Предзимье. Осень+зима (СИ). Страница 76

Охотница за гробовыми. Ника, оказывается, всего лишь охотница за чужими деньгами. Орлова домой она не ждала, а парень выжил и приперся. Тая умудрилась забыть Дашины слова, что Ника и Орлов жили, как кошка с собакой. Только зачем столько лжи…

«Сообщение удалено.»

«Сообщение удалено.»

Походник мигнул экраном, выдавая очередное сообщение.

«Грибочек, я скоро на стены полезу. Как ты там?»

Тая не успела прочитать до конца — Илья заметил, что Тая в молнеграмме и спешно удалил написанное.

«Тая, надеюсь, тебе лучше. Скоро заеду — сообщу новости.»

Тая быстро набрала ответ: «О том, что я не умею выбирать подруг?»

«Я с Игнатьевым тоже отличился, если ты помнишь.»

«Прости за пощечину.»

«Я был безголовый змей. Но целовать я тогда не собирался — я не настолько был отбит. Это была первая попытка признаться в любви. Именно тогда я решил, что безопаснее признаваться в чувствах через отца — тот хотя бы разбирался в людях. Жаль, что я не знал — помолвки принято обсуждать с шестнадцати лет.»

А Тае тогда было всего лишь пятнадцать, но это не остановило деда.

Тая написала Илье: «Жду!» — и отключила походник — в палату заглянула буфетчица, которая привезла ужин. Оказалось, что дверь Таиной палаты не запирается. Она не в ловушке.

Поужинав, Тая оделась в домашнее и пошла навещать Кота и Гордея. Кот отсутствовал в палате — его увезли на обработку ожогов, подсказал рослый санитар. Гордей был в коме. Тае разрешили недолго посидеть в его палате. Он лежал в огромной противоожоговой кровати, зафиксированный, как бабочка у коллекционера — не улетишь и не пошевелишься. Бледный, побритый налысо, весь в мелких узелках зашитых ран, с сеткой пересаженной кожи на многочисленных ожогах, с черными, только-только очищающимися глубокими поражениями мышц, со спицами, торчащими из ног, в паутине трубок, дренажей, катетеров и проводков датчиков. Она никогда не видела Гордея таким… поверженным. Его грудная клетка мерно ходила вверх-вниз по воле аппарата ИВЛ. Пищали приборы, когда сердце замедляло свой бег, и инфузомат сам что-то дополнительно впрыскивал в капельницу. Гордей всегда настаивал, чтобы Тая не смела его навещать в госпиталях. Он не хотел, чтобы она видела его таким. По его мнению, уж лучше спекшимся в доспехах, на носилках, в морге, чем вот так…

Тая осторожно прикоснулась к его пальцам, чуть сжимая их:

— Держись, Зима. Хорошо? Не бросай меня. Я, оказывается, совсем не умею разбираться в людях. Представляешь, Ника как-то умудрилась добиться направления на обследование мужа в патологии. Хотя это не сложно, наверное. В нашем серпентарии в кого не ткни, каждый связан с магкластером. Карина или Ольга через своих родственников легко могли сделать вызов Орлову в патологию. Ника солгала мужу про беременность, наверное, уговорив сбежать в Китай вместе — только его тут заперли бы в отделении из-за подделанных показаний. Не было бы для него никакого Китая. Он задержался бы тут, давая Нике время для побега… Не понимаю, как Ника хотела заполучить его деньги и драгоценности, но это неважно. Важно то, что Орлов сразу же попался нашему колыбельщику. А колыбельщик, между прочим, не брезгует воровством. Ему самому деньги, видимо, нужны. Почему Ника не сообщала в полицию о пропаже Орлова, я так и не поняла. Может, боялась, что тогда не получит деньги.

Пальцы Гордея в её ладони чуть дернулись. Тае хотелось верить, что это не случайность, что он слышит её даже под успокоительными.

— Чума на Орловых… Главное не это. Главное — я сходила в лес.

Пальцы Гордея отчетливо дрогнули.

— Не беспокойся, все хорошо. Я справилась — мне помог Илья. Хотя шкатулка с драгоценностями — ложь. Немного обидно — я годами боялась леса. И даже это не главное. Главное то, что ты просто обязан поправиться. Я решила, что больше не хочу быть медсестрой, мне надо искать себя. Выздоравливай. Ты мне нужен, Гордей.

Что-то щелкнуло в палате, перекрывая звуки приборов, а потом зазвучало из динамиков:

— Дили-дили-дон,

Ты проверил двери?

Слышишь похоронный звон?

Прощайся поскорее!..

Часть 3. Сбежать из Змеегорска. — Дили-дили-дон!

Глава первая, в которой в патологию приходит Илья

Твой жребий предрешен!

Как сладок вечный сон —

Тебя заждался он! Прощайся поскорее! — убаюкивающе журчала песенка из динамика под потолком. Ему с небольшим опозданием вторили динамики с других этажей, превращая колыбельную в многоголосье. Было слышно, как в коридоре с тихим шорохом кто-то упал. И явно не один. Там медсестры, там санитары, там уборщицы, там охрана… А еще есть ординаторская с дежурным доктором. И пациенты. Представить, сколько всего человек в больнице, было трудно. Много. И каждый сейчас в опасности.

Пальцы Гордея вздрогнули в Таиной руке и расслабились. На экране ЭЭГ тета-активность сменилась почти ровными прямыми. Гордей соскользнул в терминальную фазу комы. Только не это!

Вечная привычка смотреть, куда падаешь, и не валиться на стерильный стол, удержала Таю на тонкой грани между явью и сном. Колыбельная вгрызалась в мозг, заставляя закрывать глаза и расслабляться, только этого делать нельзя: нельзя падать на противоожоговую кровать — Гордею и так досталось. Ему только новой травмы и новой боли для полного счастья не хватает.

Голову неудержимо тянуло вниз. Даже взгляд не поднять. В мыслях нарастала муть. Еще чуть-чуть и будет поздно. Тая собралась силами и, не глядя, заморозила камеру и динамик, тут же взрывая их. Обломки упали на пол, часть больно вспорола Таину кожу, даже Гордею досталось. Чума! Но хладноломкость металлов все же вещь! Блаженная тишина чуть не нокаутировала Таю. Нельзя расслабляться. Расслабишься, на секунду потеряешь контроль, и придет смерть, и ладно бы за тобой!

Что колыбельщику нужно тут, в патологии магмодов?! И сюда ли он… Она придет.

До судорог цепляясь пальцами за высокий борт кровати, Тая все же не удержалась и соскользнула со стула на пол. Колыбельная, глухо доносящаяся из коридора, продолжала укутывать её сонными петлями, утягивая в омут сна. Нельзя!

— Со… бе… рись… — попыталась приказать самой себе Тая. Руки подогнулись, и Тая блаженно расплылась по полу. Еще никогда у неё не было столь мягкой подушки для сна. — Со… бе… рись…

Тут колыбельщик, тут из магмодов Орлов и пара его друзей. Они не заслужили смерти. Их надо защитить. Кто там недавно решил, что медицинская стезя больше не её? Двигай!

Слова песни исподтишка вибрациями пола продолжали пробираться в Таю. Она еле села, прислоняясь боком к теплому боку кровати, и трясущимися руками достала походник. Веки то и дело сами по себе смыкались. Перед глазами все сонно текло.

Ей надо предупредить Илью! Он должен вот-вот сюда приехать. Ему нельзя… Да, он не заснет, но он явно не готов столкнуться нос к носу со своей матушкой. Нельзя! Это просто не по-человечески… Зачем она сюда пришла…

«Не приезжай!» — с трудом набрала она, палец неловко соскользнул, добавляя к сообщению кучу ненужных вопросительных знаков. Плевать! Илья и так поймет. Главное успеть нажать «отправить». Добавить что-то еще Тая была не в силах. Ей надо двигаться дальше. Ей надо выбраться в коридор. Кто его знает, может, мамаше-змее не хватит сил магмодов. Может, она нацелится и на Гордея. Он не магмод, но все же оборотень. Только зачем все это Зимовской? Вот кому-то со свекровью не повезет…

«Илья и так поймет», — как мантру повторяла Тая про себя.

Чертово веретено! Откуда оно опять возникло?! Неужели Илья не уничтожил Таино веретено, созданное после аварии?! Ну почему она болтала с Ильей о чем угодно, кроме ритуала после аварии… Она знала ответ — ей было стыдно. Потому она и не вспоминала при нем ритуал с веретеном. Ей было больно ворошить свои воспоминания о деде, и вот результат! У мамаши Ильи снова есть веретено. В мозгах, где-то за пределами здравых мыслей вдруг проскользнуло то самое, первое веретено. Оно-то откуда взялось? Дед не был магом… Он не магмод. На тот момент сами модификации были только записями на бумагах.