Королева скандала. Страница 3

— Я читала в газетах, — объяснила Уоллис позже. — Все молодые люди любят бейсбол, поэтому я была уверена, что это станет подходящей темой.

Ллойд и Проссер изъявили желание назавтра покататься вместе с девушками на лодке, и Уоллис, не советуясь с Мэри, дала согласие, условившись встретиться с молодыми людьми в половине третьего, сразу после обеда. Она уже придумала, как объяснить свое отсутствие, и сказала обеим мисс Ноланд, что они с Мэри идут собирать ягоды.

— Сейчас я вам дам корзинки, — просияла мисс Катерина. — Попросим повара испечь на ужин ягодный пирог.

По дороге к месту встречи с братьями Тэбб девушки собрали по несколько пригоршней черники, намереваясь пособирать еще на обратном пути.

Молодые люди уже ждали их и помогли забраться в лодку. Как только Мэри расположилась на корме, опустив пальцы в воду, ей показалось, что она очутилась в новом чарующем мире. Неважно, что Уоллис чувствовала себя увереннее. Мэри было достаточно роли тихони и возможности смеяться над грубоватыми шутками парней. Ее приятно волновало уже одно то, что у нее, кажется, появился первый в жизни кавалер. Проссер был милым и внимательным, и Мэри нравилось смотреть, как играли его мускулы, когда он налегал на весла.

Это была первая из множества последующих встреч четверки в те долгие праздные летние дни. Обе мисс Ноланд не задавали лишних вопросов, когда Уоллис извинялась за отсутствие, и старались поощрять дружбу.

Однажды четверо друзей устроили пикник. Уоллис и Ллойд вместе углубились в лес, а Проссер лежал на боку, опершись на локоть, и не сводил глаз с Мэри, которая тоже полулежала на траве.

— Ты самая прекрасная девушка из всех, что я видел, — сказал он. — Везучий я парень.

— Спасибо, — скромно улыбнулась Мэри.

— Мне точно досталась самая красивая из вас двоих, я не сомневаюсь, — добавил Проссер.

— Ты очень добр. Но Уоллис тоже симпатичная.

— Но не такая, как ты. — Проссер придвинулся ближе к Мэри. Взгляд его сделался нежно-масленым. — Можно я тебя поцелую? Просто один маленький поцелуй!

Мэри резко выпрямилась:

— Конечно нет! Негодяй! За кого ты меня принимаешь?

Парень пристыженно пожал плечами:

— Твоя подружка всегда разрешает Ллойду себя целовать.

— Я тебе не верю. Это низкая ложь! — Лицо Мэри залила краска.

Возвращаясь в лагерь после свиданий, Уоллис и Мэри обычно делились друг с другом впечатлениями о парнях. Мэри не терпелось рассказать Уоллис о том, что наговорил про нее Проссер. Вот она разъярится, узнав, какую возмутительную напраслину тот на нее возвел!

Но потом Мэри почему-то так и не сказала подруге об этом ни слова. Где-то в глубине души она понимала, что сказанное Проссером может быть правдой.

Глава 3

Балтимор. Осень 1912 года

Осенью 1912 года Уоллис и Мэри прибыли в школу-пансион «Олдфилде» в Балтиморе. У них и у пятидесяти двух других достойнейших дочерей Мэриленда начинались последние два года учебы. Девушки пришли в восторг оттого, что будут жить в одной комнате и что мисс Розали Ноланд — еще одна сестра из управлявшей летним лагерем семьи — станет их наставницей.

Уоллис сильно увлеклась Филиппом — тридцати — пятилетним братом Розали, Катерины и Шарлотты Ноланд, который давно занял место Ллойда Тэбба в сердце мисс Уорфилд. А Мэри продолжала обмениваться письмами нежного невинного содержания с Проссером. Он писал ей об урожае и здоровье животных на ферме, а она в ответ рассказывала ему о том, какую шляпку только что купила или какой роман прочитала.

В комнате девушек были обои с цветочным рисунком, две кровати с металлическими спинками и умывальник с двумя кувшинами из дельфтского фарфора. На двери комнаты висела табличка с девизом школы: «Кротость и учтивость во все времена», и вскоре подруги обнаружили, что эти слова красовались на каждой двери просторного здания середины XIX века и давали небольшой повод для веселья.

— Разрешите мне со всей кротостью передать вам сливки для кофе? — дурачилась за завтраком Уоллис.

— Могу ли я со всей учтивостью предложить вам масла? — подыгрывала ей Мэри.

Искрометный юмор Уоллис помог ей приобрести признание среди воспитанниц школы. Она мастерски изображала шотландское «рыканье» директрисы Нэн Мак-Каллок: «Никаких разговор-р-ров перед сном, девочки. И чтобы не гр-р-резили о мальчиках». Уоллис могла изобразить и хорошую английскую речь. Одна из девушек — Элеанор Джессоп, была из Англии. Она приехала в Балтимор на год вместе с родителями, и пока ее отец налаживал здесь бизнес, Элеанор каждый день посещала школу «Олдфилде», не оставаясь на ночь. Уоллис внимательно слушала, как говорит однокашница, и просила ее повторять фразу «мой отец не умеет грести веслами» до тех пор, пока не научилась произносить гласные так же изысканно, как это делала Элеанор.

Случалось, что Мэри заставала Уоллис увлеченно болтающей или гуляющей на площадке с другой девушкой и чувствовала быстрый укол ревности, хотя в глубине души понимала, что для этого не было никакого повода. Уоллис непременно махала ей рукой, приглашая присоединиться к компании, и ясно показывала, что Мэри была ее лучшей подругой, избранной ею.

— Каково это — иметь сестер? — спросила однажды Уоллис.

Мэри задумалась.

— Они могут раздражать, — наконец проговорила она. — Брать без спросу одежду или книги, а моя старшая сестра Баки еще пытается поучать. Но все же в этом есть и выгоды.

— А меня ты воспринимаешь как сестру? — допытывалась Уоллис. — Мы с тобой так же близки, как вы с Баки и Анной?

Мэри уверенно покачала головой:

— Мы с тобой гораздо ближе. Им я не рассказала бы и половины того, чем делюсь с тобой.

— Значит, мы можем быть назваными сестрами, — сказала Уоллис и взяла Мэри за руку. — Сестрами, которые выбрали друг друга, а не вынуждены быть ими просто потому, что родились в одной семье. Мне очень нравится эта мысль. У меня мало родственников. Только мама, мистер Рэсин, тетя Бесси, дядя Сол и несколько двоюродных сестер — вот и всё.

— Конечно я буду твоей названой сестрой, — просияла Мэри. — С огромным удовольствием!

Уоллис была достаточно дисциплинированной девушкой. Она прекрасно училась, нравилась преподавателям, и ее никогда не ругали, как других учениц. Мэри считала, что подругу отличает от остальных богатое воображение. Уоллис не только постоянно придумывала что-нибудь интересное, но всегда претворяла свои замыслы в жизнь. Именно ей удалось как-то раздобыть рыбий жир и неотступно следить за тем, чтобы каждое утро они с Мэри, зажимая носы, проглатывали по полной ложке, потому что Уоллис вычитала в какой-то журнальной статье, будто рыбий жир помогает сбросить лишний вес. Причем это не было необходимо самой Уоллис. Она была худая, как черенок от лопаты, а вот у Мэри имелась некоторая склонность к полноте. Это Уоллис пришло в голову использовать отбеливатель, чтобы избавить Мэри от веснушек. В результате кожа на носу подруги стала красной и болезненной. И тогда Уоллис сочинила нелепую историю о теннисной ракетке и внезапно открывшейся двери, чтобы объяснить мисс Ноланд появление изъяна на лице Мэри. И конечно же, Уоллис попросила Элеанор Джессоп составить список мест в Англии, где можно увидеть принца Эдуарда, чтобы у Мэри появилась возможность однажды повстречать своего кумира.

— Он учится в Оксфордском университете, — поведала подругам Элеанор, — и играет в поло за университетский клуб. Если верить газетам, то он просто обожает поло.

— Точно! — подмигнула Уоллис подруге. — Мэри, тебе надо научиться мастерски играть в поло, появиться на матче — у них ведь это матчем называется? — и поразить его своей красотой. Тут я сочувствую бедному Проссеру. Его сердце впервые в жизни будет разбито.

— О боже мой, все совсем не так, — воспротивилась Мэри, залившись краской. — Мы с тобой еще слишком молоды, чтобы всерьез думать о таком.

— Моя мама всегда считала, что и щенячью любовь надо воспринимать всерьез. Она говорила: «Если ты наступишь на хвост щенку, ему будет так же больно, как и взрослому псу».