Это кто переродился? Книга 4 (СИ). Страница 21

Верховенские согласились:

— Тут вы правы. А если уж их сторону возьмет Орда… Пиши пропало!

— У нас с ними вечный мир! — подняла палец Марьяна, но Державина лишь отмахнулась:

— Для Хана это всего лишь бумажка, ваше высочество. Он может сговориться с царем в обмен на прощение неуплаты дани поддержать его поход на нас. А всю добычу получит Орда. Почему, думаете, Хан простил Павлу прошлую просрочку? Тот помог ему усмирить восставшие провинции. Опыт у них уже есть.

— Нет, нам не нужны проблемы с царем, — вновь поддержал ее Верховенский, а его брат усилил напор: — Понятно, что с вами, Марьяна Васильевна, Гедимин поступил некрасиво, но…

— Что⁈ Некрасиво? Он обманом хотел насильно жениться на мне, чтобы поработать нашу страну!

Первый Верховенский тут же заметил:

— Но если бы вы сразу сказали «да», все условия можно было бы… обговорить…

Взгляд Марьяны стал такой дикий, будто она была готова впиться ему в глотку. Полемика заполыхала с новой силой.

Я целиком и полностью был на стороне той партии, что рьяно желала спустить с Гедимина шкуру. В общем-то мне ничего не мешало сделать это сразу, но, увы… Политика требовала сдержанности.

Устав слушать их крики, я потянулся к кубку с вином. Увы, он был пуст…

— Позвольте мне поухаживать за вами, молодой человек, — улыбнулся сидящий сбоку дедок и наполнил мне кубок до краев. — Это меньшее, что я могу для вас сделать, сир Обухов.

Я удивленно приподнял бровь. Вроде, еще до перерыва рядом сидел совсем другой мужчина — возрастом примерно с Лаврентия, а тут…

— Ох, вижу вы удивлены! — кивнул он, словно прочитав мои мысли. — Я приехал полчаса назад. Пришлось задержаться, и на первом заседании присутствовал мой помощник. Ах, мы же с вами не знакомы? Князь Илья Ильич Орлов, очень приятно.

Я сжал его жилистую руку, и тут вспомнил, где видел эту бородатую орлиную физиономию. Это был тот самый старичок, которого я спас от смертоносной косточки.

Отпив вина, князь качнул кубком в сторону Державиной, которая перечисляла какие убытки может понести казна, если они решат даже пальцем коснуться Гедимина.

— … И это еще не говоря, что Царство обрубит нам газ! Вы чего, этого хотите⁈ Пойти на поводу у Ганзы? Увольте!

— Вот вы, сир Обухов, — шепнул он мне, — отчего думаете, ее милость, так защищает того наглеца, который в тот злополучный вечер разом нарушил все законы гостеприимства, прикрываясь обещанием, данным ему мертвецом?

Я ответил честно:

— Возможно, просто вредничает. Она в тот вечер никак не пострадала.

— Ага! Однако отчего ей так важен Гедимин? Он же ей не родственник и не друг.

Ухмыльнувшись, я предположил:

— Должно быть, сама хотела выдать свою дочурку за него.

Старик хохотнул:

— Отчего ж нет… Не буду томить — нет, дело не в этом. Да и ее дочурка явно родовитостью не вышла, чтобы сойтись с Гедимином. Как вы можете слышать, Державина прикрывается интересами страны, однако одновременно ведет с Царством самую сердечную дружбу в плане торговли. Разрыв отношений и возможный конфликт ударит в первую очередь по их роду — по Державиным!

Он указал на Верховенских, которые поддакивали каждому слову Державиной.

— Это же касается и их. У Коли и Мити тоже важный купеческий род, имеющий кучу интересов и в Царстве, и в Орде, однако с Царством «дружить» куда спокойней.

Затем Орлов указал на графа Илларионова, который наблюдал за спорящими исподлобья.

— А вот, как быть с Илларионовым, сыну которого Гедимин вообще вспорол брюхо… Он выдерживает нейтралитет.

— Тут все просто, — заметил я. — Отец всегда считал сына за слюнтяя.

— Верно. Но так уж вышло, что половина оборота активов рода находится в Царстве… Оттого он побаивается открыто идти против царя.

Я пожал плечами. Удивительного тут было мало. Судя по тому, как его отец пытался заставить сына драться на дуэли, отношения у них были так себе.

— А эти все? — и Орлов обвел кубком сторону «сторонников жестких мер». — Почему они против Гедимина? Они же за справедливость? Однако большинство тем вечером не теряло наследников и вообще никак не конфликтовало с Царством. Тут все просто: они скорее выиграют в случае войны. Все же они связаны с оружейным делом.

И хохотнув, он пропал в кубке.

Я же по новому поглядел на присутствующих и… Не удивился. Люди, чего с них взять? Ладно бы, накопить золота силой и отвагой, а эти… Смотреть противно.

Так-то получается практически единственный здесь, не считая Орлова и Лжедарьи с Марьяной, кто не вызывал у меня отвращения — это Лаврентий.

А он все продолжал и продолжал мучить мою монетку!

— … Тогда ваше высочество, — продолжала действовать всем на нервы Державина. — Если вы хотите мира с Царством и не хотите отпускать Гедимина… Наверное, вам придется сказать ему «да».

Зал опять сковало молчанием.

Вся красная Марьяна встала из-за стола.

— Еще слово, Державина… — прошипела она, и Лжедарья дернула ее за руку, призывая успокоиться, но та продолжила: — И вам будет очень плохо…

Княгиня подобралась.

— Вы мне угрожаете, ваше высочество? Мне? Представительнице древнего рода, который присутствует за этим столом вот уже две сотни лет?

И снова зал начала заполнять темнота, но на этот раз недрогнувшая Державина медленно поднялась из кресла.

— Нас, Державиных, не напугать какими-то фокусами!

Ее глаза зажглись, и тьму начал теснить свет, исходящий от нее. Марьяна же процедила:

— Я не выступаю против ваших прав. Только против вашей наглости и хамства, которые вас недостойны.

Державина ухмыльнулась.

— Я всего лишь защищаю интересы Королевства, ваше высочество. Вы неопытны, и не понимаете, что стоит на кону. Если ваш отец при жизни сделал глупость и пообещал Гедимину вашу руку, то решать этот вопрос придется нам. И уж точно не кровью царевича…

— Его можно решить проще, — вдруг заявил князь Орлов, и все повернулись к нему. — Вы, ваше высочество, скажете «да» другому мужу. И оставите Гедимина с носом. Тогда…

— Его отец все равно будет к нам в претензии, — сказала Державина. — Ваш «вечный» мир, расколется очень быстро. Нет, Марьяне Васильевне, придется сказать «да» Гедимину. Ведь…

Осмотрев всех присутствующих, она повысила голос:

— … Только этот брак спасет Королевство. Смерть Гедимина нас погубит.

Судя по взглядам, ей очень хотели ответить, однако никто не решался. Видимо, аргументов совсем не осталось.

Встал лишь один — и это снова был Орлов.

— Отчего только этот брак? А как же сын Великого Хана — Угедей, который передал принцессе презент? — улыбнулся князь. — Верно ли, ваше высочество, я увидел его жест? Он же подарил вам персик?

Марьяна охнула, и на нее тут же оглянулись. С удивлением, а затем и с ужасом.

— ЧТО⁈ — охнула Державина. — Когда? Что он такое говорит? Угедей⁈

Орлов кивнул.

— Тот самый молодой человек, что пришел вместе темником. Угедей, кто же еще? Кто еще обладает силой, способной уводить мстительные души в Орду? Лишь сам Хан и его старший наследник Угедей. Другие, увы… Подавились косточками еще несколько лет назад.

Князь весело улыбнулся.

— И он? — наседала Державина. — Что он сделал⁈ Какой еще персик?

Готовилась разразиться настоящая буря, а я уже едва сдерживался, чтобы не сжечь тут всех к чертовой матери. От всей этой политики, у меня страшно трещала голова.

Марьяну нужно было срочно спасать, а то ее, кажется, приперли к стенке и вот-вот растерзает стая этих шакалов. Этот ее дурацкий персик и так уже неделю мешался у меня в кармане брюк. Вытащив его, я громко откусил кусочек. Он был уже заветренный, но, признаю, очень сладкий.

На меня смотрели, не отрываясь. Все до одного в зале. Даже Марьяна открыла рот от удивления.

— Ваня…

— Что⁈ Вкусно. Хочешь?

Смех раздался совсем рядом — веселился князь Орлов. Остальные не оценили его веселье: их лица все больше темнели.

— То есть, ваше высочество… — проговорила Державина. — Вы сказали «да» Угедею из Орды?