Хозяин теней 6 (СИ). Страница 22

Елизар густо покраснел. Кажется, он не был согласен считать себя «мальцом». Но и возражать не стал.

— И если почует, что что-то не так, то обратимся к этому… Николаю Степановичу. Частным порядком. Заглянешь вон в гости к новым друзьям или ещё чего придумаем…

— Это…

— Если проблема появилась, она никуда не исчезнет, — чем дальше я думал, тем более здравой казалась мысль. Да, сам Шувалов мог и не принимать ничего такого. Но он мог и не знать, что принимает. Вдруг бы нашёлся кто-то, кто подливал заразу в чай там.

Или в кашу.

Или ещё куда.

— Димка, да не будь ты занудой! — Орлов подтолкнул Шувалова к Елизару. — Дел-то на три минуты, а ты мнёшься как девица… а я вот не слышал о помолвке. Твою сестру, извини, не знаю, но вот он — какая-никакая фигура. Всё-таки целитель и сильный.

— Они пока не объявляли.

— То есть, только на словах? А у тебя сестра тоже с даром?

— Да.

— Шувалов! Твой же кузен так и ходит холостым?

— Она помолвлена!

— Пока не объявили, то нет, — Орлов пожал плечами. — Но сам посуди, Димка! Идеальная же кандидатура! Вам же или тёмные нужны, или целительницы! С целительницей не сложилось, так что девица с тёмным даром…

— Давай не будем об этом, — произнёс Шувалов очень холодно. — Это дела семейные. И мы сами разберёмся.

— Он протянул руки Елизару, который весьма даже ловко перехватил их за запястья.

— И вряд ли сестра согласиться поменять жениха, — поддержал я Шувалова.

— Тю… чего? Шуваловы — род известный. И состоятельный. И его кузен — отличный парень, я знаком. Умный. Толковый. Карьеру вот строит… положение опять же.

— Жить всё равно придётся с человеком, а не положением, — я возразил Орлову. — А сестра у меня одна. Так что извини, не буду заставлять. Тем паче, что при всём желании вряд ли смогу.

— С характером?

— Ещё с каким.

— А кроме сестры…

— Брат, — скрывать Тимоху я не собирался. — Старший. Только… он после контузии. Не совсем в себе.

Зеленая сила Елизара окутала ладони, потом забралась куда-то внутрь. Шувалов чуть поморщился.

— Неприятные ощущения возможны, — поспешил пояснить Елизар. — И я не буду проводить глубокое сканирование. Сейчас закончу, но…

Сила его возвращалась.

И выражение лица стало задумчивым донельзя. Брови сошлись над переносицей. И сам он подобрался, а значит, что-то пошло не так.

— Извините. Я, конечно, могу ошибаться… — Елизар произнёс это медленно, чуть растягивая слова. — И скорее всего ошибаюсь, но мне не нравится состояние ваших энергетических каналов. Они… странные. Я пока мало знаю, но…

— Если странные, — Шувалов убрал руки. — То почему этого не заметил наш целитель?

Вопрос.

Глобальный такой вопрос.

— Так, — Орлов тряхнул головой, снова меняя обличье. И теперь он был серьёзен, как никогда. — Елизар, молчишь. Ясно?

Кивок.

— Дим, ты тоже пока помалкивай. Сам понимаешь, мальчишке твой отец не поверит. А ты по шее получишь. Сав, как скоро сможешь устроить встречу?

— Да хоть завтра…

— Завтра? Что ж, значит, завтра ты, мой друг Дмитрий, изъявишь желание сопроводить меня в гости к Савелию, которого я взялся опекать. А потому я должен проверить условия его жизни и понять, не нуждается ли он в чём. И к тому же с учёбой помочь! — Орлов поднял палец. — Если помнишь, то наш дорогой младший товарищ должен к понедельнику составить доклад, который Георгий Константинович прочтёт с большим вниманием. А потому мы, как старшие, просто обязаны сделать так, чтобы он, в смысле, Георгий Константинович, не остался разочарован. Но один я не справлюсь…

— Почему? — удивился Серега, кажется, несколько потерявшийся в обилии слов.

— А потому что я раздолбай! — радостно заявил Орлов. — Как можно доверить раздолбаю такое ответственное дело⁈ Так что завтра после уроков мы едем к тебе, Савелий. Ну и дальше по ситуации.

[1] Из воспоминаний Дмитрия Клеменца о 1-й Казанской гимназии, в которой он учился в конце 1850-х

Глава 12

Глава 12

К ужасу своему мы увидели на конвертах печать «Канцелярия Попечителя Менского учебного округа» вместо употреблявшейся в предыдущие годы печати: «Попечитель Менского учебного округа», которую мы предусмотрительно заготовили. Это обстоятельство повергло нас в великое смущение. Мы не решились запечатать заготовленные конверты другою печатью и решили сделать новую печать. Заперши письменный стол и кабинет директора, ученик М. опрометью бросился к резчику и сказал ему, во что бы то ни стало, к следующей полуночи заготовить печать с надписью: «Канцелярия Попечителя Менского учебного округа». День и ночь неустанно работал резчик и блистательно воспроизвел точную копию попечительской печати. Запасшись всеми необходимыми принадлежностями для замены вскрытых попечительских конвертов другими, подложными, М. вместе с компаньоном и слесарем благополучно пробрался в кабинет директора гимназии, открыл письменный стол, вскрыл конверт с темами, скоро и легко списал тему по русскому языку и задачи по математике, но списывание тем по латинскому и греческому языку, довольно обширных, с значительным числом латинских и греческих слов, шло медленно…

Воспоминания гимназиста [1]

— Серега, — я всё-таки подсел к Сереге на следующей перемене. Оставался последний урок. У Ворона. А я маялся, не зная, стоит ли тому намекнуть, что он узнан, или не след. — Всё нормально?

— Что?

— Ты какой-то и вправду не такой. Что-то случилось? Дома? Заболел кто-то?

— Нет. Всё… хорошо. Наверное. Не знаю.

— Значит, не хорошо.

— Почему?

— Потому что, если бы было хорошо, ты бы знал. Что приключилось? Тебя кто-то обидел?

— Не то, чтобы… никто не обижал. Дело в Никите…

— Орлов что-то ляпнул? У него язык, как помело.

— Нет, не в этом Никите. Не в Орлове. У Алексея Михайловича есть сын. Никита. И он… он учился не здесь. Раньше Алексей Михайлович жил не в Петербурге, если знаешь, — Серега нервно подвинул тетрадь к краю стола. — И у него… появился сын.

— Бастард.

Слышал я о нём, помнится, тогда ещё, в поезде.

— Да. Дело не в этом… просто… Никита с матерью жили в Саратове, где Алексей Михайлович ранее губернаторствовал… вот…

Не знал.

Хотя я как-то и не вникал в перипетии жизни Слышнева. Мне со своею бы разобраться.

— Никита там и остался, когда Алексея Михайловича призвали к государю. И поручили… вот… сложное дело… его в министры прочили.

— Но не срослось.

— Да. Из-за нас… та поездка была началом большой инспекции. Должна была начаться реформа… ну или подготовка… Алексей Михайлович и собирался лично изучить, как обстоят дела.

А вместо этого плюнул на всё и женился. По-человечески я его понимаю.

— А там вот… мы. И террористы. И мама.

Да уж, не знаю, что для карьеры хуже.

— И он потом за границу уехал. И ещё заболел.

— А этот Никита?

— Его ещё раньше пригласили в Пажеский корпус.[2]

Слышал. Правда, не очень понял, что это за заведение, кроме того, что оно весьма пафосное и попасть туда непросто.

— Его государь самолично экзаменовал. И рекомендательное письмо составил. И вот…

— И у тебя с этим Никитой конфликт?

— Не совсем. Он… он меня не обижает! — это Серега сказал очень поспешно, будто испугавшись, что я не то подумаю. — Он… он просто приходит. И такой вот весь из себя важный. Он меня старше. Но ведь всего на два года! А держится так, будто… сказал, что мне тоже надо в Пажеский корпус перевестись. И Алексей Михайлович спрашивал, не хочу ли я.

— А ты?

Серегу решили убрать?

— Я не хочу, — он резко отодвинул от себя учебник. — Я так и ответил. Пажеский корпус готовит офицеров. А я не хочу становиться офицером. И раньше вроде бы все соглашались, а теперь прямо как… не знаю. В один голос твердят, что почётно! И бабушка, и дед, когда заглядывает… что такую возможность упускать нельзя! Что надо пользоваться, раз появилась. Я и сам, без них, понимаю, что это отличная возможность. Для военного! Но я-то решил стать артефактором!