего рисковали.

— Твою мать… — выдохнула Василиса и опустилась на край стола. Провела рукой по лицу — медленно, словно стирая невидимую грязь.

— Скорее твою, моя хотя бы меня любила, — хмыкнул Матросов.

Усмехнулся криво, но тут же замялся, когда на него подняли тяжёлый взгляд. Борис отвёл глаза первым, неловко кашлянул.

— В любом случае, мы с тобой не справимся.

— Ещё есть Кирилл, — покачала головой Мамонтова.

— Это да… Вот только, когда ты налетела на Колю, Володя задал очень правильный вопрос про него. Что мы знаем? Его перевели год назад, и всё.

— Он уже с нами работает столько времени, — не согласилась Василиса.

— Втроём тоже не сдюжим большой заказ. — Пробежался глазами по тому, что написал.

Взял один лист, посмотрел внимательно. Цифры, имена, какие-то расчёты. Губы беззвучно шевелились — считал.

— Два гиганта, два живца и четыре ловца. Ты сама знаешь, что по-другому сдохнем.

Положил бумагу обратно.

Василиса ничего не ответила, хоть ей это и не понравилось. Её губы сжались в тонкую линию. Желваки заиграли на скулах. Женщина наконец подошла ближе, чтобы посмотреть, что там усердно писал Матросов.

— Это что? — спросила она, указывая на листы пальцем.

— Страховка, — пожал плечами Борис. — На случай, если со мной что-то случится.

Патрушев после разговора с Матросовым

Мужчина выпил лекарство от сердца — что-то оно стало чаще его беспокоить в последнее время. Таблетка застряла в горле. Пришлось запить водой, большим глотком. Противно и горько теперь во рту, какой-то химический привкус. Руки дрожали, когда он ставил стакан обратно на стол. Промахнулся — стакан звякнул о дерево.

Сердце колотилось. Неровно, с перебоями. То быстрее, то медленнее. В груди давило, словно камень лежал — тяжёлый, холодный.

Желание дополнительного дохода и ответственности слишком давили на него. Возможности, статус, деньги, власть — всё это было, но сейчас не радовало, а давило. Грузом. Гирей на шее.

Теперь ещё и эта троица — Матросов, Мамонтова, Большов. Фамилии как занозы в мозгу. Крутились, не давали покоя. Мысли возвращались к ним снова и снова, заезженная пластинка. Они не только привели СКА в корпус, так ещё и стали информаторами. Тут, в его вотчине, в его собственности.

Рука мужчины сжала стакан с водой сильнее. Тонкая трещина побежала по стенке — тихий щелчок. Ещё чуть-чуть, и разобьётся. Разжал пальцы резко. Стакан был цел, но трещина осталась — тонкая линия через всё стекло.

Как и проблемы. Остались. Никуда не делись.

— Сука… — выдохнул он устало. Голос хриплый, надломленный. — Почему всё не может быть как прежде?

Патрушев закрыл глаза. В темноте было легче, словно все проблемы куда-то испарялись. Тишина и покой… Иллюзия безопасности.

— Зачем было увеличивать число похищенных? Да ещё я, дурак, согласился. Вот теперь и тону в этом дерьме. — Открыл глаза. Они были красные, воспалённые, с лопнувшими сосудами.

Патрушев потёр жирное лицо ладонями и закрыл его. Кожа влажная, липкая от пота. Пальцы оставили красные следы на щеках.

«Как теперь всё проворачивать?» — вот что его волновало в данный момент.

Мысли путались. План был простой, понятный. Теперь всё рушилось. СКА вмешалось. Информаторы появились. Всё шло не так.

Деньги, что он получил, уже успел потратить — квартира для молодой любовницы, машина новая, долги погасил старые. Потратил всё до копейки.

Вернуть их не получится, да и не возьмут. А за отказ… Глава корпуса погладил медленно шею. Воротник душил вдруг. Хотя не туго был застёгнут. В голове всплыл образ верёвки на шее. Или руки — сильные руки, что сжимают, давят, перекрывают дыхание.

Глава корпуса начал задыхаться от собственных мыслей. Откашлялся — резко, судорожно. Хватанул воды, расплескал на стол.

— Ничего, Боря, ты у меня сдохнешь на Форпосте, защищая нашу родину. А Василиса… Она… — Патрушев поморщился. С ней сложнее. Женщина упрямая, связи есть.

Кивнул сам себе, убеждая, что всё под контролем и всё получится.

— Остаётся только Большов.

Имя повисло в воздухе. Пальцы мужчины застучали по столу нервно — дробь, частая, неровная.

Теперь, когда он ловец и информатор СКА, крайне сложно будет убрать проблемного — и это плохо. Тронешь его — вопросы начнутся. СКА заинтересуется, начнут копать глубже.

А там найдут. Обязательно найдут. Они всегда находят.

Артефакт связи активировался внезапно. Патрушев вздрогнул, чуть не опрокинул стакан. Мужчина перевёл взгляд на кристалл, что загорелся зелёным светом — тусклым, пульсирующим.

Поморщился и взял его дрожащей рукой. Ладонь вспотела мгновенно, кристалл стал скользким.

Нажал на выступ для соединения медленно, оттягивая момент. Не хотел слышать то, что ему скажут.

— Я, — произнёс он ровным голосом. Попытался.

Ему что-то ответили. Патрушев побледнел — лицо стало серым, восковым. От этих слов на лице лишь образовалась недовольная мина.

— Да, — кивнул он, хотя никто не видел. — Я понял. Хорошо… Да! — повысил голос внезапно. — Я знаю! — Почти крикнул.

Лицо покраснело резко — пятнами, неровно. Вены вздулись на лбу, шее — синие, толстые. Вторая рука сжалась в кулак от недовольства, что его ставят в крайне неудобную позу и заставляют в ней остаться.

Ему что-то ответили. Патрушев слушал, молчал.

— Что? — Патрушев встал резко, не веря словам, что сейчас услышал.

Кресло откатилось назад, ударилось о стену с глухим стуком. Он и не заметил. Стоял, смотрел в пустоту широко раскрытыми глазами.

— Что значит не трогать Матросова, Мамонтову и Большова? Почему?

Ему отвечали. Объясняли. С каждым новым словом брови ползли вверх — выше и выше. Связь прервалась резко — кристалл погас.

Патрушев опустил дрожащую руку с кристаллом. Он тупо смотрел в стену. Его губы беззвучно шевелились. Повторял слова, что услышал.

— Убрать их руками самого Чешуи, — прошептал он наконец.

И в его глазах вместо паники загорелся хищный огонёк — жадный, злобный. Губы растянулись в улыбке.

Глава 5

— Ты же не против, Володя? — спросила меня Василиса.

— Нет, — тут же ответил.

Человеческое тело испытывало стресс. В голове лишь мысли, что этот Юра маг, есть ещё один среди ловцов и вообще их много. Но моя истинная суть получила возможность проверить свою силу, пусть и в этой слабой оболочке.

У Мамонтовой какой-то пунктик, чтобы меня сломать или подчинить. Ну что ж… Посмотрим, что из этого выйдет. Присутствующие уже выходили на улицу, голубоглазка одевался. Когда я выбрался, то все встали в круг.