Варяг I (СИ). Страница 11

— Благодарю, хозяин.

Он усмехнулся. В его улыбке я заметил какое-то странное алчное предвкушение. Предвкушение той выгоды, которую я еще смогу ему принести.

А я почувствовал, как где-то глубоко внутри, под грудой страха, боли и грязи, шевельнулось что-то теплое и упругое. Надежда. Страшная, рискованная, но — надежда.

Глава 5

Холодный луч солнца, пробившийся сквозь щель между тяжелой дверью и косяком, уперся мне прямо в лицо. Впервые я проснулся не от пинка, не от рыка Балунги, а от этого тихого, наглого прикосновения света.

Я лежал на грубой овечьей шкуре, брошенной в углу сеней — просторного, полутемного предбанника дома Бьёрна. Воздух был густым, как бульон. Запах шкур, жаренного мяса и рыбы, кисловатый дух квашеной капусты, сладковатый аромат тлеющих березовых поленьев и — главное — никакого навоза. Только дерево, кожа и горячая еда.

Я потянулся. Спина отозвалась глухой, привычной болью, но уже не той, что надрывала мышцы. Ладони, туго перетянутые сравнительно чистыми тряпицами, ныли, но не горели огнем. Я выспался. Впервые за все время в этом мире. Не в хлеву, не на мокрых досках драккара, а под крышей. Почти как свободный человек.

Дверь в главный зал была приоткрыта. Оттуда доносились голоса, постукивание деревянной посуды, запах жареной на сале рыбы. Жизнь кипела там, за порогом. Моя же жизнь пока что ютилась здесь, в этом промежутке между внешним миром и миром хозяина. Я был ценным имуществом, которое побоялись оставить на улице. Не цепь, но и не свобода. Ошейник с кольцом все еще давил на шею, напоминая о моем статусе.

Я поднялся, отряхнулся, подошел к двери. Женщины, две крепкие служанки и сама хозяйка, хлопотали у огромного открытого очага. Одна мешала что-то в подвешенном котле, другая поворачивала на железном пруте толстые куски лосося, шипящие и брызгающие жиром. Хозяйка, статная, с лицом, еще хранившим следы былой красоты, резала хлеб. Он был темным, плотным и зернистым.

Она бросила на меня короткий, оценивающий взгляд. Без ненависти, но и без тепла. Как на новую, незнакомую собаку, которую муж привел в дом. Кивнула в сторону пустой деревянной миски, стоявшей на низкой скамье у стены.

Я понял. Мое место — не за общим столом. Но и не с объедками на полу. Я взял миску, молча подошел к котлу. Одна из служанок, рыжеволосая красавица с веснушками, наложила мне густой ячменной каши, а сверху положила кусок рыбы. Она игриво подмигнула мне.

— Спасибо, — улыбнулся я в ответ.

Она вздрогнула, удивленно посмотрела на меня, потом быстро отвела глаза, покраснев. Рабы не благодарили. Это было выше их статуса. Я отошел к своему месту в сенях, сел на корточки и начал есть. Медленно, смакуя каждый кусок. Еда была простой, грубой, но невероятно вкусной после недель соленой тараньки и заплесневелого хлеба.

Через открытую дверь во двор было видно, как просыпалась вся усадьба. Кузнец уже раздувал мехами горн, его сын колотил молотом по железу. Кожевник развешивал на растяжках свежие шкуры. Дети, визжа, гоняли кур. Свободные бонды — землевладельцы, приходившие к ярлу по каким-то делам, — важно прохаживались по двору, поглядывая на работу рабов.

Иерархия просматривалась четко, как на схеме из моих же лекций. Наверху — Бьёрн, его дружинники, старшие бонды. Затем — свободные ремесленники и мелкие землевладельцы. Потом — вольноотпущенники. И в самом низу — мы, трэллы. Но и среди рабов была своя иерархия. Те, кто работал в доме, смотрели свысока на тех, кто копался в поле или чистил хлева. А теперь среди них появился я — загадочный «ярлов знахарь».

Мимо проходил старший раб по дому. Его я видел несколько раз, и он не питал ко мне теплых чувств. Он нес ведро с водой, лицо его было мрачным. Он бросил на меня взгляд, в котором смешались злоба, зависть и непонимание. Я встретил его взгляд и просто кивнул, как равный равному. Не вызывающе, но и не униженно. Он фыркнул, плюнул и прошел дальше.

Старая женщина из трэллов пыталась донести до дома вязанку хвороста. Вязанка была почти с нее ростом, она спотыкалась на каждом шагу. Я быстро доел, отставил миску, подошел и молча взял у нее ношу.

— Я сама, — буркнула она, пытаясь вырвать хворост.

— Позвольте мне, — сказал я мягко, но твердо, и понес вязанку к очагу.

Старуха остановилась, уставилась на меня выцветшими глазами. Потом что-то пробормотала себе под нос и поплелась за мной. Я аккуратно сложил хворост в предназначенный для него ящик у стены. Старуха кивнула, села на низкую табуретку и принялась раскалывать орехи камнем.

Я вернулся на свое место. На меня смотрели. Все те же взгляды: любопытство, опаска, недоверие. Но теперь к ним добавилось недоумение. Я был странным. Не таким, как все. Я не лебезил, но и не бунтовал. Я помогал старухе. Я сказал «спасибо». Я вел себя с каким-то непонятным, внутренним достоинством. Как пленный конунг, а не раб. Это сбивало с толку. И заставляло задуматься.

— Трэлл! К хозяину!

Голос Балунги хлестнул меня по ушам. Я вздрогнул, оторвавшись от наблюдений. Время для разговоров, наконец-таки, настало. Я почувствовал это всем своим нутром.

Я вошел в главный зал. Длинный стол, лавки по стенам, голова кабана на щите, оружие в стойках. Бьёрн сидел на своем месте в центре, допивая что-то из рога. Он был один. Семья и дружинники уже разошлись по делам.

— Садись, — он кивнул на скамью напротив, через стол. Именно — на скамью.

Я сел, стараясь держать спину прямо. Руки положил на колени.

— Ел? — спросил он просто.

— Да, хозяин. Благодарю.

Он заткнул рог пробкой и отложил его в сторону, затем обтер бороду рукавом. Его глаза, холодные и цепкие, как крючья, впились в меня.

— Пришла пора поговорить, Рюрик. Или как там тебя… Море выбросило твое тело к моим ногам. Я дал тебе кров. Ты оказался полезен и заинтересовал меня. Но я до сих пор не знаю, кто ты. И откуда. Это несправедливо.

Он помолчал, давая словам улечься в напряженном воздухе.

— Я подобрал тебя после стычки с людьми конунга Харальда из Дома Грома. Тор благоволил нам и мы победили: один драккар сожгли, другой, видно, ушел на дно. Ты был в воде. Но ты не похож на его людей. Ни повадками, ни одеждой, ни лицом. Чую я это. Ты откуда? Его пленник? С какого корабля?

Я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями. Главное — не соврать в фактах, которые он может проверить. Но и не выложить всю правду.

— Мой корабль… шел с дальнего-дальнего Запада, — начал я осторожно. — Мы везли товары. Шторм… все перевернул. Я не помню многого. Удар по голове, вода, холод… Потом я очнулся уже в цепях на корабле Харальда. Они думали, я богатый купец, что за меня дадут выкуп. Но потом вы напали…

Бьёрн хмыкнул.

— С Запада? Это многое объясняет. Оттуда и странные обычаи. Асгейр говорил, что ты во время лечения его жены использовал слова, которых никто не знает. И методы… без заклинаний. Ты кто? Новый колдун? Особенный шаман? — В его голосе прозвучала легкая угроза. Колдовство среди мужчин не поощрялось.

— Нет, хозяин, — я покачал головой, стараясь говорить уверенно. — Я не колдун. Я… ученый и на ваш манер — скальд дальних земель. Я изучал языки и обычаи многих народов у великих учителей за последним морем. Я записывал саги, лечил людей, давал советы тамошним конунгам.

Я видел, как его глаза сузились. Скальды и мудрецы ценились. Их слова имели вес.

— Учился врачевать? Но как? Без помощи богов? Без жертв?

— Мои учителя… они читали другую книгу. Книгу мира, — я сказал это с подобающей таинственностью. — Они верили, что все в мире связано. Что болезнь — это дисбаланс. И чтобы его исправить, нужно не заклинать духов, а понять причину. Знать свойства трав, минералов, меда… Логику тела. Это знание. Простое знание. Как знать, как точить топор или ставить парус.

Бьёрн задумался, постукивая пальцами по столу. Прагматизм моего подхода явно находил в нем отклик. Колдовство — дело темное, ненадежное. А знание — оно осязаемо.