Кавказский отчим. Девочка монстра (СИ). Страница 12

Я молча глотнула горький воздух. Он убьет Дениса. У меня на глазах. Невинного мальчика. Животное! Животное, которое нравится мне настолько, что я еряю голову рядом с ним, а в моем животе порхают не бабочки, а бегают слоны. Если выйду за Дениса, то буду несчастной.

Глава 9

Существуют моменты, когда жизнь ставит тебя перед выбором: либо сломаться и покориться, либо собрать все силы и дать последний бой. Момент, когда отступать некуда, и единственный путь — вперёд, через огонь и боль, к тому, что ты считаешь своим.

Сегодня этот момент настал.

Денис приехал утром. Молодой, симпатичный, с добрыми глазами влюблённого щенка. Привёз кольцо — скромное, но красивое. Встал на колено прямо в холле, при Камране, и произнёс длинную речь о любви, верности и счастливом будущем.

А я стояла и смотрела на Камрана. На то, как напряглись его плечи. На то, как сжались кулаки. На то, как что-то дикое и опасное мелькнуло в его чёрных глазах, когда Денис надел мне кольцо на палец.

Собственничество. Ярость. Ревность.

И желание убить соперника голыми руками.

— Поздравляю, — сказал Камран ровным голосом, но я слышала в нём нотки, которые заставляли мурашки бегать по позвоночнику. — Свадьба через неделю.

— Через неделю? — удивился Денис. — Не рановато ли?

— В моём доме не принято затягивать с решениями, — холодно ответил Камран.

И я поняла — он торопится. Хочет избавиться от меня как можно быстрее, пока окончательно не потерял контроль.

А значит, у меня есть неделя. Семь дней, чтобы довести его до точки кипения. Семь дней, чтобы сломать его железную выдержку и заставить признать правду.

Семь дней, чтобы выиграть войну за его сердце.

План созрел у меня мгновенно. Простой до гениальности.

Если Камран хочет выдать меня замуж, чтобы защитить от себя — я покажу ему, что его защита не работает. Что даже в статусе чужой невесты я остаюсь его искушением.

И начну прямо сейчас.

Вечером, когда Денис ушёл ужинать с Заремой на кухню, а Камран заперся в кабинете, я иду в его спальню.

Комната хозяина дома — воплощение мужской силы и власти. Тёмная мебель, строгие линии, запах дорогого одеколона и чего-то ещё — чего-то опасного и притягательного. Запах табака въелся в обивку кресла, кожаные переплёты книг источают аромат старины. Кровать огромная, с чёрным постельным бельём. Именно здесь он спит, видит сны, думает обо мне по ночам.

А сегодня здесь буду я.

Иду к его шкафу, открываю. Дверца скрипит едва слышно — звук нарушает тишину, заставляет сердце биться быстрее. Внутри ряды дорогих костюмов, рубашек, галстуков. Всё идеально выглажено, развешано по цветам. Перфекционизм человека, который привык контролировать каждую деталь своей жизни.

Беру белую рубашку — ту самую, которую он носил позавчера. На ней ещё остался слабый запах его кожи. Прижимаю к лицу, вдыхаю. От этого запаха что-то горячее разливается по венам, заставляет сердце биться быстрее.

Быстро раздеваюсь, надеваю рубашку. Она велика мне — доходит до середины бёдер, рукава болтаются. Но именно это и нужно. Должна выглядеть как женщина, которая только что встала с постели мужчины.

Смотрю на себя в зеркало. Длинные голые ноги, рубашка, едва прикрывающая всё самое интересное, растрёпанные волосы. Выгляжу как грех во плоти.

Иду к его мини-бару, достаю бутылку дорогого виски. Тот самый, который он пьёт, когда нервничает. Наливаю себе — не много, глоток-другой. Нужно, чтобы от меня пахло алкоголем.

Сажусь в его кресло, закидываю ноги на подлокотник. Поза расслабленная, провокационная. Рубашка задирается ещё выше, открывая кружевные трусики.

И жду.

Философы говорят, что терпение — добродетель. Но терпение — это ещё и самая изощрённая пытка. Каждая минута ожидания растягивается, как час. Сердце колотится так громко, что кажется, его слышно во всём доме. В комнате тикают старинные часы на камине — мерный звук, отсчитывающий секунды до моей победы или поражения.

"Что я делаю? — думаю я, глядя на кольцо на своём пальце. — Играю с огнём? Да. Но иначе он никогда не признается в своих чувствах. Он слишком благороден в своём стремлении защитить меня от себя. Но я не хочу его защиты. Я хочу его."

Наконец слышу шаги в коридоре. Тяжёлые, размеренные. Камран идёт спать.

Дверь открывается, и он входит, не включая свет. В полумраке его силуэт кажется ещё более внушительным. Широкие плечи, узкие бёдра, движения хищника.

Он меня не видит. Идёт к окну, стягивает рубашку. При лунном свете я вижу его спину — мускулистую, покрытую шрамами. Каждый шрам — это история. История боли, войны, выживания.

— Тяжёлый день? — спрашиваю я тихо.

Камран замирает. Медленно поворачивается ко мне. В полумраке его глаза горят, как угли.

— Что ты здесь делаешь?

— Пью ваш виски.

Поднимаю стакан, делаю маленький глоток. Алкоголь обжигает горло, но я не морщусь.

— В моей рубашке.

— В вашей рубашке.

— В моей спальне.

— В вашей спальне.

Он подходит ближе, и я вижу, как играют мышцы на его торсе. Опасная красота хищника.

— Убирайся.

— Не хочу.

— Арина, убирайся к чертям из моей комнаты!

— Не уберусь.

"Сейчас или никогда, — думаю я. — Либо я прорываю его оборону, либо он навсегда заточит меня в клетке чужого брака."

Встаю с кресла, и рубашка поднимается ещё выше. Вижу, как его взгляд скользит по моим ногам, останавливается на бёдрах.

— Знаете, что я поняла сегодня? — говорю я, подходя к нему.

— Что?

— Что вы ревнуете.

— Не ревную.

— Ревнуете. Когда Денис надевал мне кольцо, у вас руки дрожали от желания его убить.

— Не дрожали.

— Дрожали. И сейчас дрожат.

Протягиваю руку, касаюсь его груди. Мышцы под моими пальцами каменные, напряжённые до предела.

— Сердце колотится, как бешеное.

— Уйди, — шепчет он.

— Почему?

— Потому что если не уйдёшь, я сделаю то, о чём буду жалеть.

— А если я не буду жалеть?

— Будешь.

— Не буду.

"Это мой выбор, — думаю я, глядя ему в глаза. — Мой единственный шанс показать ему, что я готова принять его таким, какой он есть. Со всей его тьмой, со всеми его демонами."

Встаю на цыпочки, приближаю губы к его уху.

— Знаете, о чём я думала сегодня весь день?

— Не хочу знать.

— О том, как бы это было — принадлежать вам. По-настоящему.

Его дыхание становится тяжёлым.

— Арина…

— Думала о ваших руках на моём теле. О ваших губах на моей коже.

— Хватит.

— О том, как бы вы меня целовали. Ласкали. Как бы я стонала ваше имя.

— Замолчи!

Но я не замолкаю. Веду рукой по его груди, чувствую, как бешено колотится сердце.

— Думала о том, как бы это было — быть вашей. Только вашей.

— Ты помолвлена с другим!

— Кольцо можно снять.

Пауза. Этот момент длится вечность. Я медленно, не отводя от него взгляда, снимаю кольцо Дениса. Металл холодный, чужой. Символ клетки, которую мне приготовили. Кладу его на тумбочку — негромкий звук металла о дерево звучит как выстрел в тишине комнаты.

— Вот видите? — говорю я тихо. — Снято. Я свободна делать свой выбор.

— Надень обратно.

— Не надену.

— Надень, блядь!

Его крик эхом разносится по комнате. Но в голосе не только ярость. В нём отчаяние.

— Заставьте меня, — дерзко говорю я.

— Что?

— Заставьте надеть кольцо. Если сможете.

Он смотрит на меня долго, пристально. Борется с собой. Последние остатки самоконтроля трещат, как лёд под весом. И я вижу момент, когда он сдаётся. Когда принимает поражение в войне с самим собой.

Резко хватает меня, прижимает к стене. Его тело горячее, твёрдое, я чувствую каждый мускул.

— Ты играешь с огнём, — рычит он.

— Хочу сгореть.

— Сгоришь. Обязательно сгоришь.

— Тогда сожгите меня.