MARVEL: Небесный Кузнец (СИ). Страница 64

«Нет. Этого не случится».

Глядя на свои творения, Отто вдруг понял. Истинный потенциал его технологии может продемонстрировать только ее создатель. Лично. Ему нужно было перенести презентацию. Провести ее до триумфального возвращения Ричардса. Но как? Как заставить этих жирных котов прибежать по первому его щелчку? Ответ был очевиден. Он сам станет живой демонстрацией. Он покажет им не просто машину, а нового человека. Человека-творца.

Не раздумывая больше ни секунды, он взял миниатюрный чип нейроинтерфейса. Холодный металл коснулся его шеи, когда он прикрепил его к позвоночнику. Тысячи тестов и симуляций. Процесс был отлажен до совершенства. Он надел на торс крепежный механизм, и четыре титановые конечности ожили, плавно поднявшись за его спиной. Он сделал несколько пробных движений: одна рука подала ему стакан воды с идеальной плавностью, другая открыла и закрыла крышку ноутбука. Он чувствовал их, как свои собственные. Это было божественное ощущение.

Оставалось заснять короткое видео, отправить его инвесторам с ультимативным приглашением. «Приходите завтра, или упустите шанс прикоснуться к будущему». Да, 23 сентября станет днем его триумфа.

Направив камеру на себя, он двинулся в сторону спальни, чтобы переодеться в более презентабельный костюм. Нужно было пройти через всю лабораторию. Всю, заваленную оборудованием, кабелями и ящиками с инструментами. Его новые габариты… его гений в пылу озарения не учел такую мелочь, как ширина дверного проема…

БЛЯТЬ!

Это была последняя связная мысль, пронесшаяся в его голове. Одна из рук, двигаясь инстинктивно, чтобы сохранить равновесие, зацепила стойку с оборудованием. Цепная реакция. Грохот падающего металла. И гребанный экспериментальный гамма-реактор, который он так неосторожно задел, покачнулся и полетел на пол… прямо на острый коготь другого манипулятора, который подсознательно среагировал чтобы поймать реактор.

Раздался тошнотворный скрежет пробиваемого корпуса. На мгновение воцарилась тишина. А затем лабораторию залило нестерпимым, изумрудным сиянием, и мир Отто Октавиуса взорвался.

********

Фрэнсис Фриман ненавидел делегировать важные задачи. Подчиненные были инструментами — тупыми, но исполнительными. Однако порой на первый взгляд простая работа требовала личного присутствия. Требовала скальпеля, а не молотка. Как сейчас.

Он сидел за стойкой бара с ироничным названием «Школа для трудных девочек сестры Маргарет» и уже полчаса ждал. Воздух был густым, пропитанным запахом дешевого пива, и пота с нотками отчаяния. Фрэнсис с брезгливостью оглядел обшарпанное помещение. Он был здесь чужим — дорогим костюмом в куче грязного белья. Но его цель стоила того, чтобы на время окунуться в эту грязь.

Уэйд Уилсон. Бывший боец спецназа, хотя бывших в их деле не бывает. Ирак, Афганистан. Снайпер, мастер диверсий и рукопашного боя. После армии — один из лучших наемников на рынке, с послужным списком, от которого у обывателя волосы встали бы дыбом. Невероятно ценный кадр. Идеальный кандидат для Программы.

Мысли Фрэнсиса плавно перетекли на его детище. «Оружие Икс». Секретный проект, начатый еще в Канаде в далеких 80-х. Создание суперсолдат с регенерацией. Спустя тридцать лет отголоски этой программы все еще будоражили умы сильных мира сего. Увы, по-настоящему удачных образцов было раз-два и обчелся, и он, Фрэнсис, был одним из них. Поэтому подход решили пересмотреть. Зайти с другой, более извращенной стороны. Раковые клетки.

Фрэнсис не был ученым. Ему было плевать, откуда возьмется биомасса для регенерации. Яйцеголовые уверяли, что это сработает. Этого было достаточно. Оставалось лишь найти идеального испытуемого. После череды неудачных образцов, превратившихся в скулящие комки плоти, критерии отбора стали предельно жесткими.

Во-первых, наличие рака на поздней, неизлечимой стадии. Во-вторых, несгибаемая воля. Процесс «обращения» был адом, и выдержать его мог лишь закаленный субъект. И в-третьих, самое важное — внутреннее согласие. Не слова. Кандидат должен был отчаянно, животно хотеть жить. В нем должна была гореть искра, а механизм выживания — работать на пределе.

Дверь бара скрипнула. Вошел Уэйд. Он пошатывался, но держался уверенно, как человек, для которого это состояние было нормой.

— Мистер Уилсон? — голос Фрэнсиса прозвучал ровно и холодно.

Уэйд проигнорировал его, плюхнувшись на соседний стул.

— Джеки, старина, а это что за блондиночка в костюме твоего папаши тут ошивается? — громко поинтересовался Уэйд у бармена, небрежно кивнув в сторону Фрэнсиса. Бармен, пожилой мужчина со шрамом через всю щеку, лишь пожал плечами, наливая виски.

— А хер его знает. Вроде тебя ждал. Видать, работенку подкинуть хочет.

— Скажи ему, что я не принимаю заказы от непроверенных блондиночек. Тем более без посредника, — Уэйд залпом осушил стакан и стукнул им по стойке. — Повтори.

— Он не… — начал было Джек, обращаясь к Фрэнсису.

Фрэнсис прервал его, даже не повернув головы. Его голос резанул по ушам, как стекло.

— Я все слышал. Уэйд Уилсон. Безнадежно больной раком ублюдок с метастазами в печени, легких и, судя по твоему юмору, в мозгу. Скажи, ты хочешь жить? Или готов окочуриться через месяц, оставив после себя лишь проперженное место в этом баре и долги?

Он знал, как говорить с такими, как Уэйд. Он сам был из таких, пусть и в прошлом… Тишина, повисшая у стойки, была красноречивее любых слов. Уэйд медленно повернул голову. Рыбка клюнула.

— Джеки, мне послышалось? — Уэйд карикатурно прочистил ухо пальцем, но его взгляд стал острым и внимательным. — Сегодня же вторник, не четверг. Вроде психов на горизонте должно быть поменьше.

— Ну, одни психи сегодня полетели в космос, — философски заметил Джек, протирая стакан. — Другие предлагают излечение от неизлечимого. Вполне в духе вторника. В четверг просто градус абсурда повыше.

Уэйд усмехнулся, но его взгляд не отрывался от Фрэнсиса. Вся шутливость слетела с него, оставив лишь жесткую, оценивающую маску.

— И что дальше? — наконец он обратился к Фрэнсису напрямую. — Допустим… я хочу жить.

******

— Как сказал Гагарин, POEHALI! — голос Рида Ричардса, полный мальчишеского восторга и гениальной уверенности, разнесся по всему миру.

И корабль взлетел.

Сначала — оглушительный рев, который для толпы был просто шумом, но для Маркуса Милтона — симфонией. Он слышал не грохот, а громовой сердечный ритм двигателя. Он видел не пламя, а контролируемую ярость миниатюрного солнца, разрывающую оковы земного притяжения. Металлический шаттл, устремленный в бесконечность, уносил пятерых отважных глупцов покорять космос. Космос, который, вопреки их самым смелым мечтам, был не пуст. Он был обитаем, он был жив, и он был безжалостен.

От толпы восторженных журналистов отделилась фигура. Подкачанный жилистый блондин в очках и недорогом костюме. На бейджике красовалось имя: «Маркус Милтон, журналист NYC News». Маска. Идеальная маска, которую он носил уже второе десятилетие. Сосредоточенное лицо Маркуса любому стороннему наблюдателю показалось бы обычным профессионализмом. Таким же, как и у сотен других людей, задравших головы к небу. Человечество вступало в новую эру. Все были воодушевлены. И только он один знал страшную правду.

В космосе гораздо больше угроз, чем на Земле.

Взмывающий ввысь корабль на мгновение заслонил солнце, и тень, накрывшая Маркуса, пробудила воспоминание. Воспоминание о другом небе, багровом, разрываемом на части беззвучным криком умирающей планеты. Этерна. Его родной мир. Уничтоженный одной из таких угроз. Галактус. Имя, которое до сих пор отдавалось ледяным эхом в его душе. Сущность невероятной силы, чей голод был абсолютен. Его раса, технологически опережавшая человечество на тысячелетия, не смогла противостоять ему. Они сгорели, пытаясь защитить свой мир.

Его родители, последние из последних, вложили энергию собственных жизней в экспериментальный портал. Он до сих пор помнил тепло их рук на своих плечах, отчаянную любовь в их глазах и последнее слово, прозвучавшее не голосом, а мыслью: «Живи». И семилетнего мальчика выбросило в этот мир, на Землю. Здесь его нашла и усыновила приятная семья фермеров из Канзаса. Здесь он жил как обычный человек, которым никогда не был и не мог быть.