Княжна Екатерина Распутина (СИ). Страница 9

— Где там⁈ — не унималась я, предчувствуя надвигающуюся катастрофу.

Фамильяр вперил в меня взгляд, завораживая причудливой игрой своих голубых, словно подернутых дымкой, глаз. Удивительно, но я начала замечать, что и мои собственные глаза за последнюю неделю словно выцвели, приобретая оттенок, идентичный его. Казалось, только я одна замечала эту странную метаморфозу; остальным же было все равно, что до меня, что до изменений, происходящих с моим телом.

Зверек, задумавшись на мгновение, вдруг легко вскочил и, бросившись ко мне, мгновенно перевоплотился в бесформенную ленту, которая скользнула мне в грудь. Тут же я увидела, как он проник в сейф и взял оттуда сафиры. Еще один способ нашего общения: Хромус мог передавать мне свои воспоминания.

— А ну немедленно выметайся из меня и верни все на место! — прорычала я. — Воровать нехорошо. Ты вообще знаешь, что за такое полагается? — спросила я и тут же сама себе ответила: — Наверняка нет. А за воровство, знаешь ли, тебе оторвут лапы, а мне — руки. И если ты, может, и сможешь отрастить себе новые конечности, то я — нет. Как я безрукая жить буду, если нас с тобой выгонят? — строго спросила я, глядя на его обиженную мордочку.

Надо сказать, эта «лента» эволюционировала с невероятной скоростью. Облазила все окрестности, впитывала знания, словно губка, и, похоже, уже обжилась в новом мире, и новая форма тела ей очень даже нравилась.

— О, вкусные, — отозвался он, высвобождаясь из моего тела в облике фамильяра, и устремил молящий взгляд, полный тоски, с меня на сафиры.

Еще одна его причуда — он ни в какую не желал признавать магические камни, извлеченные из тел чудовищ, сафирами. В протяжное «О» зверек вкладывал нечто непостижимое, тайну, доступную лишь его разуму.

Я опустилась на корточки перед ним. Вздохнула, протянула руку и нежно погладила его дымчатую шёрстку на голове, едва коснувшись мягких ушек и крохотных рожек.

— Послушай, дружище, — я старалась подобрать самые убедительные слова. — Сафиры — это не просто лакомые камушки, это сокровище, понимаешь? Петр Емельянович прекрасно осведомлен о содержимом своего сейфа. Если он обнаружит пропажу, разразится буря невиданной силы. И, поверь, первым подозреваемым стану я, а следом — ты. До моего появления в его доме ничего не исчезало. А если каким-то образом раскроется твой дар проходить сквозь любые препятствия… Страшно даже представить последствия. Не забывай, мы в мире, где магия — реальность, и мы еще не видели ее истинного могущества. Вдруг найдется маг такой силы, что поработит тебя и заставит служить себе? Ты станешь пленником, а меня снова выбросят на улицу, как ненужную вещь. Я не ощущаю в себе магической силы, а без такого чудесного фамильяра, как ты, я никому не буду нужна, даже с княжеским титулом. Мы оба одиноки в этом мире, у меня никого нет, кроме тебя. Мы должны держаться вместе, помогать друг другу, строить наше будущее. А для этого нам нужно быть тише воды, ниже травы, — вспомнила я еще одну старую поговорку. — Пожалуйста, верни сафиры на место. Обещаю, как только появится возможность, я обязательно подарю тебе эти восхитительные камешки.

— Мы пойдем охотиться на монстров? — спросил он, в голосе прорезались нотки мальчишеского задора.

— На охоту? — переспросила я, задумчиво почесывая затылок. — Ты думаешь, это так просто? Для всех я ребенок, и никто не подозревает, что в этом хрупком теле заключена душа взрослой девушки. Чтобы быть самостоятельной, мне нужно время — вырасти, набраться сил, отточить умения, научиться побеждать этих тварей. Сначала нужно разузнать, откуда они лезут. Вдруг тот вид монстров, что ты убил, — лишь щенки по сравнению с теми чудовищами, что где-то таятся. И, судя по цвету сафиров, моя догадка может быть верна. Потерпи немного, дружок, и все у нас получится. Я сама жажду сразиться с монстрами — ведь для меня это единственный путь к независимости. Не знаю только, дадут ли мне такое право… Но после разговора с тобой я понимаю, что пора сбросить маску блаженной Катьки и предстать перед всеми не кем иным, как княжной Екатериной Распутиной.

Глава 4

Знакомство с новым миром

Хромус вернул в сейф сафиры, и я уже собиралась попросить его, чтобы он принес мне мой документ о рождении. Хотелось узнать, сколько мне полных лет и кто были родители Катерины, но, поняв, что он не умеет читать, отказалась от этой затеи. Наверняка притащит мне все бумаги, а там, возможно, деньги, и, боюсь, может получиться так, что Петр Емельянович откроет свой тайник, а там пустота. Не хотелось бы, чтобы поднялся шум. И если даже документы вернутся на прежнее место, это вызовет лишь больше вопросов и страха. Необъяснимый феномен всегда подсознательно вызывает душевный трепет.

Первым делом я хотела узнать, как называется планета, на которую попала моя душа? Чем живет эта голубая красавица, какие технологии развиты и все прочие? А для этого мне нужно было найти источник знаний, и, кажется, я знаю, кто это будет.

В покои вошла Глафира, луч света, играющий в комнате, вспыхнул золотом в ее волосах и исчез, озарив красивое лицо молоденькой девушки.

— Ты уже проснулась? — спросила она, потягиваясь, расставив руки в стороны и сладко зевнув.

Я мотнула головой, откинув одеяло, встала босыми ногами на ковер, по которому ступало не одно поколение детей Соловьевых. Строгие синие линии на его ворсе причудливо переплетались с голубоватыми и белыми завитками, рождая узор, удивительно похожий на морозные кружева на зимнем окне.

Пробежав по синей линии, я направилась в ванную делать утренние процедуры, пока моя служанка застилала кровать. Освежившись прохладной водой, я направилась в покои, а там уже и к шкафу с платьями. Бросив взгляд на пестрое разноцветье нарядов, замешкалась, не зная, что подобрать. На помощь пришла Глафира. Не раздумывая, она схватила первую вешалку с платьем бледно-зеленого цвета, сшитого из тонкого хлопкового материла.

В этом мире женщины облачались в ниспадающие до пола ткани, мне, привыкшей к свободе комбинезонов, предстояло освоить новую элегантность.

— Глашенька… — прозвучал мой тихий вопрос, едва слышный сквозь шелест листвы за окном. — Скажи мне, как называется наша планета?

Служанка, словно завороженная, замерла на миг, держа в руках мягкий кожаный туфель. Её большие изумрудные глаза распахнулись в немом изумлении, словно она увидела нечто невозможное.

— Да это же проще простого — Тераклус, — пролепетала она, запинаясь, словно боясь произнести крамольную мысль. — Любой знает… Хотя откуда тебе знать, блаженная ты наша.

В её голосе сквозило снисхождение, даже жалость. Она, кажется, не поняла, что вопрос, сорвавшийся с моих губ, был вполне осмысленным. Вопрос, который не должна была задать девочка, чьё сознание, как ей казалось, окутано туманом. Но пока это было мне на руку. Нужно постепенно, словно росток, пробивающийся сквозь асфальт, приучать её к мысли о моих проблесках разума.

— Наша повариха сегодня напекла чудесных творожных пончиков, — заворковала она, словно птичка, расправляя складки на моём платье. — Я их так люблю со сметаной! А ты с чем предпочитаешь?

Я кивнула, едва сдерживая слюну, бросила жадный взгляд на стол и, подойдя к нему, села на стул, застыв в ожидании, словно голодный зверь, учуявший добычу.

— Вот и славно, — проговорила она, одарив меня лучезарной улыбкой, и, бросившись к двери, проронила на ходу: — Скажу, чтобы положили тебе пять штук… Два я по дороге съем, а тебе и трех хватит.

Обиды не было и в помине. Повариха, должно быть, женщина щедрой души — вся ее выпечка отличалась богатырскими размерами, так что я почти не сомневалась, пончики будут с кулак. И, признаться, не ошиблась. Пока Глафира утирала испачканные сметаной губы, я приступила к завтраку, утопая в волне восхитительных вкусовых ощущений.

— Вкусно, — промолвила я, пригубив стакан с теплым какао.

— Передам Марьяне, что княжне пришлась по душе ее стряпня, уж больно она падка до похвалы, — прощебетала служанка, подхватывая поднос с посудой со стола. Направляясь к выходу, она бросила на ходу: — Ты пока в окно полюбуйся, птичек послушай, а я Михаила покормлю.