Подарок. Страница 3

«Крови?»

Хруст дошел до него с небольшим запозданием. Как звуковой удар от самолета. Потом пришла боль, и он понял, что не ошибся: пол в дайнере действительно был с шахматным рисунком. Именно на нем он и стоял сейчас на коленях – не в состоянии подняться.

«Нужно было слушать внутренний голос».

Пинок в живот заставил его развернуться вокруг собственной оси. Он упал на спину, увидел над собой радиаторную решетку от «кадиллака», которую, видимо, подвесил под потолком какой-то интерьерный дизайнер, затем женщину с легкой горбинкой на носу, намного красивее его грубого рубильника, который как раз наполнялся кровью.

«Андра, – подумал Милан. – С такой женщиной я и правда с удовольствием сходил бы на свидание».

– Счастливого Рождества, придурок, – сказала она.

А затем врезала ему со всей силы бейсбольной битой.

– Как вы познакомились? – спросила психотерапевт.

Вероятно, она решила, что сидящая перед ней парочка только что с улыбкой вспомнила какой-то романтический момент. Отправная точка для успешной парной терапии, на которую они недавно записались. Десять сеансов по полтора часа. Двести евро за прием. Совсем недорого, если доктор Генриетта Розенфельз действительно сможет вывести обоих из гущи проблем их молодых отношений. Или хотя бы дать совет, как пережить день, не размозжив друг другу голову.

«Хотя именно с этого все и началось», – подумал Милан, по этой же причине улыбалась и Андра.

– Я ударила его бейсбольной битой, – ответила она на вопрос семейного психотерапевта, а Милан добавил:

– Это была любовь с первого удара.

Когда они впервые обменялись рукопожатиями у входа в ее частный кабинет, расположенный в старинном доме в центральном районе Берлина Моабит, Милан еще подумал, что доктор Розенфельз большая поклонница ботокса. Для пятидесяти восьми лет у этой седой женщины в очках необычно гладкая кожа (как будто она натянула на лицо воздушный шарик, была его первая мысль), но сейчас на лбу Розенфельз образовались морщины.

– Как это понимать? – спросила она.

– Андра официантка. Два года назад в сочельник я хотел ограбить ее ресторан. Но она меня раскусила.

«„Вам сейчас лучше положить трубку“? – Андра насмешливо процитировала его слова, когда Милан снова пришел в себя. – Чувак, мой бывший был полицейским. Не самая светлая голова, но в ситуации с захватом заложников даже он держал бы связь с жертвой».

Недоверчивый взгляд психотерапевта переместился к Андре, которая без слов, одним вздохом а-ля «печально, но правда» подтвердила признание Милана.

– Думаю, я уже сейчас могу сказать, что вы, пожалуй, самая необычная пара. – Доктор Розенфельз улыбнулась, и Милан должен был с ней согласиться. Даже внешне они с Андрой диссонировали. Он – консервативно-невзрачно одетый студент в сникерах, джинсах и футболке-поло. Она, тремя годами его старше, называла свой стиль «прикидом дерзкой девчонки». Черные байкерские ботинки, крашенные в стальной цвет волосы до плеч, яркие легинсы, плиссированная мини-юбка с черепами, зеленая толстовка-худи с надписью «Иисус любит тебя. Все остальные считают говнюком».

Та же самая толстовка, в которой она была в день их знакомства.

Хотя «знакомство» – исключительно эвфемистическое описание для «забить до полусмерти и, лишенного сознания, оттащить в подсобное помещение».

Согласно доктору Гуглу, травма, которую Андра нанесла ему тогда бейсбольной битой, называлась перелом свода черепа без церебрального поражения, хотя Милану показалось, что она вбила ему лобную кость в самый мозг. Даже спустя несколько месяцев у Милана слезы наворачивались на глаза от резких движений, да и сейчас он иногда просыпался от внезапной боли во лбу, потому что в своих ночных кошмарах слишком сильно мотал головой.

Все же он справился с переломом черепа без медицинской помощи. В отличие от травмы головы в детстве. Милан вырос на острове Рюген. В четырнадцатилетнем возрасте ему пришлось провести несколько недель в больнице, после того как дома он упал с лестницы, ведущей в подвал. Второй перелом черепа в своей жизни он вылечил катадолоном и льдом. Чудо, как свидетельствовали его поиски на различных медицинских форумах. Но не такое большое чудо, как их отношения с Андрой.

Когда Милан очнулся через полчаса после своего неудачного нападения – лежа на диване в кабинете руководителя ресторана, с оркестром фальшивящих инструментов в голове, – он рассчитывал на то, что Андра доведет начатое до конца. Неделю назад СМИ рассказывали о владельце ночного магазина в районе Пренцлауер-Берг, который до смерти забил вора в отместку за всех мерзавцев, которых упустил за предыдущие годы. Но на удивление хрупкая женщина с лицом ангела не тронула на нем больше ни единого волоска. И не позвонила в полицию. Андра сделала то, на что Милан и в жизни не рассчитывал: она предложила ему работу. «Какое расточительство. Симпатичный парень с таким креативным умом. Почему ты занимаешься эти дерьмом, а не найдешь нормальную работу?»

Не проходило ни одного дня, чтобы он не вспоминал эти ее первые слова. И ответ, который до сих пор оставался ей должен: «Я неграмотный. Не умею ни читать, ни писать. Так этому и не научился, как и миллионы других людей в Германии».

– Иногда мне кажется, что у Милана раздвоение личности, – сказала Андра, которая все еще не имела ни малейшего понятия о его проблеме. Так сильно Милан стыдился того, что отличало его от окружающих. – Я имею в виду, он рассказал мне о своем отце, о лечении которого заботится. О своих долгах. По этой причине Милан и пытался любыми способами добраться до денег.

– Из-за чего пошли на преступление? – уточнила у него доктор Розенфельз.

Андра кивнула за Милана. Вообще-то причина его карьеры мошенника-трюкача заключалась в том, что неграмотность в Германии не считалась инвалидностью, и поэтому у него не было права на социальное пособие. Но самостоятельно на жизнь он заработать не мог. О чисто физическом труде для него, криворукого, не могло быть и речи. А из сферы умственной деятельности, для которой его развитый мозг был создан, общество его исключило.

В какой-то момент Милану надоело терпеть неудачу за неудачей даже при заполнении формуляра на пособие по безработице, и он решил использовать свои умственные способности в единственной области, где не требовалось вступительного экзамена, а оплата все равно была выше минимального размера, – преступной деятельности.

– История о его обедневшем отце, конечно, сразу же вызвала во мне «синдром жертвенности», – продолжала Андра. – К тому же я сожалела, что так грубо с ним обошлась. Я была взволнована и испугана.

– Поэтому переспала со мной из жалости.

– Козел, – напустилась на него Андра. – Это было полгода спустя, и я тогда в тебя влюбилась.

«Тогда?»

– Вы сейчас работаете вместе? – спросила психотерапевт.

– Да, в том же ресторанчике, где она пыталась меня убить.

– Где ты пытался меня ограбить!

Милан посмотрел на доктора Розенфельз.

– Почему она скрыла нападение и тут же замолвила за меня словечко перед Халком, если не из жалости?

– Перед Халком?

– Это директор ресторана. Вообще-то он Харальд. Но мы его так называем, потому что он любит носить зеленое.

– Ты его так называешь, потому что считаешь забавным называть наилегчайший вес в пятьдесят килограммов Халком, – исправила его Андра и покачала головой. – Я не могу тебя понять, Милан. Ты ведь арифметический гений, я не знаю никого, кто сумел бы запомнить заказ двадцати человек без единой пометки и ничего не забыть. У тебя невероятный художественный талант. Если бы вы видели, как он рисует гостей, – обратилась она к психотерапевту. – У него фотографическая память, честно. И при этом он работает официантом!

– Подождите, я немного запуталась, – остановила ее доктор Розенфельз. – Я думала, вы хотели, чтобы он работал с вами в ресторане?