Месть. Цена доверия. Страница 5

На улице Москва уже окончательно проснулась. Половина восьмого утра, час пик в самом разгаре. Мимо спешили офисные работники с кофе на вынос, студенты с рюкзаками, мамы с колясками. Ехали автобусы, троллейбусы, машины. Дворники поливали тротуары из шлангов, оставляя за собой мокрые дорожки, которые через полчаса высохнут под июльским солнцем. Обычная жизнь миллионного города, которая продолжалась независимо от того, что моя личная вселенная лежала в руинах. Этот контраст был болезненным и одновременно отрезвляющим.

Мне понадобилось десять минут, чтобы поймать свободное такси. Назвала свой адрес водителю. Он включил утреннее радиошоу. Веселые голоса ведущих, дурацкие розыгрыши слушателей, попса – все это казалось звуками из параллельной реальности, где люди смеются и радуются жизни. Кощунство. Я попросила выключить музыку и всю дорогу молча смотрела в окно на проплывающие мимо улицы.

Знакомые районы, знакомые дома. Вот магазин, где я покупала продукты. Вот парк, где мы с мужем гуляли по выходным. Вот кафе, где он делал мне предложение семь лет назад. Каждое место было связано с воспоминаниями о нашей якобы счастливой жизни. Теперь я понимала, что все это было декорацией к спектаклю, в котором я играла роль наивной дурочки.

Дом встретил меня той же идеальной, музейной тишиной. Я переступила порог и почувствовала себя чужой в собственном доме. Нет, не в собственном. В его доме, где мне любезно позволяли жить. Каждая деталь интерьера – от дорогих итальянских светильников до персидских ковров – была выбрана им.

Первым делом – в душ. Я включила воду на максимум и стояла под обжигающими струями, терла кожу мочалкой до красноты. Мне хотелось смыть с себя запах, прикосновения, саму эту ночь. Но это было невозможно. Ощущения въелись в тело, в память. Я все еще чувствовала его руки на своей талии, его губы на шее, его дыхание в волосах. И от этих воспоминаний меня снова накрывало волной стыда, смешанного с чем-то еще – с досадой на то, что тело помнило удовольствие.

Выйдя из душа, я завернулась в мягкий махровый халат – подарок от Стаса на прошлое восьмое марта. Даже этот халат был ложью. В зеркале на меня смотрела незнакомая женщина с мокрыми волосами и темными кругами под глазами.

Спустилась на кухню. Огромная, сверкающая, напичканная техникой, которой я толком не умела пользоваться. Все здесь было предназначено для семьи – большой холодильник, плита, посудомойка на два комплекта. Для детей, которых он мне так и не подарил. Которых подарил другой.

Я заварила себе кофе в турке – единственный способ приготовления, которому научилась у бабушки. Горячий, крепкий, без сахара и молока. Пила маленькими глотками, пытаясь привести мысли в порядок. Что теперь? Что я буду делать? Как жить дальше?

Но сначала нужно было вернуться в реальность. Взглянуть правде в глаза.

Я взяла телефон, который вчера выключила в такси, не в силах видеть его лживые сообщения. Нажала кнопку включения. Экран ожил. Телефон завибрировал, загружая накопившиеся за ночь уведомления. Рабочие чаты, соцсети, новости. И сообщения от Стаса.

Вчерашнее, 22:15: «Любимая, встреча затягивается. Задержусь. Скучаю»

Ночное, 00:30: «Надеюсь, ты не скучаешь без меня. Спи сладко, моя королева. Завтра расскажу, как прошли переговоры. Твой принц.»

И утреннее, пришедшее полчаса назад: «Доброе утро, любовь моя! Тут полный завал, похоже, задержусь еще на день. Но ты не грусти, скоро буду дома и засыплю тебя подарками и поцелуями. Целую тебя миллион раз. Твой навеки Стас.»

Я смотрела на эти сообщения и перечитывала их снова и снова. Каждое слово было фальшивкой. «Моя королева». «Твой принц». «Навеки Стас». Он даже не удосужился придумать правдоподобную ложь. Командировка в Цюрих? Переговоры? Он, вероятно, сидел дома у той женщины, играл со своим сыном, строил планы семейного отпуска во Франции. А мне строчил этот театральный бред.

Он считал меня полной идиоткой. Он был настолько уверен в моей слепой любви и наивности, что даже не старался быть убедительным. Эти дурацкие эмодзи, эта приторная слащавость – он общался со мной как с ребенком, которого можно отвлечь яркой игрушкой.

И я действительно была ребенком. Семь лет я верила каждому его слову, радовалась его подаркам, ждала его возвращения из командировок. Семь лет строила воздушные замки из его обещаний и жила в мире иллюзий, который он для меня создал.

Вспомнилось, как три года назад он ездил в «командировку» в Питер на неделю. Теперь я понимала – это была неделя с ней. Наверное, тогда она была беременна, и он хотел быть рядом. А мне рассказывал про важный контракт с логистической компанией.

Или как полтора года назад он начал работать по субботам. «Проект для немецких партнеров, любимая, ты же знаешь, как важно произвести хорошее впечатление». А сам ездил к сыну. Играл с ним в песочнице, катал на качелях, читал сказки на ночь.

Каждое воспоминание оборачивалось болью. Каждая его ложь теперь была видна насквозь. Как я могла быть такой слепой? Как не замечала очевидного?

И в этот момент что-то щелкнуло в моей голове.

Ледяная волна стыда, которая терзала меня все утро, вдруг начала отступать. Едкое чувство вины испарялось, как утренний туман. Все отвращение к себе, вся злость на собственную слабость медленно, но неотвратимо разворачивались на сто восемьдесят градусов и находили новую цель.

ЕГО.

Это ОН во всем виноват. Это ОН превратил меня в ту, кем я стала прошлой ночью. Это ЕГО ложь толкнула меня в объятия незнакомца. Это ЕГО предательство заставило меня искать забвение на дне стакана. Я не падшая женщина – я жертва его манипуляций, его лжи, его подлости.

Но теперь я знала правду. И это меняло все.

Жаркая, всепоглощающая ярость хлынула мне в вены, выжигая остатки боли и унижения. Она была чистой, ослепительной, очищающей. Ярость придавала сил, делала меня больше, чем я была секунду назад.

Я больше не собиралась себя стыдиться. У меня не было причин для стыда. У меня были причины для ненависти.

Я посмотрела на экран телефона, где все еще светились его приторные сообщения, и почувствовала, как губы сами собой складываются в холодную улыбку. Он думает, я сижу здесь, плачу в подушку и жду его возвращения, как верная собачка. Он думает, я – его ручная, покорная «королева», которая будет терпеть любые унижения ради призрачного счастья. Он думает, что победил окончательно и бесповоротно.

Он никогда в жизни так не ошибался.

Я встала из-за стола, прошла к зеркалу в прихожей. Женщина, которая смотрела на меня оттуда, уже не была сломленной жертвой. Взгляд стал другим. Острым, как лезвие скальпеля. Холодным, как сталь. Я увидела в нем то, чего не видела много лет – силу. Настоящую, не показную силу.

Стас считал меня слабой? Прекрасно. Пусть продолжает так думать. Это даст мне преимущество.

Я подошла к его кабинету. Дверь была приоткрыта. Внутри все стояло на своих местах – стол, кресла, стеллажи с книгами-декорациями. Я вошла внутрь и села в его кресло. Почувствовала себя полководцем, планирующим сражение.

Время детских игр закончилось. Пора было стать взрослой. Пора было перестать быть жертвой и стать охотником.

План пока что был туманным, но направление уже определилось. Я буду бить его по всем фронтам – по деньгам, по репутации, по самолюбию. Буду медленно, методично разрушать его мирок, как он разрушил мой. Он хотел играть в тайны? Отлично. Но теперь играть будем по моим правилам.

Моя месть будет изысканной, продуманной, безжалостной. Как хороший виски – с выдержкой и характером.

Стас научил меня многому за эти семь лет. Но главный урок я усвоила только сейчас: никому нельзя доверять. Особенно тем, кто говорит, что любит тебя.

Спасибо, дорогой муж. Спасибо за этот ценный опыт.

Глава 4

Я сидела в его кресле, в его кабинете, и холодная ярость, что кипела во мне последние часы, постепенно остывала, превращаясь в нечто иное. В сталь. В твердую, острую, как хирургический скальпель, решимость. Эмоции были роскошью, которую я больше не могла себе позволить. Эмоции делали меня слабой, предсказуемой, понятной. А я должна была стать для него загадкой. Невидимой угрозой. Хищником, затаившимся в высокой траве.