Предзимье. Осень+зима (СИ). Страница 36

Так, где её походник? Надо срочно поговорить с Метелицей.

Походник нашелся под пледами — добрая душа Даша поставила его на зарядку и отключила звук, давая Тае время выспаться со своей бедой.

Тая ужаснулась — более шестидесяти пропущенных звонков! Более сорока голосовых сообщений. И это еще «паутинка» по-прежнему давится и молнеграмм не доступен, по крайней мере для Таи. Фиксированные точки доступа к паутинке еще никто не отменял. Это дед почти не жил в доме и не нуждался в паутинке. И Белкин, отец Даши, судя по всему, разделяет взгляды деда на жизнь — у Даши тоже нет доступа к паутинке.

Тая, сев в кресло, принялась прослушивать все голосовые подряд. Соболезнования изредка перемежались сожалениями о невозможности присутствовать на прощании с Семеном Васильевичем. Визиту императрицы дед проигрывал подчистую.

И черт с ними всеми!

Голосовое сообщение от Кошкина: «Асюшка! Держись, я Зимовского лично прибью! Я… Мы с Метелицей что-нибудь придумаем. Держись!»

Несколько голосовых от Метелицы.

«Тая, как ты?»

«Тая, ты ела?»

«Тая, прими мои соболезнования. Орлов в больнице. Стабилен. Жить будет. Его и Зимовского ждет обследование в диагностике патологии на вменяемость.»

«Тая, позвони, как проснешься!»

«Скунсик, покушай, прошу!»

Она набрала по памяти его номер.

— Гордей… — его имя она выдавила еле слышно.

Метелица огорошил её своим неподдельным энтузиазмом:

— Скунсик! Наконец-то! — Он хмыкнул и вспомнил про обещание: — и прости меня, ты не скунсик, конечно. Как ты?

Где-то на заднем фоне взревел Зимовский:

— Тая! Покупаешь билет на первый же поезд и едешь хоть куда. Через час поезд на Александродар, но тебя там будут искать — сразу же уез…

Кажется, Тая позвонила не вовремя — как раз на допросе Зимовского. Метелица очень холодно оборвал его:

— Ваше сиятельство, замолчите, пожалуйста!

Зимовский булькнул что-то и послушался. Наверняка поднял глаза к потолку и познает дзен. Тая даже не сомневалась в этом. Она подсказала Метелице:

— Проверь Зимовского: он действительно не мог выезжать из Змеегорска или это его ложь?

Если Гордей и удивился, то виду не подал — спокойно сказал:

— Проверю, Тая. Подниму все его поездки. Что-то еще?

— Нет пока.

— Ты ела?

Гордей всегда этим поражал Таю. Война, смерть, окружение, бой — он всегда находил время для Таи и притаскивал что-нибудь съедобное, даже если это был всего лишь сухарь. Иногда даже последний сухарь.

— Метелица, несмешно.

Он принялся её отчитывать:

— Это несложно. Идешь, открываешь холодильник, берешь из него колбасу, сыр…

— Гордей! Я ела. Ела.

— Тогда жду сегодня в семь у себя. Что тебе приготовить?

— А можно я останусь дома?

Идти ей никуда не хотелось — сердце заходилось в диком ритме, даже в ушах из-за этого шумело.

— Тая, борщ, щи, каша, пироги, что хочешь? Могу приготовить спагетти аль…

Он мог приготовить что угодно и остановить его было невозможно, так что Тая сдалась:

— Пирожки с капустой, Гордей. Хорошо?

— Будут! После ужина поговорим — нам многое надо обсудить, Тая. И как там было ночью, Илья Андреевич? Зависть — плохое чувство? Вот и завидуйте молча…

Тая в первый момент и не поняла, что это не ей. Зимовский если что-то и ответил, то это не было слышно.

Метелица вспомнил о Тае:

— Скунсик… Тьфу, Таюшка… Не беги, хорошо? Не слушай Зимовского. И не орать, ваше сиятельство. Не с вами разговаривают… Тая, у меня все под контролем. Не беги. У меня следственный эксперимент на завтра запланирован. Не беги.

Тая с грустным смешком напомнила:

— У меня похороны завтра… Не сбегу точно.

— Хорошо. В семь. Буду ждать.

На заднем фоне ожил Зимовский:

— Шкуру живьем сниму, если с Таей что-то случится.

— Пока что, ваше сиятельство, все строго наобо… — Гордей отключил телефон, обрывая фразу.

Тая не успела отложить телефон в сторону, как он вновь затрезвонил.

На экране высветился знакомый номер.

Ника.

Чума и водобоязнь… Сейчас только упреков от Ники не хватало, а ведь будут же — Орлов жив, по словам Метелицы он выкарабкается. Только Нике муж не нужен. Вот же гадство… Малодушно мелькнула мысль сбросить звонок, но Тая заставила себя нажать на значок трубки.

— Тая… Таинька… — голос Ники звучал тихо и взволнованно. Кажется, она перед звонком плакала и сильно плакала — слишком характерные внезапные вздохи.

— Да, Ника, — старательно мягко попыталась сказал Тая. Ника дурная, но все же своя. Они когда-то дружили, пока Тая не сбежала из их резко меняющегося мирка. — Это я. Чем могу помочь?

— Прости… — Ника в очередной раз всхлипнула. Как по ней все же ударило возвращение мужа. — Я понимаю, тебе сейчас не до меня, но ты…

Тая её оборвала:

— Чем могу помочь? Ника, я же обещала — я помогу, если могу.

— Точно… Ты обещала помочь… Я не знаю, что делать. Я могу доверять только тебе.

— Говори, я слушаю.

Ника призналась:

— Это нетелефонный разговор. Можешь прийти в больничный парк? Это недалеко. Я тут к Святославу ходила, но меня не пускают. Сможешь подойти в парк?

Идти никуда не хотелось. Только речь идет о жизни магмода. Святослав свой, пусть Ника уже немного не своя.

— Да, скоро буду.

— Спасибо, Тая… И прими мои соболезнования. Я буду завтра на прощании. Семен Васильевич был хорошим человеком.

Тая разорвала звонок. Обещание прийти на прощание с дедом было неожиданным. Ника не в том положении сейчас, чтобы игнорировать визит императрицы. Вот и пойми этих змеек — кто на самом деле друг, а кто только притворяется. Тая встала на чуть подрагивающих ногах и принялась быстро собираться: мокрые волосы собрать в хвост, накинуть куртку, обуться и… вперед! Навстречу неприятностям Ники.

Солнце было ярким, по-осеннему теплым и приятным: когда можно не щуриться от его лучей, подставляя лицо теплу. Летали в небе паучки на своих паутинках — сентябрь в самом разгаре. Шуршал гравий под ногами Таи — она привычно сократила путь до парка, пойдя через пустырь — тут когда-то должны были стоять дома Белкина и других важных сотрудников, но не сложилось. Только остатки фундаментов и торчали из земли.

Ветер нес по дорожкам парка золотые листья. Скамейки были пусты — магмоды не любили гулять, а обычные пациенты лежали в других корпусах.

Ника, явно заплаканная, ходила по больничному парку туда-сюда как заведенная. Ненакрашенная, с темными кругами под глазами, одетая, правда, с иголочки, но у неё наверняка есть горничная, которая следит за её гардеробом.

Заметив Таю, Ника резко пошла к ней и замерла, рассматривая её:

— Тая…

Она прикусила губу, не зная, как продолжать. Тая взяла её за руку и потянула к ближайшей скамье — сил стоять на ногах не было, а ей еще как-то потом до дома Метелицы добираться.

— Ника, что случилось?

Та сидела на скамье, упершись взглядом в асфальт:

— Обещай, что никто не узнает о том, что я скажу. Особенно Даше ничего не говори.

— Почему именно Даше?

Ника вскинулась, всматриваясь в Таю. Та даже увидела, как Ника с трудом вспомнила: «Да это же Тая! Ей пока в лоб не прилетит, она и не поймет!» Может, девчонки и правы в чем-то. Ночью она чуть не совершила фатальную ошибку с Зимовским — вовремя холод прилетел, напоминая о себе.

— Из-за Сумарокова. Прошу… Это очень важно. Я не знаю больше к кому обратиться за помощью.

— Ника, обещаю. Я не скажу никому ни слова, если это не касается преступления.

— Тая… Я беременна.

Тая ждала всего от Ники, но только не этого.

— Вот же хрен… — Она быстро поправилась, вспоминая «шансов вернуться из леса 0 %»: — Ароматный. От мужа?

— Тая!!! — Глаза у Ники стали чуть ли не квадратными. — Конечно, от мужа.

— И… Что ты хочешь от меня?

Орлов ждет освидетельствования. Его признают опасным, если верить сведениям Зимовского. Уже известно, что магмодификации передаются потомству в том же виде, в каком были у отца. Это значит, что своего ребенка, если он родится одаренным, Ника никогда не увидит. И Орлов тем более. Это… Это… Сумасшествие. Что Ника хочет от нее? Думает, что раз Тая медсестра, то поможет скрыть такое? Она не акушерка! По скамье пополз иней. Ника его не видела — смотрела по-прежнему в землю.