Рассвет русского царства (СИ). Страница 47

Я лежал на полу. И не поверил своим глазам. Рядом сидел связанный Лёва! Худой, с синяками под глазами, потрескавшимися губами, но живой!

— Лёва! — охватила меня секундная радость.

— Долго ты провалялся в беспамятстве, — сказал он. — И вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя, — сухо сказал он. По глазам я видел, что он рад меня видеть. Просто он устал. В этот момент я увидел его ногу, на ней не было обуви. Но не это привлекло моё внимание. На пальцах не было ногтей.

— Аааа, — раздался голос, в котором я узнал Ратмира. Кажись моего холопа сейчас пытали.

— Кто это кричит? — тем временем спросил Лёва.

— Ратмир, — ответил я. — Мой холоп. Мы шли спасать тебя.

— Спасать? — усмехнулся он. — Ну, Митя, ты спасатель прям от Бога.

— Аааа, — снова раздался крик за стенкой, и чей-то гогот.

— Как ты тут оказался? — спросил Лёва.

— Пришли тебя выкупать. У ворот в усадьбу нас схватили. Даже слова не успели сказать. После того, как связали, меня ударили по голове. Всё.

— Яснооо… — произнёс Лёва.

— Друг, такое чувство, что ты не рад меня видеть, — сказал я.

Он внимательно посмотрел на меня, и в его глазах стал разгораться огонь.

— Митька, ну что ты такое говоришь, конечно я рад! Но и не рад одновременно. Ты хоть знаешь к кому мы попали в плен?

— О, очнулся, — раздался голос откуда-то сверху. От двери, в которой было небольшое окошко с металлической решёткой.

Я поднял голову. И не поверил своим глазам. В комнату вошёл… Освальд.

Я уставился на него.

— Ты⁈

Он улыбнулся.

— Сюрприз, Митрий.

— Что ты здесь делаешь?

Освальд подошёл ближе, присел на корточки рядом со мной.

— А как ты думаешь? Русские рабы сами пришли к Мухаммед-беку. И я не мог ему не помочь!

Кровь застыла в жилах.

— Ты… ты предал нас?

— Предал? — Освальд усмехнулся. — Нет, Митрий. Я просто использовал вас. Видишь ли, у меня был долг перед Мухаммед-беком. Старый долг. И он согласился простить его, ведь я подарил ему сразу три игрушки! Дружинников, что отбились два года назад от Ильяс-бека. — Он снова усмехнулся. — И не смотри на меня так. Вот он, — показал он на Лёву, — многое рассказал Мухаммед-беку, а он вчера за чашкой чая рассказал мне.

Ярость захлестнула меня.

— Сука! — рявкнул я, пытаясь подняться.

Освальд легко толкнул меня обратно.

— Спокойнее, парень. Не трать силы зря.

Он поднялся, направился к двери.

— Прощайте, господа. Было приятно с вами путешествовать.

Дверь закрылась.

— «Освальд. Литвин поганый. Клянусь, следующую нашу встречу ты не переживёшь!»

Вдруг снова раздался крик. В этот раз голос был не Ратмира…

— Отец? Митя, это что, голос отца? — сразу узнал его Лёва. И только сейчас я понял, что Лёва не знал с кем я отправился его выручать.

Глава 19

— Отец? — повторил Лёва, вслушиваясь в звуки за стеной. — Мить, Богом молю, скажи мне, что это не отец!

Я молчал. Что я мог ему сказать? Что Семён пришёл за ним? Что мы решили вытащить его из плена? Что теперь все мы в дерьме по самые уши?

Но он понял всё и без моих слов.

— Ааа! — снова раздался крик.

Лёва дёрнулся, попытался встать, но связанные руки не дали ему подняться. Он упал обратно и застонал.

— Это отец! Я узнаю его голос!

— Да, — хрипло выдавил я. — Это Семён.

Лёва замер.

— Ааа! — крик повторился. Потом послышался хохот, чьи-то грубые голоса на татарском.

Мы были бессильны. И Лёва зарылся лицом в колени. Я понял, что он плачет. Впервые за все годы нашей дружбы я видел его таким.

— Прости, — сказал я. — Я думал… я думал мы сможем тебя выкупить. Не думал, что нас предадут.

Мы замолчали. За стеной снова послышались звуки — удары, приглушённые стоны, смех.

— Мить, — тихо позвал Лёва. — Расскажи мне. Как ты сюда попал? С самого начала.

И я рассказал. О том, как узнал о его пленении. О том, как Семён пришёл ко мне. О Ратмире, которого взял с собой. О пути через леса, о встрече с разбойниками, об Освальде. О встрече с Ибрагимом и Рашидом. О том, как мы приехали к воротам усадьбы, и нас схватили без единого слова.

Лёва слушал молча.

— Ты сумасшедший, — наконец сказал он. — Ты понимаешь? Совершенно чёртов сумасшедший. Идти в Казань. Втроём. За пленником. Это… — Он покачал головой. — Это самое глупое, что можно было сделать.

— Знаю.

— И самое храброе, — впервые улыбнулся он.

Я посмотрел на него.

— Лёва…

— Заткнись, — перебил он. — Просто… заткнись. Я злюсь на тебя. Очень злюсь. Но я… — Он сглотнул. — Я благодарен. Понимаешь? Никто бы не пришёл за мной. Ни боярин, ни другие дружинники. Все бы сказали: «Жаль, конечно, но что поделаешь». А ты пришёл… с отцом…

— Семён сам хотел идти, — возразил я. — Я просто не мог его остановить.

— Мить, то, что здесь батя, это-то как раз понятно. А ты… — Лёва снова опустил голову. — Спасибо, брат. Даже если мы умрём здесь… спасибо.

Крики за стеной стихли. Послышались шаги, лязг металла. Потом тишина.

Мы сидели, не зная сколько прошло времени. Может, час, может, больше. Наконец дверь открылась.

В комнату вошли двое татар. Крупные мужики в кожаных кафтанах, с саблями на поясах. Один из них подошёл ко мне, схватил за ворот, потащил к двери.

— Куда вы его⁈ — закричал Лёва.

Татарин ударил его ногой в бок. Лёва застонал.

— Заткнись, — сказал татарин по-русски с сильным акцентом.

Меня вытащили из комнаты, провели по узкому коридору. И вскоре я оказался в большой комнате. Посередине стоял стол, на нём — инструменты. Клещи, ножи, раскалённое железо в жаровне. У стены был привязан Семён. Он висел на цепях, руки подняты над головой. Рубаха разорвана, на груди и спине — следы ударов.

Рядом стоял Ратмир. Тоже связанный, но без видимых ран. Видимо, его очередь ещё не пришла.

В углу сидел мужчина лет сорока. Весь его вид говорил, что он здесь главный.

— Ещё один, — сказал он по-русски. — Хорошо. Подведите его ближе.

Меня толкнули вперёд. Я едва устоял на ногах.

Мужчина встал, подошёл ко мне. Внимательно осмотрел с ног до головы.

— Молодой, — произнёс он. — Сколько тебе зим?

Я промолчал.

Он усмехнулся.

— Молчишь? Хорошо. Мне нравятся упрямые. Их интереснее ломать. — Он повернулся к Семёну. — Вот этот, например, уже начинает гнуться. Ещё немного и сломается совсем. — Семён поднял голову. Лицо было бледным. Но глаза… ГЛАЗА горели ненавистью.

— Иди… к чёрту, — прохрипел он.

Мужчина рассмеялся.

— Нет, ещё не сломался. Но скоро. — Он снова посмотрел на меня. — А ты кто такой? Освальд говорил, что вы были в дружине Ратибора Годиновича. Того самого боярина, что разбил Ильяс-бека два года назад. Правда? — Я промолчал. — Хммм, ты не боишься. Значит глупый. Или боишься, но не показываешь. Интересно, смогу ли я сделать тебя умным?

Он вернулся к столу и взял нож. Холодное лезвие коснулось щеки.

— Скажи мне своё имя.

Мне было страшно. И вроде бы ответ на этот вопрос ничего не стоил. Но я словно чувствовал, если начну говорить, то он сломает меня…

— Нет? Не скажешь? — Нож двинулся к горлу. — Тогда я узнаю его сам. Когда ты будешь кричать.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался человек в окровавленном кафтане. Он говорил быстро, на татарском. И я не понимал ни слова. Лишь по тону и внешнему виду татарина было понятно, что что-то случилось.

Лицо Мухаммед-бека покраснело.

— Что⁈ — рявкнул он.

Человек продолжал говорить. Показывал в сторону двора.

Мухаммед-бек выругался и отшвырнул нож, которым угрожал мне.

— Возьмите его, — указал он на меня. — И этого тоже, — показал на Ратмира. — Уведите в темницу. Позже разберусь. Этого, — показал на Семёна, — оставьте здесь.