Миссия в Сараево (СИ). Страница 3

Первый усмехнулся.

— Умный мальчик. Кошелек. Быстро.

Я медленно, очень медленно, опустил правую руку к внутреннему карману пиджака. Движения неуверенные, дрожащие.

Пальцы нащупали небольшой кожаный бумажник, где лежало около тридцати динаров. Не больше, крупные купюры спрятаны в другом месте, в потайном кармане под жилетом, где их непросто найти при быстром обыске.

Вытащил кошелек, протянул.

— Вот. Все, что у меня есть. Возьмите.

Второй, с ножом, шагнул вперед, выхватил кошелек из моих рук. Открыл, быстро пересчитал купюры.

— Тридцать два динара, — сказал он первому. Голос тихий, сдержанный.

Акцент.

Немецкий акцент, едва уловимый, но я услышал. Изучение языков, работа с разными людьми, я знал, как звучит немецкий акцент в сербской речи.

Австрийцы. Почти наверняка.

— Этого мало, — сказал первый, глядя на меня. — Карманные часы. Снимай.

Я колебался. Часы хорошие. Серебряные, швейцарские, с гравировкой на крышке. Ценная вещь.

— Пожалуйста… — начал я.

— Снимай! — рявкнул первый, угрожающе шагнув вперед.

Я покорно расстегнул цепочку, снял часы с жилета, протянул. Третий взял их, сунул в карман.

— Хороший мальчик, — повторил первый с издевкой. — Видишь, как просто? Никому не больно, все довольны.

Он сделал шаг ближе, и я увидел его лицо в лунном свете. Резкие черты, квадратная челюсть, шрам на левой щеке. Лет сорок, может сорок пять. Глаза холодные, профессиональные… Глаза солдата, а не грабителя

Он изучал меня. Оценивал реакцию. Проверял.

— Слушай внимательно. Совет бесплатный. Больше не попадайся нам. Потому что в следующий раз встретишь не нас. Встретишь тех, кто не будет с тобой церемониться.

— Не понимаю о чем вы, — дрожащим голосом сказал я.

Он шагнул назад, погрозил мне пальцем и кивнул товарищам.

— Идем.

Они повернулись и быстро зашагали прочь, исчезли в темноте переулка. Я остался стоять, прислонившись к стене, тяжело дыша.

Провокация. Предупреждение. Урбах показал, что знает о моих контактах. Дал понять, что я под наблюдением. И если не уберусь, будет хуже.

Но зачем предупреждать? Почему не арестовать сразу?

Потому что нет доказательств. Или просто потому что надо спровоцировать меня на неосторожные действия.

Я медленно выпрямился, ощупал живот. Болит, но не критично. Завтра будет синяк, но кости целы. Они били аккуратно, профессионально. Чтобы запугать, но не покалечить.

Часы украли. Жаль. Но кошелек с небольшой суммой приемлемая потеря.

Главное, я остался жив, не выдал себя, если они клюнули на мою игру… Я отыграл роль перепуганного журналиста, не продемонстрировал никаких боевых навыков.

Но теперь я знал точно, что Урбах вступил в игру. Это уже не просто наблюдение. Это активная игра. Запугивание, давление, проверка на прочность.

Что дальше? Арест? Подброшенные улики? Попытка вербовки?

Неизвестно.

Я оттолкнулся от стены, сбавил дыхание, теперь нет нужды строить из себя перепуганного кролика.

Прошел остаток переулка, выбрался на освещенную улицу. Поправил пиджак, пригладил волосы. Попытался выглядеть собранно, хотя внутри все еще клокотал адреналин.

Книжная лавка «Српска Књига» показалась через два квартала. Небольшое здание из потемневшего кирпича, вывеска над дверью едва различима в темноте. Окна темные, но я знал, в подвале горит свет. Там ждут.

Я остановился у двери, сделал глубокий вдох. Выдох. Еще один. Успокоил дыхание, замедлил пульс. Старая техника из прошлой жизни. Контроль над телом через контроль над дыханием.

Нельзя показывать страх или волнение. Рассказать о нападении как о досадном, но незначительном инциденте. Ограбление обычное дело в Дорчоле, никто не удивится.

Но некоторые могут заподозрить. Владимир, например. Он слишком умный, слишком наблюдательный. Может заметить несоответствия. Задать неудобные вопросы.

И Чирич. Он не глупец. Он заметит. Но что именно подумает?

Я не знал. Но скоро узнаю.

Толкнул дверь лавки.

Глава 2

Расплывчатые пятна

Дверь открылась с тихим звоном колокольчика. Внутри темно, пахло пылью и старой бумагой. Между стеллажами с книгами узкий проход к задней двери, за которой лестница вела в подвал.

Я прошел между полками, толкнул заднюю дверь. Лестница вниз, крутая, деревянные ступени скрипят под ногами. Внизу теплый желтый свет керосиновой лампы, голоса.

Спустился медленно, держась за перила. Левой рукой придерживал бок, там действительно болело, хотя и не так сильно.

В подвале замолчали. Все обернулись, глядя на меня.

Чирич у стола, лицо непроницаемое. Милош у стены, скрещенные руки. Владимир на ящике, внимательный взгляд. Петар на табуретке, бледный и напряженный. Душан в углу, дрожащий.

И Елена у книжной полки.

Наши взгляды встретились. В ее глазах мелькнуло беспокойство, вопрос. Она заметила, как я держусь за бок.

Я попытался улыбнуться, показать, что все в порядке. Не уверен, насколько убедительно получилось.

— Добрый вечер, — сказал я по-сербски, стараясь говорить спокойно. — Прошу прощения за опоздание. По дороге произошла небольшая задержка.

Чирич сделал шаг вперед, глаза сузились.

— Какая задержка?

Я сделал вдох, приготовившись к игре.

— На меня напали. Трое. В переулке возле улицы Цара Душана. Ограбили. Взяли около тридцати динаров.

Милош расхохотался, но смех прозвучал фальшиво.

— Добро пожаловать в Дорчол, господин журналист!

Но Чирич не смеялся. Он смотрел на меня долгим, изучающим взглядом.

В его глазах читалось не сочувствие, а холодный расчет. Он оценивал каждое слово, каждый жест, каждую микровыражение на моем лице.

— Ударили? — спросил он наконец.

Я кивнул, отпуская бок.

— В живот. Не сильно. Хотели запугать, чтобы я быстрее отдал деньги.

— И ты отдал?

— Разумеется. — Я пожал плечами, стараясь выглядеть спокойным. — Я журналист, не боксер. Драться с тремя вооруженными головорезами это самоубийство.

Владимир встал с ящика, подошел ближе. Его умные карие глаза изучали меня с профессорской дотошностью.

— Странно, — произнес он задумчиво. — Грабители в Дорчоле обычно бьют сильнее. Особенно если жертва сопротивляется.

— Я не сопротивлялся, — спокойно ответил я. — Сразу отдал кошелек.

— Тем более странно, — настаивал Владимир, скрещивая руки на груди. — Обычно они бьют для острастки, даже если жертва не сопротивляется. Чтобы неповадно было гулять по темным переулкам.

Я встретил его взгляд, стараясь не показывать раздражения. Владимир был слишком умным. Видел слишком много. Это делало его опасным.

— Может, им повезло, что я попался покладистый, — ответил я ровно. — Или может, они торопились. Не знаю. Я не читаю мысли грабителей.

Милош фыркнул.

— Или они были милосердными христианами. Новая порода, заботятся о здоровье граждан.

Милош и Петар хмыкнули, но Чирич не улыбнулся. Он продолжал смотреть на меня тем же оценивающим взглядом. Я чувствовал, как он взвешивает вероятности, перебирает варианты.

Случайность? Провокация? Предупреждение?

Елена сделала шаг вперед, и в ее глазах я увидел искреннее беспокойство.

— Александр, с тобой все в порядке? — Голос слегка дрожал. — Может, нужен врач?

— Со мной все хорошо, Елена. — Я постарался улыбнуться, чтобы успокоить. — Благодарю за заботу.

Наши взгляды встретились, задержались на мгновение. Я видел в ее глазах больше, чем просто беспокойство. Тепло. Привязанность. Страх за меня.

И тут я понял, что Чирич тоже это видит. Он стоял чуть в стороне, но угол обзора позволял ему наблюдать за нами обоими.

Я заметил, как что-то мелькнуло в его глазах. Понимание. Подтверждение внутренней догадки.

Черт. Он знает. Или догадывается.

Наконец Чирич отвел взгляд, указал на стул у стола.

— Проходи, Соколов. Садись. Нам есть о чем поговорить. О чем-то важном.