Возьму босса в хорошие руки. Страница 18

– Нам пора, – прерываю его лобызания.

– В спортзал? – грустно сопит он куда-то в область женской груди.

Но потом находит в себе силы оторваться. А не хотелось. Потому что уходит он, не оглядываясь.

Грустит о чем-то пару секунд. Резко выдыхает и ускоряет шаг.

– Что-то ты слишком бодр для недавно спасенного, – замечаю я.

– Считай, что я снова почувствовал жизнь! Кстати, а ты не очень-то торопился!

– Это потому, что я сам провел в подобной секте все детство и был уверен, что ничего тебе не грозит.

Мы садимся в машину. А когда отъезжаем, Пашка долго смотрит на вывеску самого безопасного места этого города – «Центральная государственная библиотека».

– Почему звонил не со своего телефона? – врываюсь в его меланхолию.

– Фейсконтроль не прошел.

Он поворачивается ко мне, и только теперь я вижу, что выглядит он ужасно.

– Что с лицом?

– Ну… из последнего, что я помню – мы закусывали Медовиком. Похоже, пчелы мне отомстили.

– А бумажник пчелы забрали как плату за мед? Или это были нежадные пчелы и оставили, как и телефон?

– Это были хитрые пчелы. Телефон взломать не смогли. Хотя видел бы ты, с какой я проснулся прической – они очень, очень старались, чтоб я все-таки прошел фейсконтроль. Но потом психанули и хотя бы за прическу заставили меня расплатиться.

– Карточки взяли?

– Они дома. Зная свою доброту… – ее вон, даже незнакомые видят с первого взгляда, – я их в загул не беру.

– То есть, мы шли на деловую встречу, а ты сразу настроился на загул.

– Да. Только Льву не говори. А то я как раз себе премию выбиваю.

– Почему не вызвал такси?

– Ты хорошо меня рассмотрел?

Пашка вновь поворачивается.

– Ясно. Смотри лучше в окно. Я все-таки за рулем. Да и других водителей пугать нечего.

– Хорошо, ударим обаянием по пешеходам, – оборачиваясь к окну, легко соглашается он. – Им-то ничего не грозит.

Ну как сказать. Пока мы доехали до следующего светофора, две бабушки выронили сумочки, одна собака вырвалась с поводка и, громко скуля, убежала куда-то за угол. А пролетавшая мимо стая голубей постаралась, чтобы машины сегодня помыли как можно больше водителей.

– Может, ты откинешься на подголовник и немного поспишь? В библиотеке ты очень хотел.

– Я бы лучше поел. Ты что-нибудь с собой захватил?

– Какой-то ты очень прожорливый. Пока ты ко мне не переехал, я этого не замечал. Ладно бы мне это Студент говорил, но ты…

– Ты меня слышал? Там были только печенье и чай! Ну что ты нас сравниваешь? Студент там бы столько не продержался!

Я достаю ему бутерброды, которые успела состряпать его помощница. Пашка становится миролюбивее, почти не смотрит в окно.

– Ну хорошо, – озвучиваю решение. – Пчел твоих мы найдем.

– Да пусть летают, – отмахивается. – Им там не так уж много досталось – так только, почистить пару раз пасеку.

– Найдем, – повторяю с нажимом. – Если не ради тебя, то ради других, которые могут отделаться не так легко. Черт знает, какую дрянь они используют. Да и вообще, они зашли не на ту территорию. Вряд ли хозяин «Индиго» будет рад узнать, какие идиотки орудуют в его клубе.

– Мне кажется, он вообще радоваться не умеет. То ли дело я!

– Кстати, – интересуюсь я. – Что на тебя нашло? Зачем ты их вообще подцепил?

– А, считай, хотел повысить самооценку.

– Знаешь… – усмехаюсь я. – Не поверишь, но поход в спортзал тоже может ее неплохо повысить.

Пашка прищуривается, мол: болтай-болтай, кто тебе верит?

Девочка, которая собиралась переходить через дорогу, неожиданно выпускает яркие воздушные шарики. И те летят вверх, под пиратским прищуром Пашки.

– Хороший сегодня был день! – довольно резюмирует он. – И сейчас – такая красота за окном! Мы домой?

– Да. Но сначала заедем на мойку.

Глава 13

– Лаврентьева, ты мне друг? – выпаливает Василий, стоит мне выйти за дверь.

Провернув ключ, я ловлю на себе его лихорадочный взгляд и с сожалением развожу руками.

– Чипсов нет!

– В общем, Лаврентьева, гадать на ромашке времени нет. Считай, что я за тебя уже подумал. Ты – мой друг. А друг – что? Друг должен спасти друга!

– Это надолго?

Я смотрю на часы. Потом на непривычно оживленное лицо соседа, у которого даже волосы возбужденно торчат. Похоже, и правда пропадает человек.

– Ладно, если ситуация настолько критическая, я могу сходить в магазин. А могу скинуть пару приложений с быстрой доставкой! Они принесут куда больше!

– Лаврентьева, ты случайно не на диете? У тебя что-то только еда на уме. А речь про жизнь человека. Короче, мама решила, что мне пора жениться! – Он награждает меня укоризненным взглядом. – Тоже, видать, задалась вопросом: почему женщинам так трудно найти хорошего мужчину.

– Ну а тебе-то что волноваться?

Укоризны во взгляде соседа становится больше.

– Я в том смысле, что до сих пор ты успешно отбивался. А я помню твою маму – это не так-то легко. Это даже начальнику ЖЭКа не удавалось! Значит, что? Значит, у тебя имеется своя тактика. И значит, она успешно работает. Продолжай в том же духе, и лет через пятнадцать даже самые большие оптимисты перестанут верить, что твое имя может прозвучать в ЗАГСе не только во время регистрации смерти.

– Обожаю твой оптимизм, Лаврентьева! И в игры ты хорошо играешь! Готовить, конечно, не умеешь, убираешь немногим лучше меня. Но маме об этом не обязательно знать. Понимаешь, куда я клоню?

– Нет. К скандалу или к пощечине?

– Ах, да, твое своеобразное чувство юмора меня тоже восхищает. Если не бесит, конечно. В общем, Лаврентьева, ты права, была тактика, но сломалась. И, кстати, по твоей вине. Мама увидела, что у меня в доме чистые окна и решила, что я остепенился, потянулся к уюту и таким образом подаю знак, что готов жениться. Более того, что я этого очень хочу!

– А я здесь при чем? Это же тетя Вера!

– По твоей наводке.

– Но как твоя мама могла увидеть этот твой знак, если она живет в пригороде на даче? У нее же там милый домик, из которого ее выкурить невозможно – ты сам говорил!

– Нашлись умельцы. Там завелся какой-то сосед-нудист, предпочитающий принимать водные процедуры не в ванной, а посередине огорода.

– Ничего себе! Симпатичный?

– Сомневаюсь. Мама говорит, что у нее на подоконнике от этого зрелища завяли все комнатные растения.

– Какой кошмар!

Василий согласно кивает.

– Но это не все. Походил он, походил под мамиными окнами пару дней голышом, видимо, понял, что еще прохладно, да и зрители реагируют не так живо, как ему бы хотелось, и куда-то пропал. Теперь в огороде вместо него трое каких-то бородачей. Раздеваются они не полностью, по пояс, видимо, предыдущий поведал им о своем грустном опыте, но тут они взяли маму количеством. Непотребства в таком объеме она не выдержала и вернулась к папе в городскую квартиру.

– Папа рад?

– Примерно как я. Но он уже женат – его не спасти. А меня еще можно. В общем, Лаврентьева, сейчас придет моя мама с какой-то девицей, а ты ей скажешь, что ты – моя девушка.

– Ой, мне пора!

– Делов на минуту! Это даже быстрее, чем сбегать за чипсами!

– Не могу. Я не могу обманывать маму.

– Это моя мама, Лаврентьева.

– Но мама ведь. Чужих мам не бывает.

– Зато бывают чужие коты, – он многозначительно поглаживает шею, а услышав, как поднимается лифт, хватает меня за руку и шепчет: – Берия, Лаврентьева, Берия. Думай о нем, когда будешь врать – и совесть очистится. Вдруг ему снова захочется меня подушить?

Здесь он зрит в корень – все же у нас турпоход намечается. Я перестаю вырываться, и вовремя. Из лифта выходит мама Василия.

Эффектная, моложавая, словно поставила себе цель – не стареть, пока сына не женит. Легкий запах парфюма, шарфик на шее, модная шляпка, белый брючный костюм. Мне кажется, на этаже даже как-то светлее становится.

– Мама, – сжимая мою ладонь, выпаливает сосед. – Это Лаврентьева. Помнишь ее? Моя одноклассница. Так вот, я хотел сказать, что мы с ней любим друг друга!