Бездарь и домовой (СИ). Страница 55

Надо сказать, что в классическом костюме песочного цвета, длинном светло-русом парике и в неизменных черных очках мой телохранитель выглядел невероятно импозантно. Так и не скажешь, что покойник — если не присматриваться. Оставив его у машины, вернулись в дом и пили кофе, в ожидании отмашки со стороны невесты.

С веранды, открытой по случаю теплого дня, вошел кот. Крупный, длинношерстный, благородного дымчатого цвета, с белой грудью. С большим достоинством прошествовав в центр комнаты, он сел и молвил голосом почти человеческим:

— Владимиррр Адрррреевич, Маррия Кирррилловна вас ожидает!

— Благодарю, друг мой Василий, — как ни в чём не бывало ответил Дубровский. — Как поживаете? Всё ли благополучно?

— Всё пррекррасно, Владимирр Андрреевич. На днях Муррка пррринесла мне тррёх очарровательных котят.

— Ну! Поздравляю вас с прибавлением в семействе! — широко улыбнулся Володя, слегка дергая левым глазом. — Ступайте, друг мой, мы скоро прибудем.

И кот ушёл — всё с тем же достоинством.

— Поехали, — кивнул Дубровский.

— Володя, цветы! — напомнила Софья Алексеевна.

— Цветы? А, да… — спохватился Дубровский, принимая от матери букет. — Спасибо, мам.

— И деньги! — протянула художница Катя мне холщовый мешочек с моментами.

— А деньги-то нам зачем? — не понял я.

— Невесту же выкупать!

— Точно, не сообразил. Спасибо, Катюша.

«Урса» — машина действительно солидная и мощная. Мой рыдван системы ЗиС, конечно, прекрасен, где романтика дальних странствий, и где я буду уже через неделю? Так что по возвращении, пожалуй, вот на такую пересяду.

Остановились перед воротами, дальше, по обычаю, пошли пешком. Над нами вились синички, штук пять, которые сладкими голосами верещали «Совет да любовь!» Вдоль дорожки, по которой шли мы втроём — Дубровский с букетом, я с мешком денег и охренительно стильный Есугэй с тростью, внутри которой помещался клинок, прыгали зайцы с белками, распевая «Слава, слава новобрачным!». Медведь, неподвижно стоявший у входа в дом, вдруг поднялся на задние лапы и запел оперным басом: «Пою тебе, бог Гименей». Я начал подозревать, что такими темпами скоро рехнусь.

Дал медведю на лапу деньгу, он заткнулся и отступил в сторону. Но за дверью обнаружилось еще два топтыгина.

— Жених, дай на мёд, за твоё и невестино здоровье до утра пить будем! — хором сказали они.

Стараясь сохранять на лице есугэйскую невозмутимость, начислил по паре денег и им.

Странно, но на лестнице никакая говорящая или поющая живность нам не встретилась. А вот на втором этаже, перед комнатой невесты, на страже стояли две её подружки: высокая брюнетка в очках, одетая в длинное закрытое платье, и рыжеволосая пухленькая веселушка в полупрозрачном гипюровом мини-платье с глубоким декольте. При виде нас эта последняя как бы невзначай повела плечами, отчего содержимое декольте волнующе колыхнулось. Эх, милая, знала б ты, чем мы с Наташей полночи занимались… Дубровский же, похоже, вообще в мире сём пребывал сейчас чисто номинально, и на обеих девиц внимания обратил не более, чем на фикус в кадке. Хотя нет…

— Соня, Оля, здравствуйте. Напомните, что мне нужно сделать, чтобы поскорее попасть к невесте? — сильно улыбаясь, спросил он.

— Правильно ответить на три вопроса! — торжественно произнесла рыжая. — Вопрос первый: назовите точную дату, когда вы познакомились с невестой!

— Седьмого января одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, — не раздумывая, ответил Дубровский. — Для нас обоих это был первый рождественский праздник в Боброве.

— Ответ правильный! Второй вопрос! Назовите любимый цвет невесты!

— Зеленый, — быстро ответил Володя.

— Ответ неправильный! — торжествующе засмеялась подружка невесты. Правильный ответ — фиолетовый! С вас штраф двадцать денег.

Володя кивнул — то ли мне, то ли своим мыслям, а я отсчитал двадцать монет и вручил их рыжей.

— Последний вопрос! — вступила вторая подруга. — Назовите любимое лакомство невесты!

— Кхазадский шоколад «Альпийский мифрил», — негромко произнес Володя. И добавил еле слышно: — С фисташками.

— Ответ правильный! Что ж, жених, — провозгласила рыжая, — нам ничего не остается, кроме как признать ваши права на невесту и открыть эти двери!

Подружки разошлись в разные стороны, двери распахнулись. Дубровский с букетом наперевес вступил в комнату, я — за ним.

Невеста поражала той красотой, которую принято называть «неземная». И в самом деле, было в ней что-то космическое. Сочетание синих глаз с длинными темными волосами по определению убойное, а тут волосы уложены в затейливую причёску, глаз не оторвать от роскошного парчового платья с открытыми плечами и глубоким декольте — короче, огромное спасибо Наташе, а то не знаю, о чем бы я сейчас думал в свои чёртовы восемнадцать лет.

— Володя, любимый, здравствуй, — улыбнулась невеста.

Меня вдруг посетило странное чувство: как будто в комнате появился Нафаня. Я даже потрогал свое левое плечо — но нет.

— Здравствуйте, здравствуйте! — Дубровский с поклоном протянул невесте букет. — Итак, дорогие друзья! Выкуп невесты благополучно состоялся, благодаря моей неплохой памяти мы потеряли всего два десятка денег, но и не жалко. А теперь сыграем в новую забаву — выкуп жениха! Правила те же, только, разумеется, денежные штрафы не предусмотрены. Итак, мы начинаем! И первый вопрос: какой сорт авалонского виски предпочитает жених?

— Маклауд, односолодовый, — быстро ответила невеста.

У Дубровского глаза на лоб полезли:

— Однако, какие познания! Но ответ неверный, потому что жених доселе не пил ничего крепче сухого вина, поскольку имеет несчастье обладать аллергией на этиловый спирт — о чем в этом доме давно превосходно известно. Ладно! Следующий вопрос. В детстве ты постоянно экспериментировала с моим именем, но один вариант закрепился надолго, на пару лет. В прошлом году даже твой отец вспомнил его в нашей переписке. Как ты меня называла?

— Не помню.

— Вовешник. Третий вопрос. Соня, слушай внимательно — Володя повернулся к рыжей подружке невесты. — Пять лет назад, когда к Соне подбивал клинья залетный Шуйский, он слал ей сообщения со стихами. Соня млела и таяла, пока мы с тобой не объяснили ей, что автор стихов — вовсе не Шуйский. Внимание, вопрос: чьи это были стихи? Соня, молчи!

— Я не знаю и не могу знать, Володя, — спокойно ответила невеста. — Зачем ты мучаешь и меня, и всех? Ты же видишь, что я не Маша.

— Да уж, вижу, — горько усмехнулся Дубровский, доставая из кармана телефон, причем я видел, что он уже в режиме вызова абонента. — И, раз так, мне остаётся произнести всего четыре слова. — Дубровский посмотрел на экран, кивнул и возвысил голос: — Четыре самых важных здесь и сейчас слова. Слово и дело Государево!

Глава 27

Драку заказывали?

— Ах ты засранец! — в комнату ворвался огромный бородатый дядька в белом двубортном костюме с золотыми пуговицами. Вероятно, отец невесты, больше, вроде, некому. — Гад мозгливый, эрудит, ять, доморощенный! Убью! — и с пудовыми кулаками набросился на Дубровского.

— Айййяяяяяя! — откликнулся поэтичного вида друг жениха в песочной паре, бросаясь ему наперерез.

— Есугэй! Не убивать! Только бить, не до смерти! — крикнул я.

— Айййяяяяяя! — кажется, в его визге ощущалось некоторое разочарование.

До Володи разъяренный доктор биологических наук так и не добрался, и у дверей закипел жесткий спарринг. Кирилл Антонович Стрешнев, и впрямь, мужик весьма могучий — даром, что доктор наук — бил со всей дури, но существенного вреда Есугэю нанести не смог бы при всем желании. Разве, пиджак порвал. Мертвецы у меня получаются крепенькие, как на заказ, а этого я перед выходом еще и «дозаправил». Есугэй же получил приказ только бить — а отец невесты удар держал отлично и вообще, как смотрю, рукопашником оказался умелым. Так что нам осталось стратегически отступить в безопасное место, то есть к окну, и немного поскучать в ожидании развития событий. Но насчет «поскучать» я, оказывается, слегка ошибся.