Тропой забытых душ. Страница 1

Лиза Уингейт

Тропой забытых душ

Серия «Территория лжи»

Lisa Wingate

SHELTERWOOD

Copyright © 2024 by Wingate Media LLC

All rights reserved

Издательство выражает благодарность литературному агентству Jenny Meyer Literary Agency, Inc. за содействие в приобретении прав

Перевод с английского Павла Смирнова

© П. А. Смирнов, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Иностранка®

Пролог

Оклахома, 1990 год

Возможно, старик выдумывал те истории, что рассказывал нам, сидя на скамейке возле «Дейри куин» в Аде, что в штате Оклахома. Он травил байки, обстругивая ветки с помощью складного ножа – «Барлоу» с костяной рукояткой, лезвие которого было стерто почти полностью. Он вечно строгал и болтал, поэтому люди прозвали его Стружка.

«Сержант» к прозвищу добавили футболисты, выигравшие чемпионат штата в 1962 году, вскоре после того, как старик впервые появился в городе. Сержант Стружка – так они прозвали его за поношенную танкистскую куртку с нарукавными нашивками. Но Стружка умел рассказывать истории, от которых у детей волосы вставали дыбом, поэтому его прозвище произносили с неподдельным уважением. Если верить Стружке, он побывал и шахтером, и охотником за сокровищами, и актером в шоу о Диком Западе, и конокрадом, и искал всяких приключений на свою голову, пока в 1914 году не записался в армию, чтобы не угодить в тюрьму. И поучаствовал в Первой мировой, во Второй мировой и в Корейской войне.

Он понимал безрассудство юности, ее соблазны и возможные последствия наивной беспечности. Он ощущал странный трепет, обманывая смерть, дразня ее, и не раз ему удавалось ее избежать.

Он говорил о смерти так, что его рассказы оставляли неизгладимый след в юных слушателях – некоторые помнили эти невероятные байки долгие годы после того, как посиделки в «Дейри куин» и болтовня Стружки остались позади.

Поэтому, когда два бывших звездных игрока футбольной команды, выигравшей чемпионат штата в 1962 году, постарев почти на три десятилетия, ехали через горы Уайндинг-Стейр в трех часах к западу от Ады с черепашьей скоростью развозного фургона, тема Сержанта Стружки всплыла сама собой.

Зашел разговор о достоверности истории, рассказанной Стружкой на Хеллоуин, когда они были в выпускном классе. Водитель считал ее правдивой. Пассажир был уверен, что Стружка просто разыгрывал их. Разговор перерос в спор. После небольших ночных посиделок в баре при мотеле спор превратился в пари. Пари привело к тому, что стороны обратились к местному парню, который спустя несколько бокалов пива предположил, что сможет найти на карте то место, о котором они говорили.

Карта привела к остановке на обратном пути, а потом к пешему подходу и подъему в гору.

– Эй, я что‑то вижу! – кричит водитель.

Пассажир останавливается, удивляясь, что так сильно отстал.

– Да? И что ты там видишь?

Он тяжело дышит, думая, что выше лезть не станет. Пари, поздняя ночь, пиво – глупость… Хотя старик Стружка, наверное, позабавился бы, глядя, как пара мужиков средних лет карабкается в гору где‑то у черта на куличках, вспомнив какую‑то безумную историю, рассказанную много лет назад.

– Там… кажется… небольшая пещера… – отвечает идущий впереди. – Как Стружка и говорил.

Скептик замирает на месте.

«Это невозможно, – думает он. – Разве нет?» Смотрит вверх на небо, не обращая внимания на скатывающиеся камни и осыпающиеся вниз веточки. Его товарищ исчезает во чреве горы, а пассажир не спешит следовать за ним.

Потому что, судя по тому, как Стружка рассказывал об увиденном в той пещере еще ребенком, впечатление преследовало его всю жизнь.

Глава 1

Валери Борен-Оделл, Талиайна, Оклахома, 1990 год

Дорогая Вэл!

К чему ходить вокруг да около? Мечты – штука замечательная, но мать-одиночка должна быть практичной. Пожалуйста, скажи, что еще не поздно вернуться к твоей работе во «Вратах»  [1] в Сент-Луисе!

Ты спятила? Талиайна в Оклахоме? Я и на карте‑то ее без очков не найду. Неудивительно, что ты нас не предупредила. Кстати, Кеннет о тебе спрашивал. Знаешь, ему казалось, что вы начали становиться чуть больше чем друзьями. Я понимаю твое горе, дорогая, но ты не можешь жить в нем вечно, и, давай скажем прямо, если бы ты снова вышла замуж, то не было бы этих финансовых трудностей. Если не позвонишь Кеннету, чтобы все уладить, я скажу ему, куда отправила открытку.

Сажай Чарли в машину и приезжай домой. Я знаю, что ты всегда была вольной птицей, но пора бы уже повзрослеть.

Бабушка

Я перечитываю открытку в третий раз с тех пор, как забрала ее из ящика по пути на работу, потом окидываю взглядом невероятно красивую долину, расстилающуюся ниже «Эмералд-Виста», пытаясь понять, насколько большие неприятности меня ждут. Бабушка преподавала язык в школе больше полувека. Она никогда не использовала частицу «бы».

«…пора бы уже повзрослеть».

Она не в настроении. Это письмо должно было заставить меня расплакаться, и слезы – вот они. Немного вывести меня из себя – да пожалуйста.

Я нахожусь в глуши Юго-восточной Оклахомы, где после дождя утренние тени терпеливы и глубоки, а горы источают такой густой туман, что он кажется осязаемым. Природа наполнена жутковатым забытым ощущением места, где женщина с семилетним сыном может просто исчезнуть и никто этого не заметит.

Налетает порыв ветра и сдувает папку, которую я вынула из рюкзака, чтобы достать открытку. Макет брошюры и полдюжины образцов на хорошей бумаге рассыпаются по тротуару и уносятся, словно опавшие листья. Нужно бежать за ними, но я стою как вкопанная. Мысленно я сейчас в Талиайне, где домик веселого желтого цвета оказался единственным подходящим детским учреждением, готовым присмотреть днем за мальчиком, у которого мама устроилась на работу с нерегулярными выходными и необычным графиком работы.