MARVEL: Небесный Кузнец (СИ). Страница 163

Адамантий же был стабилен, нерушим, инертен. Идеальный материал. За исключением одного жирного минуса, который перечеркивал все. Одна отсутствующая строка в отчете «ЩИТа», но выявленная моими собственными исследованиями и метазнаниями. Токсичность. Медленное, неотвратимое отравление на клеточном уровне. Нет. К черту Адамантий.

И в этот момент, в пробке на мосту Джорджа Вашингтона, меня осенило.

Почему я так зациклился на металлах? Это же очевидная, фундаментальная уязвимость. Ахиллесова пята для любого, кто столкнется с условным Магнето. Нужно мыслить шире. Я инженер или кто? Пора вдохновиться технологиями будущего и обратиться к вершине углеродных соединений.

Карбин. Точнее, стабилизированный карбин. Теоретически — самая прочная форма материи. Легкий, биологически инертный, абсолютно невосприимчивый к магнетизму. Идеально. План начал вырисовываться в голове с кристальной ясностью.

Теоретически существующая одномерная аллотропная модификация углерода, которую мое, перегруженное информационными пакетами, сознание тут же признало практически осуществимой. Святой Грааль материаловедения. Самый прочный материал во Вселенной, оставляющий далеко позади и графен, и алмазы. Невероятно легкий. И будучи чистым углеродом — абсолютно биосовместимый.

Эта мысль поглотила меня целиком. Я уже не мог от нее отмахнуться, развивая концепцию с лихорадочной скоростью, пока такси несло меня по улицам Манхэттена.

Наноботов можно запрограммировать на расщепление избыточных липидов и углеводов прямо в организме, поставляя чистый углерод напрямую в рой для саморемонта и репликации. Это будет самодостаточная внутренняя экосистема. Более того, карбин — идеальный проводник тепла, способный выдерживать температуры до десяти тысяч градусов по Цельсию. Возможности для создания внутреннего оружия просто ошеломляли.

Создать нанобота-матку с нейроинтерфейсом, имплантировать ее в спинной мозг с помощью Железной Крови, связав напрямую с моей нервной системой…

— Приехали, сэр. Форт-Трайон-парк.

Голос таксиста вырвал меня из глубин инженерного экстаза. Быстро же летит время, когда ты проектируешь вершину углеродной жизни.

Поднявшись по каменным ступеням на холм, я увидел его. Одинокая фигура в темной одежде на скамейке у входа в музей. Фрэнк. Чем ближе я подходил, тем сильнее росло беспокойство. Это был не тот человек, с которым я проходил краткий курс молодого бойца. Не тот, кого исцелило зелье пепла и зари. Передо мной сидела выжженная земля. Осунувшееся лицо, огромные мешки под глазами, взгляд, устремленный в никуда. Он был похож не на элитного солдата, а на человека, который уже умер, но по какой-то злой иронии забыл упасть.

— Выглядишь хреново, Фрэнк, — сказал я без обиняков, садясь рядом.

Последние недели он, без сомнения, не думал ни о чем, кроме мести. И, судя по его состоянию, уже столкнулся с тем, что не убить простой пулей. Это объясняло все: и его готовность встретиться, и его безразличие к риску попасть под колпак «ЩИТа». Фрэнк Касл зашел в тупик.

— Знаю, — устало кивнул он, даже не повернув головы. — Нужна твоя помощь.

— Ожидаемо, — хмыкнул я. — Она многим нужна.

— Мне нужно оружие, которое убивает то, что не умирает. Броня, которая держит удар метачеловека. Стимуляторы, которые позволят мне не спать неделю. Сколько?

Прямой подход. Уважаемо.

— Проблема в том, что я больше не продаю такие вещи, — я сделал паузу, поймав его напряженный взгляд. — За деньги.

Он молчал, ожидая.

— Я предлагаю тебе не снаряжение. Я предлагаю тебе арсенал. Ресурсы. И цель после того, как твоя личная война закончится. У меня есть компания. Пока небольшая, но с огромными перспективами. И мне нужен начальник службы безопасности. Тот, кто соберет команду из доверенных ветеранов — даже калек, хотя скорее… Тем более калек. Я их вылечу. Мне нужен тот, кто построит с нуля систему, способную защитить то, что мне дорого. Тот, кому я смогу доверять.

Фрэнк погрузился в себя. На долгие две минуты он превратился в статую. Я видел, как в пустоте его глаз взвешиваются варианты. С одной стороны — его крестовый поход, одинокий и почти безнадежный. С другой — бесконечный ресурс для этого похода и… будущее.

Наконец, он медленно кивнул. Я мысленно выдохнул.

— Хорошо. Но как ты это видишь? Сейчас у меня есть дело.

— Твоя месть, — кивнул я. — С тем, что я тебе предоставлю, она не займет много времени. И я помогу с информацией. У меня уже есть наводка на одно место, где ошивается потенциальный мета-наемник Кингпина, — вспомнил я про Гидромена.

— Сначала моя война. Потом твоя, — произнес он, и это было его последнее слово.

— Я на это и рассчитывал, — пожал я плечами. — Что касается сроков… я сейчас разгребаю свои дела. Я напишу, но предварительно — жду тебя в лаборатории на следующей неделе.

— Постараюсь не умереть, — он встал. Уголки его губ дернулись в некоем подобии улыбки.

Он ушел, не оборачиваясь. А я остался сидеть на скамейке, осознавая масштаб произошедшего. Фрэнк Касл. Каратель. Теперь он в моей команде! Это не просто найм. Это приобретение силы, которую не измерить деньгами.

На волне эйфории я вернулся в лабораторию. До вечерней поставки от Лукаса оставалось еще много времени. И я знал, чем его занять.

Пора было приступать к созданию материнского нанобота из стабилизированного карбина.

Цель была одновременно микроскопической и титанической: создать одного-единственного, совершенного наноробота-репликатора. Он должен был стать душой, мозгом и чревом для всего будущего роя. Фабрика, нейроинтерфейс и центральный узел в одном лице. И я собирался достичь этого, сведя к минимуму грубую электронику.

Мои пальцы погрузились в световое поле голографической станции, и в воздухе начала обретать форму элегантная модель веретена — пять миллиметров в длину, один в толщину. Я мысленно разбил ее на функциональные компоненты: монолитный, непробиваемый саркофаг из стабилизированного карбина; молекулярный ассемблер — сердце фабрики, куда будет поступать углерод прямо из моего кровотока; и, наконец, логический центр и нейроинтерфейс — живой, синтетический био-нейронный процессор.

Решение использовать био-процессор было не просто инженерным — это была философия. Во-первых, это идеальный интерфейс: соединение биологии с биологией. Моя нервная система напрямую, без костылей-преобразователей, соединялась бы с синтетической. Это гарантировало бы мгновенную, двустороннюю связь, скорость которой ограничена лишь скоростью мысли. Во-вторых — врожденная, абсолютная защита. Этот процессор не работает на двоичном коде. У него нет операционной системы, которую можно взломать, нет портов для подключения. Для условного технопата попытка прочитать его была бы равносильна попытке прочитать мысли самой материи — он увидел бы лишь хаотичные биоэлектрические сигналы, а не данные.

Я спроектировал трехмерную модель нейронной сети, оптимизированной для одной-единственной задачи — управления роем. Базовые алгоритмы репликации и контроля были заложены в саму ее физическую структуру. Теперь — к рождению.

В биохимической лаборатории развернулся тихий танец 3D-биопринтера, который слой за слоем создавал пористый, биосовместимый каркас — скелет будущей матки. Эту колыбель я поместил в биореактор, наполненный питательным раствором и специально выведенными стволовыми клетками. Под действием разработанных мной катализаторов клетки начали дифференцироваться в синтетические нейроны, постепенно оплетая каркас и образуя живой, функционирующий процессор.

Пока в одной лаборатории зарождалась жизнь, в соседней разворачивалась иная, огненная драма — синтез стабилизированного карбина. В глубоком вакууме установки, собранной на базе системы молекулярно-пучковой эпитаксии, я бомбардировал атомы изотопно-чистого углерода-14 сфокусированным лазером, заставляя их выстраиваться в идеальные одномерные цепи. Одновременно второй лазер испарял специальный полимер, который мономолекулярным слоем, словно изоляция, обвивал каждую нано-нить карбина, не давая ей разрушиться. На выходе я получил то, чего жаждал — гибкую, прочную, как сама реальность, нить толщиной в один атом. Идеальный строительный материал.