MARVEL: Небесный Кузнец (СИ). Страница 47

После этой фразы Питер превратился в ходячий вихрь. Он начал наворачивать круги по лаборатории, его мозг, разогнанный до немыслимых скоростей, работал на пределе. Он что-то бормотал себе под нос, жестикулировал, а затем подбегал к лабораторной доске и покрывал ее рядами сложнейших формул и диаграмм, которые для меня выглядели как клинопись.

— Нет, не то! — воскликнул он, стерев целую секцию расчетов. — Замена аконита на селективный стимулятор ЦНС, например, на модифицированный амфетамин… Да, реакция будет молниеносной, но какой ценой? Туннельное зрение, потеря периферийного анализа. Боец станет быстрым, но глупым. Он будет видеть только цель, но не нож у себя под ребрами. Провал.

Он снова заходил по кругу.

— Вариант второй: добавить «противоядие»? Ввести в состав селективный бета-блокатор для защиты сердца и ноотроп для стабилизации ЦНС… Бред! Это будет фармакологический хаос! Компоненты вступят в антагонистическую реакцию. Ноотроп будет пытаться «починить» мозг, пока аконит его «ломает». Это все равно что одновременно жать на газ и на тормоз. Эффект — тошнота, головокружение, полная потеря координации. Снова провал!

Десятки симуляций проносились в его голове за секунды. Сотни теорий рождались и тут же умирали. Добрый час Питер носился по лаборатории, периодически восклицая: «Эта идея тянет на Нобелевку!», но тут же возвращался к поставленной задаче. И вот, наконец…

— Бинго! — воскликнул он так громко, что я вздрогнул. Он что-то быстро начертил на листе и продемонстрировал мне. Я увидел сложную схему белковой молекулы и ничего не понял. Благо, Питер тут же начал пояснять, его глаза горели восторгом первооткрывателя. — Я был идиотом! Я был сосредоточен на замене «плохих» компонентов, упуская из виду яд паука! Я думал: «он работает, не трогай». Но именно в нем и был ключ! Нужно было не заменять аконит и адреналин, а создать для них идеальную систему доставки!

— И? К чему ты пришел? — спросил я, чувствуя, как голова пухнет от потока гениальных мыслей.

— Я синтезирую искусственный белок-носитель, по структуре напоминающий паучий шелк! — он ткнул пальцем в чертеж. — Он будет иметь два активных центра. Один связывается с новым, синтезированным мной нейро-ингибирующим пептидом, который будет действовать чисто и без токсического шума. Другой — с мио-рефлекторным потенциатором. И вот гениальная часть: этот белок запрограммирован так, что первый модуль высвобождается только после преодоления гематоэнцефалического барьера, то есть в мозге, а второй — в общем кровотоке, не достигая мозга! Идеальная целевая доставка без побочных эффектов!

Каюсь, я ни хера не понял. Но я понял главное: он решил проблему. Моя ставка на этого скромного гения сыграла.

— Значит… — задумчиво протянул я, — новая сыворотка будет делать то же, что и Зелье Зверя, но без побочек. Она не превратит меня в берсерка, а сделает идеального хищника — спокойного, интуитивного, с молниеносной реакцией.

— В целом, да. И вместо «отходняков» после окончания действия наступит лишь легкая умственная и физическая усталость.

— Поразительно! — я не играл, я действительно был восхищен. — Дело за малым: создай новую версию и пропиши рецептуру так, чтобы даже я смог повторить ее у себя в гараже. — ОР-ы сами себя не заработают.

Питер кивнул, но его взгляд уже блуждал по лаборатории, цепляясь за оборудование для другого проекта.

— Да, но это можно и позже. Пока действует эффект Снадобья, я должен… я могу решить несколько ключевых проблем в проекте регенеративной сыворотки!

— Питер! — резко окликнул я его, охлаждая пыл.

— Да, Джон?

— Ты — второкурсник, младший ассистент на полставки. Гениальный, спору нет. Но если ты сейчас решишь проблемы, над которыми вся исследовательская группа бьется месяцами, возникнут вопросы. Очень неудобные вопросы. От Коннорса, от университета, от условных спонсоров в лице каких-нибудь «Озкорп». А они нам сейчас ни к чему.

— Да, но… дядя Бен… сыворотка может ему помочь…

— И когда она ему поможет? — я подошел ближе. — Через годы клинических испытаний, сертификаций и борьбы с фарм-лобби? Питер, твоему дяде сейчас не грозит смертельная опасность. А у меня, поверь, есть доступ к таким «рецептам», по сравнению с которыми сыворотка Коннорса — это детский рисунок рядом с «Моной Лизой».

Он посмотрел на меня, и я увидел, как в его глазах борется желание помочь дяде и здравый смысл, усиленный Снадобьем.

— Ты прав… — наконец признал он. — Сейчас лучше не привлекать лишнего внимания. Но остаточная мощность Снадобья… ее нужно использовать. Дай мне задачу!

— Объединение Стимулятора Мышц и твоего нового боевого стимулятора в один препарат?

Питер нахмурился, и я впервые увидел на лице сверх-гения выражение полного недоумения.

— Нет. Даже сейчас, в лучшем состоянии ума, я не понимаю, по какому принципу Стимулятор Мышц вообще работает. Он нарушает законы биохимии и термодинамики. Я не могу объединить его с чем-то, потому что не знаю его операционных принципов! Это как просить скрестить двигатель внутреннего сгорания с призраком! Дай мне что-то… чуть попроще. Что-то, что подчиняется законам физики.

Я смотрел на Питера, чей мозг сейчас работал на скоростях суперкомпьютера, и отбросил свою первоначальную идею. Вводить его в курс дела насчет Призрачной Орхидеи и теневой стороны мира было еще рано. Ему нужно было сначала привыкнуть к «магии», которую можно потрогать и измерить. А для этого требовалась практическая, почти невозможная задача.

— Ткань, — произнес я, прерывая его внутренний монолог. — Мне нужна ткань. Но не простая. Она должна быть устойчива к режущим повреждениям и экстремальным температурам. Быть водонепроницаемой. И, что самое главное, технологию ее создания я должен суметь повторить у себя в гараже.

Учитывая, что в некоторых версиях этой вселенной Питер сам создавал свою невероятную паутину, я был уверен, что такая задачка не станет для него проблемой. Я не прогадал. Он замер на секунду, его взгляд расфокусировался. Я видел, как в его голове проносятся сотни вариантов, как его биокомпьютер обрабатывает запрос. Спустя минут десять он моргнул, и его взгляд снова стал ясным. Вердикт был готов.

— Итак, есть три варианта, — он подошел к лабораторной доске, взяв в руки маркер. — Пойдем от простого к сложному. Вариант первый я условно назвал «Бастион». Это ламинированный арамидный композит. Самый прагматичный и быстрый в реализации. Мы берем лучшие из уже существующих материалов и соединяем их в… «сэндвич».

Он быстро нарисовал схему из трех слоев.

— Внешний слой — защита от стихии. Ткань из арамидного волокна с покрытием из тефлона. Защита от огня до 400 °C и полная водонепроницаемость. Средний слой — основной, защита от порезов. Полотно из СВМПЭ (сверхвысокомолекулярного полиэтилена высокой плотности). Оно легче и прочнее кевлара на разрыв и срез. Ну и внутренний слой — тонкая микрофибра для комфорта.

— Звучит неплохо, — кивнул я. — Но ты сказал, это самый простой вариант. В чем подвох?

— В том, что это, по сути, не одежда, а легкая броня, — пояснил Питер. — Ключ в процессе ламинирования. Нужен термопресс и специальный термоклей. Мы склеиваем слои под давлением. На выходе получается относительно недорогая ткань из проверенных материалов. Но она будет жесткой, громоздкой и почти не будет «дышать».

— Понятно. Следующие варианты в этом плане лучше?

— Значительно, — заверил меня Питер, стирая с доски первую схему. — Второй вариант, «Химера». Основа — любая эластичная ткань, наш «каркас». А усиление — углеродные нанотрубки. Их можно купить в виде суспензии.

— В чем сложность?

— В процессе, — вздохнул Питер. — Нужна ванна для электрофоретического осаждения. Звучит страшно, но собрать ее можно. Суть в том, что мы пропускаем через суспензию с тканью электрический ток, и нанотрубки буквально «впечатываются» в структуру волокон. Процесс сложный, не допускает ошибок, и сама суспензия — дорогой и редкий компонент. Но на выходе — тонкая, легкая и гибкая ткань с колоссальной прочностью.