Изолиум. Подземный Город. Страница 14

Они говорили ещё долго – тихими голосами, прерываясь на поцелуи и прикосновения. О прошлом – до блэкаута, о жизни, теперь казавшейся почти нереальной, как забытый сон. О настоящем – о найденном доме, о людях, связавших их судьбы. О будущем – таком неопределённом и одновременно более ясном, чем когда-либо, потому что они больше не были одни.

Когда разговор иссяк, они снова соединились – медленнее, нежнее, но не менее страстно. И только под утро, когда огонь превратился в тлеющие угли, а за окном начало сереть небо, они наконец заснули, обнявшись, как дети, ищущие защиты друг в друге от ночных кошмаров.

Их лица во сне были спокойны, словно они нашли в хаосе постапокалиптического мира островок покоя – маленький, хрупкий, но настоящий. И пока они спали, первые лучи солнца пробивались сквозь щели в занавесках, касаясь их лиц золотистым светом нового дня – дня, который они встретят уже не поодиночке, а вместе.

Глава 3

Рассвет наступал неохотно. Холодное зимнее солнце выползало из-за горизонта, окрашивая снег в бледно-розовый цвет. Дыхание семерых путников у дверей особняка превращалось в облака пара.

Денис затянул лямки рюкзака потуже, проверяя надёжность самодельных креплений – в этом новом мире даже порвавшийся ремень мог стать бедой. Дорога к Рогачёвскому мосту предстояла неблизкая, а февральский день короток.

– Все готовы? – спросил Денис.

Лиза, бледная, но твёрдо стоявшая на ногах, кивнула. Рядом замер Илья, положив руку ей на плечо – не столько для поддержки, сколько для уверенности, что девушка не исчезнет вновь. Профессор Самолётов проверял содержимое потрёпанной сумки, бормоча о термосе и сухих носках. Даша уже стояла у края дорожки, нетерпеливо поглядывая в сторону леса – там, за деревьями, лежал их путь.

Фёдор и Оксана вышли последними. Не держались за руки, не обменивались взглядами, но что-то неуловимое изменилось между ними. Девушка поправила шарф, закрывая шрам на шее, бывший полицейский мимолётом коснулся её локтя – едва заметное движение, полное нежности.

– А что с… – начала Даша, кивнув в сторону подвала, где оставили связанного Нефёндра.

– Всё по плану, – ответил Фёдор. – Еды и воды на три дня, связан надёжно. Дверь заперта, ключ у меня. Если всё пройдёт хорошо, и мы вернёмся – решим его судьбу. Если нет… – он не договорил, но все поняли: Нефёндра ждёт медленная смерть в темноте.

Группа тронулась в путь, оставляя позади особняк – странное, но почти родное пристанище, давшее им кров и надежду. Денис шёл первым, прокладывая дорогу через сугробы. За ним Даша с самодельным копьём – обломком лыжной палки с привязанным ножом. Следом профессор, чья трость по-прежнему погружалась в снег почти на всю длину, и Лиза с Ильёй, державшиеся рядом, словно боялись разлуки. Фёдор и Оксана замыкали шествие – стражи тыла, с ножами на поясе и настороженным взглядом.

Лес встретил их тишиной, нарушаемой скрипом снега под ногами и редким потрескиванием веток. Иногда раздавался крик вороны, и путники замирали, вслушиваясь – просто птица или сигнал опасности? В этом новом мире даже природа казалась участницей игры между выжившими и охотниками.

– Если сохраним темп, к полудню будем в Дмитрове, – сказал Фёдор на коротком привале. – Там сделаем перерыв и разведаем обстановку.

Денис кивнул, разломив кусок сухаря и протянув половину Даше. Та благодарно приняла, но есть не стала – положила в карман.

– В городе могут быть патрули, – заметил Илья. – Как в Яхроме.

– Могут, – согласился Фёдор. – Будем действовать по ситуации. Главное – не привлекать внимания.

Когда двинулись дальше, Оксана поравнялась с Лизой. Между женщинами установилось особое понимание – обе прошли через ад культа Осона, обе были «невестами», обе видели тёмную сторону нового мира. Редко говорили об этом, но каждая знала: другая поймёт невыразимое.

– Ты как? – тихо спросила Оксана, преодолевая крутой подъём.

– Лучше, – ответила Лиза. – Сны всё ещё… странные. Но уже не так страшно.

– Пройдёт, – уверенно кивнула Оксана. – Не сразу, но пройдёт. Главное – помнить, что ты снова принадлежишь себе.

Лиза благодарно улыбнулась и сжала руку спутницы – короткое прикосновение, значившее больше многих слов.

К полудню, как предсказывал Фёдор, лес начал редеть, и между деревьями показались очертания городских окраин. Дмитров лежал перед ними – серая громада домов под снегом, с редкими дымками над крышами, выдававшими присутствие жизни.

– Держимся вместе, – напомнил Денис, выходя на окраинную улицу. – Никаких резких движений. При встрече – вежливость и нейтралитет. Мы просто проходим мимо.

Город встретил их тишиной. Улицы, некогда заполненные машинами и спешащими людьми, напоминали декорации к фильму о конце света. Занесённые снегом автомобили стояли там, где их застал блэкаут – посреди дороги, на тротуарах, некоторые врезались в столбы или друг в друга. Окна домов пустовали или были забиты фанерой. Поблёкшие и заснеженные вывески магазинов напоминали о прошлом.

Но город не был мёртв. То здесь, то там виднелись следы обитателей – протоптанные тропинки между подъездами, верёвки с замёрзшим бельём, самодельные дымоходы из окон. Жизнь сохранялась.

Группа шла по центральной улице, держась теней домов, готовая в любой момент скрыться в переулке. Впереди показалась площадь – бывший центр городской жизни, окружённый административными зданиями и магазинами. Но вместо привычной пустоты заснеженного пространства их взгляду предстало нечто необычное.

– Смотрите, – Даша указала вперёд. – Что это?

К стене одного из зданий, вероятно, бывшего дома культуры, тянулась вереница людей. Десять, может, пятнадцать человек стояли, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь очереди подойти к стене, покрытой бумажными листами.

– Доска объявлений? – предположил Илья, прищурившись.

– Или что-то вроде того, – кивнул профессор Самолётов, и в его голосе послышалось профессиональное любопытство. – Интересно. Очень интересно.

Они приблизились осторожно, готовые отступить при первых признаках опасности. Но люди у стены не обращали на них внимания – слишком поглощённые своим занятием. Кто-то прикреплял новые листки, кто-то внимательно читал висевшие, некоторые делали пометки карандашом прямо на бумаге, а двое пожилых мужчин методично снимали и складывали в стопку часть объявлений.

– Социальная сеть, – тихо сказал профессор, когда подошли достаточно близко. – Аналоговая, без электричества и интернета. Удивительно, как быстро люди воссоздают привычные модели общения.

Вся стена была покрыта сотнями бумажных листков разного размера, цвета и качества. Тут были страницы из тетрадей, обрывки обоев, куски картона, даже берестяные свитки – всё, на чём можно писать. На этом разнообразном материале размещались послания – мольбы, предложения, предупреждения, вопросы. Множество человеческих нужд, страхов и надежд, записанных чернилами, карандашом, углём.

Денис шагнул ближе, всматриваясь в ближайшие объявления. «Ищу сына, Мишу, 12 лет, пропал в районе старой башни 16 декабря», – гласило одно, а под ним, другим почерком было приписано: «Видели мальчика похожего возраста в лагере у Яхромы. Спросите у старосты». И ещё одна приписка, совсем свежая: «Лагерь сгорел три дня назад. Выживших увели в сторону Москвы».

Рядом висело объявление на куске обоев: «Меняю тёплые сапоги 43 размера на консервы. Шульц, Первомайская 12». Под ним несколько пометок: «Сапоги ещё есть?», «Какие консервы нужны?», «Шульц умер от пневмонии в январе». И совсем свежая: «Вещи Шульца теперь у Серёги со второго этажа».

– Боже мой, – прошептала Даша, замерев перед листком, приклеенным детской рукой. Неровные буквы расплывались: «Ищу маму, Светлану Игоревну. Я живу в подвале библиотеки с другими детьми. Тётя Вера не разрешает уходить далеко, но я всё равно прихожу сюда каждый день. Мама, если ты это читаешь, я на Пролетарской. Я очень скучаю. Аня, 7 лет».