Рассвет русского царства (СИ). Страница 9

Я вернулся домой, когда уже начало темнеть. Григорий лежал на лавке, отдыхал.

— Как прошло? — вдруг спросил он.

— Нормально, — ставя копье у стены ответил я. — Семен показал, как бить и правильно держать копье.

— Хорошо. Завтра с рассвета снова тренируйся. А теперь спать.

Я кивнул и прошел к своей охапке соломы. Рухнул на нее и тут же провалился в сон.

* * *

Следующий день прошел в лихорадочной подготовке. Все поселение гудело, как потревоженный улей. Мужики укрепляли стену, таскали воду, на случай если татары попробуют поджечь крепость. Женщины готовили запасы воды и еды, собирали детей. Дружинники проверяли оружие, точили мечи, чинили кольчуги.

Я же тренировался с копьем весь день. Сначала один, потом Семен снова подошел и показал еще несколько приемов.

— Хватит, — сказал Григорий, подойдя ко мне. — Отдохни. Завтра понадобятся силы. — Я опустил копье и кивнул. — Иди домой. Отдыхай.

У меня не было никаких возражений на сей счёт. И я молча побрёл в сторону дома.

По дороге встретил Артема. Он нес связку наконечников для копий.

— Митька, — окликнул он. — Как дела?

— Нормально.

— Молодец. — ответил он и пошел дальше.

Вечером Григорий разогрел кашу. Мы ели молча. Потом он встал, подошел к сундуку в углу и достал что-то, завернутое в кожу.

— Держи, — он протянул мне сверток. — Это твое.

Я развернул. Внутри был кожаный кафтан, грубый, потертый, но крепкий. И нож в ножнах.

— Кафтан Ивашки (*погибшего старшего брата), — сказал Григорий. — Я его немного подогнал. Он тебе теперь впору. Наденешь завтра. Хоть немного защитит. А нож… нож всегда носи с собой. Копье выронишь, нож останется.

Я взял нож, вытащил его из ножен. Он был простым, но выглядел крепким.

Григорий кивнул и отвернулся.

— Спи. Завтра будет тяжелый день.

* * *

Я проснулся от крика.

— ТАТАРЫ! ТАТАРЫ ИДУТ!

Григорий уже был на ногах, застегивал кольчугу.

— Вставай! Одевайся! Быстро!

Я схватил кафтан, натянул его. Тяжелый, жесткий, но сидел хорошо. Привязал нож к поясу, схватил копье.

— За мной, — бросил Григорий и выбежал из избы.

Я последовал за ним.

Поселение было в хаосе. Люди бежали к воротам, кто-то кричал, женщины тащили детей к дому боярина. Дружинники выстраивались у ворот, с мечами и копьями наготове.

Татар ждали только завтра. Но, видимо, они гнали лошадей всю ночь, чтобы застать нас врасплох.

«Как караулы могли их не заметить? — и сам ответил на свой вопрос. — Подкрались и убили».

— На стену! — орал Федор, боярский стражник. — Лучников на стену! Копейщиков к воротам!

Григорий дёрнул меня за плечо.

— Ты, со мной. Держись рядом, не отходи. Понял?

— Понял, — выдавил я.

Мы побежали к воротам. Там уже собралась толпа мужиков — кто с копьями, кто с топорами, кто с вилами. Лица бледные, испуганные. Но все стояли.

Я встал рядом с Григорием, сжимая копье. Меня немного потряхивало. Но спокойное выражение лица Григория немного успокаивало.

В какой-то момент, я услышал, далекий, но отчетливый топот копыт.

Они приближались.

* * *

— ПРИГОТОВИТЬСЯ! — крикнул боярин Ратибор Годинович.

Боярина, до этого, я видел всего пару раз, и то издалека. Выглядел он лет на тридцать пять. Крепкое телосложение. Высокий, примерно под метр девяносто. На нём была чешуйчатая броня, куполообразный шлем. На общем фоне он очень выделялся.

Рядом с ним шёл стражник Федор. Оба прошли мимо меня в сторону ворот.

— Лучники, готовься! — крикнул Ратибор. И Григорий слегка подтолкнул меня, чтобы я шёл с ним на стену.

Топот копыт становился громче. Земля задрожала. И вот они появились.

Всадники. Много. Человек шестьдесят, может, больше. Кони мчались во весь опор, поднимая облака пыли. Седоки — в кожаных доспехах, с луками и саблями. До этой минуты татары в моём понимании были эфемерным врагом. Я понимал, что они реальны, но они были где-то там… далеко.

Сердце пропустило удар.

«Их так много…»

Они неслись прямо на ворота, не сбавляя скорости. Видимо, рассчитывали ворваться внутрь до того, как мы успеем их закрыть.

— ВОРОТА ЗАКРЫТЬ! — заорал боярин.

Несколько мужиков навалились на огромные створки. Те медленно, со скрипом, начали закрываться. Не все крестьяне успели укрыться за воротами. И я впервые увидел смерть. Вражеский всадник наскоку пронёсся рядом с пожилой женщиной и с размаху опустил саблю.

Татары стремительно приближались. Я видел их лица — оскаленные, злые, полные ярости и жажды добычи.

— БЫСТРЕЕ! — кричал Федор.

Ворота почти сомкнулись. Еще немного… Створки захлопнулись, и в тот же миг, с другой стороны, раздался глухой удар, кони врезались в ворота. Дерево затрещало, но выдержало.

— ЛУЧНИКИ! — крикнул Федор. — БЕЙ!

Крики и ржание лошадей затопили округу.

Я стоял у ворот, вцепившись в копье, и слышал, как снаружи падают тела, как кричат раненые, как ржут кони.

Поняв, что с наскока крепость взять не получится, татары начали отлавливать не успевших спрятаться крестьян. И снова полилась кровь. Правда убивали они не всех. Молодых они били тупым концом копья, и те падали. После чего их связывали, чтобы потом угнать в рабство.

— БЕЙ! — снова крикнул боярин.

Снаружи раздались крики на чужом языке.

— Они отходят! — крикнул кто-то со стены.

Но радость оказалась недолгой.

Раздался новый окрик, и татары снова ринулись вперед. На этот раз они не пытались прорвать ворота, а разделились, обогнув частокол с двух сторон, при этом пуская стрелы.

— ЩИТЫ! — заорал боярин.

Стрелы посыпались дождем. Одна просвистела рядом с моей головой, другая вонзилась в бревно рядом. Кто-то вскрикнул, одному из дружинников стрела попала в плечо.

Наши лучники продолжали стрелять. Я видел, как татары падали с коней, как лошади спотыкались и валились на землю.

Один из всадников, одетый побогаче остальных, в кольчуге и с саблей в руке, пытался объехать частокол сбоку. Его конь споткнулся, и всадник полетел на землю. Конь упал следом, придавив его своим телом.

Еще несколько татар рухнули под градом стрел.

— Они не пройдут! — крикнул Григорий рядом со мной. — Рассчитывали прорваться, но слишком долго добирались!

Я лишь сжал копье сильнее.

И тут я увидел его.

Один из татар, отъехав в сторону, он укрылся за поваленным деревом, натянул лук и начал методично стрелять в бойницы, где стояли наши лучники.

Он видел их. А они его — нет. Вдруг раздался вскрик, одного из лучников.

— Отец, — показал я на татарина. — Надо…

— За мной, — произнёс он и, не дожидаясь, побежал на другую сторону стены.

Татарин все еще стоял за укрытием, натягивая тетиву для нового выстрела. Григорий поднёс палец к губам, чтобы я вёл себя тихо. В руке он тоже сжимал копьё. Только его было больше и длиннее.

— Он стреляет, — тихо сказал он, — мы поднимаемся и бросаем копья. Вместе. Понял?

Я кивнул.

— Дзинг, — показалось мне что я услышал, как зазвенела тетива.

И тут же отец.

— ДАВАЙ!

Я поднял копье, прицелился и со всей силы метнул его вниз. Татарин увидел нас и успел отклониться от копья отца. Лошадь, стоящая рядом от испуга повернулась боком, и именно это стало решающим фактором. Острие пробило шею животному. Конь взвился на дыбы, заржал и рухнул на бок, придавив стрелка своим телом.

Татарин закричал, пытаясь высвободиться из-под туши, но не мог.

— ПОПАЛ! — заорал Григорий. В его глазах читалась радость, гордость… То, чего я ещё никогда не видел по отношению ко мне. То, чего никогда не видел Митя… — Ай, да молодец! — продолжал Григорий, словно я выиграл в лотерею.

Вскоре, остальные татары, увидев, что атака захлебнулась, что-то крикнули на своем языке и начали отступать, забирая с собой пленных.