Возьму босса в хорошие руки. Страница 17

– Будь добр, настройся заодно на то, чтобы домой их ко мне не вести.

– Понял я, понял. Думаешь, увидишь, что люди могут мастерски вертеть не только гантели со штангами и не сумеешь задушить в себе зависть?

Я только головой качаю, глядя, как от обилия заказанного на столике стремительно образуется бардак. Девочки хотят всего и побольше. Обычное дело. Потом карусель по городу в Майбахе, реки шампанского, гостиничный номер, на прощанье щедрые чаевые.

Ладно, может, Лев прав – и бумажник Пашки действительно выпирает непозволительно нагло. Ну, к утру станет легче.

– Добрый вечер, – радуется администратор спортклуба, когда я захожу.

Я киваю и обвожу взглядом холл. Довольно чисто, хотя можно и лучше.

Уже была или нет?

Отдаю карточку.

– Что-то не так? – волнуется девушка.

– У вас есть график уборки?

Она удивленно моргает. Кивает. Ведет меня к стене, на которой лист, время и росписи.

– Если у вас есть какие-то претензии, вы только скажите! – просит она с легкой обидой, которую пытается скрыть. – Вот, в холле последний раз убирали только пятнадцать минут назад. Но, конечно, я попрошу, чтобы…

– А в зеленом зале? Когда там протираются тренажеры? Я что-то не вижу такой графы.

– Три раза в день. И по необходимости. Если кто-то разольет воду, к примеру. У нас уборщицы не приходящие, а на целый день, до закрытия комплекса. И все официально устроены!

– Это хорошо.

Она громко выдыхает.

– Меня интересует одна из них. Рыжая. Она кое-что потеряла. А я нашел. Хотел бы отдать.

– Ну в принципе… у нас пропадало на прошлой неделе ведро с водой… – Девушка-администратор с сомнением смотрит на сумку для формы у меня на плече. Понимает, что там его нет и снова задумывается. – Две недели назад кто-то украл у уборщицы рукавицы…

Пытливый взгляд. Осмотр с ног до головы. И вердикт:

– Нет, тоже вряд ли. Еще я слышала, у одной как-то пропадала помада…

Она отвлекается на другого посетителя. Приветствует его широченной улыбкой и напутствует, видимо, новичка:

– А свои вещи вы можете оставить в раздевалке!

– Да щаз! – пыхтит тот. – Я уже понял, что в раздевалке нельзя оставлять самое ценное! Лучше я вещи с собой поношу. У меня здесь новая шапочка для бассейна и пляжные шлепанцы от Готье! А у вас… подумать только… Если клуб, конечно, приличный, то… Как такое возможно?!

– Думается мне, – говорю, глядя на этого хвастуна, – кто-то тоже слишком громко кричал, что у него рукавицы от Гучи.

– Ой! Я ушел заниматься!

И все, уже ноль претензий к девчонке, пропало желание показать свое превосходство.

– Спасибо, – благодарит она, вернувшись ко мне. – Я просто так опешила. Жан-Поль Готье… Высокая мода… И вдруг – пляжные шлепанцы!

– Понимаю. А как бы опешил Готье…

Она смеется.

– Так, ладно, – говорит, успокоившись. – Есть у нас одна рыжая уборщица. Она у нас недавно работает, поэтому я не сразу вспомнила. Не слышала, чтобы она что-то теряла, но опять же – новенькая, могла побояться сказать. Пойдемте со мной, так будет быстрее.

Идем мы коридорами и лестницами добрых минут пятнадцать. Лучше бы они так усердно ведра с помадами прятали.

– Пришли, – радует девушка и, толкнув неприметную дверь, заглядывает. – А, вот она! Ее вы искали?

На меня, активно жуя большой бутерброд, смотрит женщина лет… ну, скажем, пятидесяти, чтобы ее не обидеть.

– Рыжая! Почти морковного цвета! – озвучивает примету администратор.

Женщина от удивления даже перестает жевать.

Зря мы ей помешали. Моя рыжая, если бы и могла так выглядеть, то лет через тридцать и килограмм через сорок.

– Вы недавно ничего не теряли? – видя, что я бездействую, приходит на выручку администратор. – Этот молодой человек разыскивает одну из наших уборщиц, которая кое-что потеряла.

– Милая моя, – женщина добродушно улыбается. – Чтобы такой сказочный принц стал кого-то искать, нужно потерять хрустальную туфельку. А на меня не все галоши налезут.

– Извините, что зря побеспокоили вас, – говорю я.

– Да ладно, – она кокетливо поправляет волосы. – Мне было приятно хоть на пару минут почувствовать себя Золушкой.

Мы выходим.

– А больше у нас никого рыжих нет, – расстраивается за меня девушка.

– Ничего, – подбадриваю ее. – Однажды найдем.

Пожалуй, только сейчас я понимаю, что действительно хочу это сделать. А раз хочу – значит, сделаю.

Из клуба я возвращаюсь поздно, но Пашки нет. Видимо, хорошо пошла развлекательная программа.

Нет его и к утру. Хотя обычно он где попало на ночь не остается. Может, у него дома наконец починили воду?

На работе заглядываю в его кабинет.

– Твое начальство не объявлялось? – интересуюсь у его помощницы.

– Сама давно жду. Запишите ему прогул, Максим Тарасович.

– Что-то у меня подозрения, как бы не пришлось выписывать сразу три.

Потом меня захватывают дела, и тема исчезновения Пашки в голове не всплывает. Пока он сам не напоминает о себе странным звонком с незнакомого номера телефона:

– Здравствуй, дорогой друг. Нижайше прошу тебя о помощи. Уж найдите для меня время, если вам дороги наши с вами милые беседы и разгульное совместное детство. В общем, если ты еще не понял – я в секте!

– Что-то тебя бросает из крайности в крайность.

– Можно, мы потом за жизнь поболтаем? А сейчас спасай меня поскорей! Я сутки не ел, а тут из еды только теплый чай и соленые крекеры!

– Погоди, не суетись, осмотрись, вдруг там все тебе намекает – эй, встряхнись, забудь обо всем и расслабься. А ты готовишь побег.

– Очень смешно, – ворчит он. – Так, скидываю геолокацию!

И отключается.

Лев, который тоже был в кабинете, бросает взгляд на экран.

– Я бы вызвал к нему такси и доставщика пиццы, – советует он, отсмеявшись.

– Хорошая идея! Так бы и сделал. Но очень уж любопытно взглянуть.

– Ай да мы, ай да друзья, – подшучивает Лев. – А ведь были же люди как люди!

На место я прибываю спустя час. Большое здание с колоннами трудно спутать с другим. Длинная лестница. Пустой просторный холл. Вдали негромкие, но возбужденные голоса.

Туда и иду.

Спустя пару минут выхожу к приоткрытой массивной двери, на которой висит огромный плакат и выведено фломастерами: «ДЕНЬ ДУШЕВНОЙ ПОЭЗИИ». Спасать Пашку тянет все меньше. Это же его любимая тема!

Правда, в основном под рюмочку с коньячком. А здесь чай и похмелье. Наверное, поэтому его душа сегодня к стихам не лежит.

Тяну дверь за желтую ручку и обозреваю картину. Пятнадцать дам бальзаковского возраста. Одежда максимально закрытая, строгая, юбки в пол, на головах пучки, на коленях по книжке. Сидят кружком и по очереди заунывно вещают стихи. Среди одухотворенных лиц особо выделяется Пашка. Хитрый лис. Пока другие напрягаются, читают и обсуждают, он делает вид, что находится под большим впечатлением и, закрыв глаза, нагло спит.

И это после бадьи чая и пяти пустых упаковок печенья, которые на столе перед ним. Такая вот благодарность!

– Добрый вечер, леди, – воспользовавшись паузой между стихами, говорю я. – Если не возражаете, я заберу у вас своего друга.

Пашка тут же подхватывается и едва не всхлипывая, несется ко мне. А со строгими женщинами происходит неожиданная метаморфоза. Их лица озаряются улыбками, они становятся заметно моложе и краше, а у самой строгой и чопорной дамы на мой вкус влажнеют глаза.

– Я знала, – говорит она чуть дрогнувшим голосом. – Знала, что его друзья приедут за ним. Не бросят. Каждый может ошибиться. Вот и ваш друг ошибся. Это все потому, что у вашего друга слишком доброе сердце.

Я смотрю на Пашку – тот согласно кивает. Да, это доброта во всем виновата, только она! А похоть здесь ни при чем!

Обняв меня, Пашка натыкается на мой взгляд и глотает заготовленный «всхлип». Вместо этого громко вздыхает и скупо, по-мужски трет сухой глаз.

– Как трогательно… – слышится чей-то шепот.

И вот черт знает что… буду думать, что благодарность подталкивает его к тому, чтобы вернуться и пообниматься с каждой из женщин. Одну он благодарит так рьяно, что у нее распутывается пучок и расстегивается пара пуговичек на платье.